Наконец двери открылись, обнаружив крошечную, похожую на коробку
пустую комнату.
Мэтт вошел, слегка пригнувшись, готовый ко всему. В задней стенке
дверей не было. Как они вышли? Ничего. Ничего, кроме четырех кнопок,
помеченных: "Один", "Два", "Открыть дверь", "Аварийная остановка".
Мэтт нажал их по порядку. Первая не дала никакого результата. Он
нажал "Два" и все случилось одновременно.
Двери закрылись. Комнатка начала двигаться. Он чувствовал это -
вибрация и пугающее давление на подошвы. Мэтт, издав вопль, рухнул на
четвереньки.
Давление исчезло, но комнатка продолжала дрожать от движения и
продолжал раздаваться странный незнакомый звук работающих механизмов. Мэтт
ждал, съежившись на четвереньках.
Появилось вдруг чужеродное ощущение в животе и ниже - чувство
падения. Мэтт сказал: "Уп!" и вцепился в свои плечи. Коробка, сотрясшись,
остановилась.
Двери раскрылись. Он медленно вышел.
Он стоял высоко на узком мосту. Движущаяся коробка находилась на
одном конце, опираясь на четыре вертикальных балки, уходившие прямо вниз,
в квадратное отверстие в крыше Госпиталя. На другом конце моста имелся
сходный комплект балок, пустой.
Мэтт никогда не бывал так высоко без автомобиля. Весь Госпиталь
простерся под ним: бесформенное расплывшееся строение с комнатами и
коридорами, двор, наклонная стена, защитный периметр, лес с ловушками и
подъездная дорога. А прямо перед Мэттом возвышался огромный черный корпус
"Планка".
Мэттов конец моста находился как раз перед тем, что, несомненно,
являлось внешним корпусом старинной космобаржи. Мост пересекал острое, как
резец, кольцо носового края, так что другой его конец нависал над
"чердаком".
"Планк". Мэтт посмотрел вдоль гладкого черного металлического бока
внешнего корпуса. Основная часть корабля была цилиндрической, но хвост,
задний край, несколько выдавался наружу, а передний край был скошен,
словно стамеска, внутрь под тридцатиградусным углом, замыкая
двенадцатифутовое расстояние между внутренним и внешним корпусом;
пространство, в котором заключались помещения корабля. Более, чем на
полпути вниз, прямо под кольцом узких иллюминаторов, крыша Госпиталя
охватывала корпус, чуть вдаваясь внутрь себя.
Что-то зажужжало позади. Движущаяся коробка поехала вниз.
Мэтт проследил, как она исчезает, а затем двинулся через мост, ведя
рукой по перилам, достающим до бедра. Спуск коробки мог означать, что
кто-то намерен подняться.
На другом конце он поискал в какой-нибудь из четырех опорных балок
черную кнопку. Кнопка нашлась и он нажал ее. Потом посмотрел вниз.
"Чердак", пространство, замкнутое во внутреннем корпусе, был
цилиндром, правильным, как консервная банка с вырезанными донышками.
Четыре стабилизатора располагались крестом у кормы, в нескольких ярдах над
почвой, а в месте их пересечения находился массивный остроконечный кожух.
Посередине внутреннего корпуса имелось кольцо из четырех иллюминаторов. На
этом же уровне располагался шлюз. Мэтт увидел его, заглянув между корпусом
и поднимавшейся к нему движущейся коробкой.
Мэтт ощутил холодок, глядя на остроконечный кожух промеж
стабилизаторов. Он находился точно в центре тяжести корабля.
Следовательно, это наверняка должен быть ядерный двигатель.
"Планк" имел репутацию опасного места, и не без причины. Корабль,
перенесший людей меж звезд, корабль трехсотлетнего возраста неизбежно
вызывал бы благоговение. Но в нем была и непосредственная мощь. Посадочные
моторы "Планка" должны быть еще достаточно сильны, чтобы вознести его к
небесам. Его ядерный двигатель снабжал электричеством все места обитания
колонистов: станции тривизионных передач, дома, бездымные фабрики - и если
эта ядерная электростанция когда-нибудь взорвется, все Плато Альфа
отправится в пустоту.
