двигатель перевернутого мотоцикла и, прихрамывая, подошел к нам. Лицо у
него было мучнисто-белое, губы - серые, без кровинки. Глядя на останки
синего "Жигуленка", он сказал:
- Вот сволочь!
- Дурак ты, капитан... - негромко произнес Светлов. И повернулся ко
мне и капитану Ласкину: - Тут мы уже ничего не найдем. Поехали. Нужно
срочно брать всех, кому он сегодня раздавал наркотики. Может, кто знает и
доктора. - И спросил у меня: - Правильно?
Я кивнул. Мне и самому хотелось побыстрей уехать. Я видывал виды в
своей практике, и в моргах был несчетное количество раз, и на местах
аварий, пожаров и катастроф, но чтоб вот так - минуту назад слышать голоса
живых людей, их разговоры, объяснения в любви и ревности, планы на
будущее, а затем - это бесформенное месиво мятого железа, человеческих
костей, внутренностей и крови... У меня до сих пор стоит в ушах ее
безумный, умоляющий, отчаянный крик: "Не-е-е-е-ет!!.."
20 часов 42 минуты
На Петровке в Дежурной части нас ждал майор Ожерельев. Я приехал сюда
один. Светлов, Ласкин и вся остальная опергруппа уехали на Арбат и по всем
остальным адресам, где побывал сегодня Долго-Сабуров с наркотиками. Им
предстояло арестовать как минимум семнадцать человек, включая
"Зойку-Чародейку", а если кто-то из арестованных начнет "колоться" сразу и
называть другие имена дельцов подпольного бизнеса наркотиками - то
"заметать" и их тоже. Не может быть, чтобы, зная Долго-Сабурова и
спекулируя наркотиками, никто из них не встречался с этим "доктором
Борисом" или не слышал его адреса, фамилии или места работы.
После этого безумного дня, начавшегося почти в пять утра обыском в
вагоне Долго-Сабурова, одиссеи с арестом Акеева и его любовницы Елены
Смагиной, после уже почти предрешенного и, казалось бы, неминуемого ареста
доктора и обнаружения Белкина, обернувшихся самоубийством Долго-Сабурова и
убийством Наташи, предстояло все начинать сначала - с канители допросов
обвиняемых и соучастников, очных ставок, создания словесного портрета
этого доктора, его фоторобота и прочесывания с этим портретом всех больниц
Москвы и Московской области. 27-летний (ровесник Белкина) врач-психиатр,
психотерапевт или анестезиолог - в принципе, по этим данным найти человека
можно, но не в один день.
А в нашем распоряжении был только один, максимум - два дня.
Долго-Сабуров упомянул в машине, в разговоре с Наташей, что "Борис
велел быть не позже семи, иначе мы не успеем на самолет". Вряд ли он
теперь же, не дожидаясь сестры и Долго-Сабурова, помчится на аэродром,
чтобы улететь, но если у него есть какие-то осведомители в милиции типа
"Катюхи" - подруги Наташи, - то уже завтра-послезавтра он узнает о
катастрофе на шоссе и вообще не покажется в московских аэропортах, а
вылетит в Среднюю Азию из Киева, Ленинграда, Ростова или Перми - поди
угадай, откуда! Тем не менее Светлов еще по дороге от места катастрофы
связался через Дежурного по городу с воздушной милицией Внуково,
Домодедово и Быково, распорядился тщательно проверять все среднеазиатские
рейсы и дал приметы доктора - 27 лет, среднего роста, полный, волосы
черные, глаза карие, лицо круглое, на правой руке перстень с печаткой,
зовут Борис, но документы могут быть и на другое лицо или фальшивые.
Все это - и арест спекулянтов наркотиками и проверка пассажиров
среднеазиатских рейсов - было правильно, необходимо, логично, но... Время!
У нас не было времени на ожидание, когда рыбка сама приплывет в руки.
Нужно было что-то придумать, но что?
Измочаленный, голодный и подавленный виденным только что
самоубийством, я приехал в "Дежурную часть". Здесь меня ожидали Ожерельев
и Маленина. Маленина была воодушевлена: первый же день ревизии аптечных
складов показал, что готовых к отправке в воинские госпитали и обычные
больницы партиях морфия почти десять процентов недовложенных ампул, и один
из кладовщиков уже "раскололся", сообщил, что переупаковка и выемка
происходит на складах. Час назад она искала меня, чтобы рассказать о своем
успехе, Пшеничный ей сказал, что мы арестовали Акеева, и теперь ей не
терпелось сегодня же, сейчас же допросить его о делах его "шефа" -
начальника Аптечного управления.