Где-то в системе жизнеобеспечения, стиснутой между внутренним и
внешним корпусом, есть пункт управления, с которого можно взорвать
сокрытую в этом кожухе бомбу. Там же где-нибудь находится и Глава.
Если бы Мэтт мог свести их вместе...
Движущаяся коробка поднялась наверх и Мэтт вошел.
Опускался он долго. "Планк" был высок. Одно скошенное кольцо
переднего края, в котором хранилось оборудование для основания колонии,
было сорок футов высотой. Высота корабля составляла сто восемьдесят футов,
считая посадочную юбку. Внутренний корпус не достигал почвы - корма и
сопла посадочных моторов поддерживались в десяти футах над почвой
расширяющимся продолжением внешнего корпуса, действительно напоминающим
юбочку.
Эта движущаяся коробка была открытой, решетчатой. Мэтт наблюдал свое
продвижение сверху донизу. Будь он агорафобом, свихнулся бы раньше, чем
коробка остановилась у шлюза.
Шлюз был немногим больше движущейся коробки. Внутри он весь состоял
из темного металла, с синей пластмассовой контрольно-управляющей панелью.
Мэтта с души уже воротило от перемигивающихся циферблатов и металлических
стен. Странно и неуютно было находится в окружении такого количества
металла и тревожила мысль - что же такое пытаются ему поведать эти
циферблаты.
На потолке находилось нечто такое, что Мэтт не вдруг опознал. Нечто
простое, почти знакомое... Ага. Лестница. Лестница, без надобности ведущая
от двери к стене по потолку шлюза.
Конечно. Когда корабль вращается в космосе, наружная дверь должна
выглядеть люком на "чердак". Само собой, тогда нужна лестница. Мэтт
ухмыльнулся, шагнул в дверь и едва не налетел на полицейского.
"Удача Мэтта Келлера" подействовать не успела. Мэтт отшатнулся
обратно в шлюз. Он услышал дробь щадящих пуль по металлу, будто бросили
горсть гравия. Через мгновение этот человек, стреляя, появится из-за угла.
Мэтт взвыл единственное, что пришло в голову:
- Стой! Это я!
В тот же миг охранник показался у поворота. Но еще не выстрелил... и
сейчас еще не выстрелил... и, наконец, повернулся и ушел, бормоча сердитые
извинения. Мэтт хотел бы узнать, за кого его приняли. Впрочем, это
неважно. Полицейский уже забыл о нем.
Мэтт предпочел последовать за полицейским, нежели сворачивать в
другую сторону. Ему казалось, что если охранник увидит приближение двух
человек, одного из которых он знает, а на второго тот не обращает
внимания, то не выстрелит, насколько бы ни был готов спустить курок.
Узкий коридор изгибался влево. Пол и потолок были зеленого цвета.
Слева по белой стене шли неудобные яркие лампы; правая стена была черная,
с шероховатой резиновой поверхностью, явно предназначавшейся на пол. Хуже
того, все двери были люками, ведущими вниз, в пол, и вверх, в потолок.
Большая часть дверей в полу была закрыта и покрыта мостками. Большинство
дверей в потолок были открыты и туда вели лестницы. Все лестницы и мостки
выглядели старыми и грубыми, колониального производства, и все были
приклепаны на место.
Странно это выглядело. Все стоит на боку. Ходить здесь - все равно,
что отрицать гравитацию.
Мэтт слышал звуки и голоса в некоторых комнатах наверху. Они ничего
ему не говорили. Он не видел, что происходит над ним, да и не пытался
увидеть. Он прислушивался, не прозвучит ли где голос Кастро.
Если он сможет доставить Главу к средствам управления ядерными
двигателями - где бы они ни находились - тогда Мэтт сможет пригрозить
взорвать "Планк". Кастро устоял перед угрозой физической болью, но как он
отреагирует на угрозу для Плато Альфа?
А все, чего хочет Мэтт - это освободить одного пленника.
...Вот голос Кастро. Доносится не с потолка, а из-под ног, из-за
закрытой двери. Мэтт нагнулся над мостками поверх этой двери и попробовал
ручку. Заперто.