А майор Ожерельев, вернувшийся с обыска дачи Сысоева, доложил:
- Дача пуста, товарищ Шамраев. То есть шмоток полно, мебель классная,
стереоустановка, ковры, цветной телевизор, кассетный магнитофон, музыки
навалом, жратвы полный холодильник, бар - балы можно закатывать. И судя по
немытой посуде, сваленной на кухне, там был сабантуй перед отъездом
человек на двадцать. На бокалах - губная помада, в спальне все простыни -
со следами бурной любви. Я всю посуду отправил на опыление и
дактилоскопирование, это само собой, а в гараже я обнаружил тайник, но как
и сказал Акеев, тайник пуст. Там же, в гараже валяется два матраца, я
думаю, на них спали Белкин и Рыбаков. И веревку нашел - похоже, их там
держали связанными. Гараж на отшибе, кирпичный, с ямой - хоть месяц там
людей держи, только рот им заткни, чтобы не орали. Но самое интересное -
вот, - он показал мне обычную магнитофонную кассету. - Больше трех часов
обыск делали и музыку слушали, грех не слушать такую аппаратуру, я
любитель. И вдруг... Вот послушайте.
Ожерельев вставил кассету в портативный магнитофончик "Весна",
включил и мы - Пшеничный, Маленина, я и Бакланов (он закончил свою
операцию и задержался в "Дежурной части", чтобы дождаться меня) - услышали
с полуфразы энергичный молодой мужской голос:
- ...шестнадцать гляциологов-ученых плюс рабочие. Каждый может
спуститься с гор в Чаршангу или Джаркурган, почему нет, никто его не
остановит. Пограничная зона - это же нормальное место, люди живут как
везде, базар есть, магазины, только въезд в эти места по пропускам. А
так...
- А аэродром далеко? - спросил другой мужской голос.
- Да прямо в Чаршанге! Улица кончается, начинается аэродром.
Обыкновенное поле, маки растут...
- А ограждение? Охрана?
- Никакого ограждения, это же колхозная авиация. А охрана есть,
конечно, какой-то старик на костыле - это от колхоза, и один пост держат
там пограничники. То есть, ну, присылают одного солдата дежурить,
поскольку это все-таки самолеты, можно и за границу драпануть.
Теоретически, конечно.
- А практически?
- Ну, практически надо пароль знать, там пеленгаторы по всей границе,
чуть-что - ракета "земля-воздух" и - привет.
- Но летчики знают пароль?
- Военные знают, конечно.
- А далеко военный аэродром?
- Близко. Километра три. Но я на нем не был...
- Ты говоришь: там пеленгаторы по всей границе. А куда они ходят в
увольнение ходят, солдаты из ПВО.
- А куда там ходить? Там ходить некуда. В кино и на танцы.
- А офицеры?
- И офицеры туда же. А ты хочешь за границу драпануть? Там корейцы
живут, на границе с Афганистаном, там целые корейские совхозы и колхозы у
нас, опиумный мак разводят. Да ты это знаешь, наверное, раз целый гроб
опиума в Баку привез. Так вот они постоянно в Афганистан шныряют,
переправляют туда партии опиума. И пограничники на это сквозь пальцы
смотрят. Я там пил с начальником погранзаставы, мы с ним упились до
чертиков, так он мне рассказал. Корейцы в Афганистане толкают опиум за
валюту, возвращаются домой и там им валюту на наши рубли меняют. И всем
выгодно - и государству и контрабандистам. При этом у них и оружие, и все
есть. Я бы об этом такой очерк закатал! Если бы можно было. Так что
пересечь там границу - плевое дело. Нужно только глаза подрезать, как у
корейцев. Ха-ха-ха! - расхохотался рассказчик собственной шутке, и смех
был какой-то чрезмерный, возбужденный, как и весь рассказ.
- А как фамилия этого начальника погранзаставы?