Постучать? Но все Исполнение нынче ночью на взводе и готово стрелять
во что попало. При таких обстоятельствах Мэтт может очутится без сознания
и упасть за много секунд до того, как стреляющий успеет потерять к нему
интерес.
Невозможно украсть ключ или хотя определить нужный ключ. и он не
может оставаться здесь вечно.
Если бы здесь была сейчас Лэни.
Г_о_л_о_с. Полли рывком настроилась на внимание - только вот рывка
она не почувствовала, не узнала, двинулась она или нет.
Г_о_л_о_с. В течение какого-то вневременного интервала она
существовала вообще без ощущений. Оставались картины в памяти и игры, в
которые она могла мысленно играть, а некоторое время она проспала.
Какой-то друг начинил ее щадящими пулями. Ей живо помнились уколы. Но она
проснулась. Мысленные игры не получались; она не могла сосредоточиться.
Она начала сомневаться в реальности своих воспоминаний. Лица друзей
смазывались. Она цеплялась за память о Джее Худе, его остром, умном,
легкозапоминающемся лице. Джей. Вот уже два года они немногим более, чем
близкие друзья. Но за последние часы Полли безнадежно влюбилась в него: он
был единственным зрительным образом, приходившим к ней ясно, кроме
ненавистного лица, широкого и бесстрастного, украшенного снежно-белыми
усами, лица врага. Но Полли слишком старалась приблизить Джея, придать его
лицу осмысленность, выражение, плотность. Он расплывался; она тянулась к
нему, чтобы привлечь обратно, и он расплывался еще сильнее.
Г_о_л_о_с. Он целиком привлек ее внимание.
- Полли, - произнес он, - ты должна мне довериться.
Ей хотелось ответить, высказать свою благодарность, сказать этому
голосу, чтобы он продолжал говорить, попросить, чтобы он ее ВЫПУСТИЛ. Она
оставалась безгласна.
- Я хотел бы тебя освободить, вернуть тебя в мир ощущений,
прикосновений и запахов, - сказал голос. И добавил ласково, сочувственно,
сожалеюще: - Пока еще я не могу это сделать. Есть люди, которые заставляют
меня держать тебя здесь.
Голос превратился в ГОЛОС, знакомый, абсолютно убедительный. Полли
вдруг отождествила его.
- Гарри Кейн и Джейхок Худ. Это они не позволяют мне освободить тебя.
- Голос Кастро. Ей хотелось кричать. - Потому что ты не исполнила своей
миссии. Ты должна была узнать про трамбробота номер сто сорок три. Ты не
справилась.
"Лжец! Лжец! Я справилась!". Ей хотелось выкрикнуть правду, всю
правду. В то же самое время она сознавала, что это и есть цель Кастро. Но
она так долго не разговаривала!
- Ты пытаешься мне что-то сказать? Может быть, я смогу убедить
Джейхока и Гарри разрешить мне освободить твой рот. Ты хотела бы этого?
"Я этого жажду, - подумала Полли. - Я бы выкрикнула все тайны о твоем
происхождении". Какая-то ее часть сохраняла рассудок. Сон, вот в чем
причина. Долго ли она здесь находится? Не годы, даже не дни: она
почувствовала бы жажду. Если только ей не вводили воду внутривенно. Но как
долго бы это ни продолжалось, некоторую часть времени она проспала. Кастро
не знает о щадящих пулях. Он пришел на несколько часов раньше, чем нужно.
Где голос?
Сплошное молчание. Она слабо улавливала биение пульса в своей сонной
артерии, но стоило ей ухватиться за этот звук, как он тоже исчез.
Где Кастро? Бросил ее гнить?
"Говори!"
"Говори со мной!"
"Планк" был велик, но жилая часть занимала менее трети его объема:
три кольца отсеков, стиснутых между грузовыми трюмами наверху и атомными
посадочными двигателями с водотопливными баками внизу. Чтобы основать
самодостаточную колонию, нужно много груза. Много топлива нужно, чтобы
приземлить "Планк": пытаться сесть на управляемой водородной бомбе
ядерного двигателя было все равно, что приземляться в паяльной лампе на