- Майор Рыскулов. Только ты его не подкупишь, и не думай! Потрясающий
мужик! В лет медяки из пистолета сбивает. Он мне собаку дарил, пограничную
овчарку, но куда мне собаку?! Я по всей стране летаю. Слушай, по-моему мне
еще нужен укольчик, а то весь кайф уходит уже...
Ожерельев остановил магнитофон:
- К сожалению, это все, Игорь Есич. Я перевернул весь дом, прослушал
все остальные пленки - нет ни продолжения, ни начала. Но Акеев опознал
голоса, да вы и сами, наверно, уже поняли, кто это. Это Белкин и доктор,
которого зовут Борис.
Я подумал, что еще несколько часов назад пленка эта была для
следствия бесценной, а теперь она уже практически ни к чему, мы уже знаем
куда больше, знаем даже, что Гридасов проник в эту погранзону и подкупил
там за двести тысяч - может быть, вертолетчиков, может быть - офицеров ПВО
или даже самого начальника погранзаставы Рыскулова. Голос отвечавшего на
вопросы Белкина был непринужденно-раскованный и разве что излишне
возбужденный. Но и это меня уже мало интересовало. Потому что пленка была
старая, запись сделана не позже 26 мая, до убийства Рыбакова-Султана,
после чего преступники покинули дачу, прихватив с собой Белкина. А вот где
он сейчас? Что с ним? Жив? В здравой памяти или уже без нее? Единственное,
о чем свидетельствовала эта найденная Ожерельевым пленка - что глава шайки
доктор Борис гипнозом или наркотическими средствами или сочетанием того и
другого действительно может заставить человека развязать язык. Потому что
вряд ли Белкин по доброй воле и в здравом рассудке стал бы своему
похитителю рассказывать все это, так же как вряд ли Сысоев по своей воле
вдруг назвал этому доктору шифр своего домашнего сейфа.
Я поинтересовался, нет ли новостей из Баку (новостей не было),
перехватил в буфете ряженку с сосисками и пошел во Внутреннюю Тюрьму
Петровки допрашивать Акеева. Маленина увязалась со мной.
Секретно
ПРОТОКОЛ ДОПРОСА ПОДОЗРЕВАЕМОГО АКЕЕВА
гор. Москва 27 июня 1979 года
Мне, Акееву В.М. разъяснено, что я подозреваюсь в незаконном лишении
свободы гр.гр. Белкина В.Б. и Рыбакова Ю.Н., в убийстве гр. Рыбакова Ю.Н.,
в приобретении, хранении и сбыте наркотических веществ без специального на
то разрешения. Подпись - В.Акеев.
...Вопрос следователя: Вам предъявляются три фототаблицы. Поясните,
знаете ли вы кого-нибудь из этих мужчин?
Ответ: Опознаю мужчину на фотографии номер два. Это Вадим Белкин. Мы
похитили его на Курском вокзале.
Вопрос: Вы его опознаете уверенно?
Ответ: Да, опознаю уверенно.
Вопрос: Посмотрите предъявленные вам другие четыре фототаблицы. Есть
ли среди этих людей кто-либо, кто вам знаком?
Ответ: Да, есть. На фотографии номер 7 опознаю "Старика", а на
фотографии номер 9 - Германа Долго-Сабурова.
Вопрос: Вам еще предъявляются любительские фотографии. Кого вы можете
опознать на этих снимках? Где, по-вашему, сделаны эти снимки?
Ответ: Опознаю Германа Долго-Сабурова и его бывшую любовницу Зойку из
"Чародейки". Снимки сделаны в самом начале мая, кажется, первого мая, на
Черноморском побережье Кавказа, в Сочи. Эти снимки мне показывал сам
Долго-Сабуров.
Вопрос: Кого-нибудь еще можете опознать на этих снимках?
Ответ: Нет, больше никого.
Вопрос: Что вам известно о событиях, происшедших 24 мая на Курском
вокзале? Расскажите подробно о похищении Белкина и Рыбакова.
Ответ: 24 мая я дежурил на даче у своего шефа Сысоева. Я и до
осуждения работал на него, вот уже четвертый год. Охранял наркотики,
ценности, перевозил их. За это шеф платил мне сначала 25, а потом 50
рублей в день. Он втянул меня в это в 76-м году, когда я выиграл нокаутом
