"предательство", как он считал, его подруги, которую он теперь называл не
иначе как "лягавая сука", ни его собственная оплошность ("я же чувствовал,
что эта машина за окном - лягавая!") - ничто не произвело на него такого
сокрушительного впечатления, как момент, когда техник Ваня Коровин вспорол
сейф автогеном и оказалось, что сейф этот абсолютно пуст.
Сидя на кухне, уже одетый и с наручниками на руках, Акеев тупо
смотрел на этот пустой сейф, потом сказал, не веря своим глазам:
- Там же бриллианты были! Я сам видел!
- Когда? - спросил Светлов.
Акеев посмотрел на меня, на Светлова, на Ожерельева, на столпившихся
на кухне оперсотрудников. В голове его шла напряженная, лихорадочная
работа - глаза сощурились, руки в наручниках по-боксерски сжались в
кулаки.
- Так! - сказал он. - Кто следователь? Я хочу сделать заявление за
ради безопасности Советского Союза!
Наверно, он видел что-нибудь подобное в кино или по телевидению,
потому что в ответ на мое "Я - следователь прокуратуры", он прокашлялся в
скрепленные наручниками кулаки и сказал с пафосом:
- Сегодня, 6 июня, я, арестованный бывший чемпион Европы по боксу
Виктор Акеев, делаю заявление за ради безопасности Союза! Я признаю, что
последние два года работал в преступной шайке и сообщаю, что
командированный за границу начальник Главного Аптечного управления
Министерства здравоохранения Виктор Сысоев увез с собой за границу
принадлежащие нам бриллианты на три миллиона рублей или даже больше!
- Кому это "нам"? - спросил я.
- "Нам" - это Советскому государству! - с пафосом сказал Акеев.
- А что, ты здесь охранял государственные ценности?
- Да он сука! - забыв о своей роли спасителя государственных
ценностей, воскликнул Акеев. - Он меня посадил тут охранять ценности всей
шоблы, а на самом деле, чего я охранял?! Дырку в стене! А сам он с
бриллиантами за границу уехал, сучий потрох! Я делаю заявление, товарищ
следователь. Вы должны срочно звонить в Комитет государственной
безопасности, чтоб они его там арестовали. А мое заявление считать как
явку с повинной.
- А, может, тут никаких бриллиантов не было, - сказал Светлов.
- Были, гражданин начальник. Я сам видел. Он перед командировкой на
моих глазах уложил туда ящик с бриллиантами и валютой, который мы с дачи
привезли. А наутро улетел в командировку.
- Ну, а может, он их перепрятал куда-то?
- Куда?! От меня? А меня посадил пустоту охранять? Он их с собой
увез, гражданин начальник! Потому что это не только его ценности, а всей
компании. И для всех наших вроде бриллианты тут лежат, раз я их стерегу, а
он с ними по Парижам гуляет, я вам говорю!
- Ладно! - сказал Светлов. - С бриллиантами после разберемся. Ты
скажи, раз уж начал колоться: где Белкин? Жив?
- Какой Белкин? - спросил Акеев.
- Корреспондент, которого вы на Курском вокзале в машину пихали
вместе с Султаном из Баку?
- А-а! Этот! - Акеев пожал плечами. - На даче был жив, а потом не
знаю.
- На какой даче?
- А на даче у шефа, у Сысоева. В Царицыно.
- Адрес!
- Тупик Гагарина, 72. Только там этого корреспондента уже нет,
конечно. После того, как Султан убег, его оттуда увезли.
- Куда увезли? Кто?
- Гад буду, не знаю, гражданин начальник.
Светлов тут же повернулся к Ожерельеву:
- Пиши адрес: Царицыно, тупик Гагарина, 72. Бери группу и на обыск,
срочно! - Он повернулся к Акееву: - Тайники есть на даче?
- Один. В гараже, под мойкой. Только он тоже пустой, мы все сюда
перевезли, ей-Богу! - теперь, начав "колоться", Акеев стал усердно
услуживать, как, впрочем, все кающиеся преступники.
- Куда могли увезти Белкина? И кто? - наседал на него Светлов. - Имей
в виду, сегодня нам этот Белкин дороже бриллиантов. Поможешь его найти -
полсрока долой, я обещаю!
- Так я же шестеркой был, гражданин начальник! Они ж мне не
докладывали, чего делали! Когда тот пацан, Султан этот из Баку, с дачи
рванул и Старик кокнул его на железной дороге, главный тут же всю дачу
разогнал. Меня сюда, а корреспондента куда они дели - откуда я знаю?
Скорее всего его доктор увез, он все на нем опыты ставил.
- Какой доктор? Какие опыты?
- А доктор, из-за которого вся катавасия вышла. Доктор и Старик. Они
натихую от шефов левую ходку сделали с опиумом - гроб с опиумом из Мары в
Баку через Ташкент бортанули и там сгорели по дури - гроб на аэродроме
раскололся. Закрыть это дело им двести тысяч стоило, бакинскую милицию
отмазать. И все бы сошло, но там этот корреспондент затесался. Настырный,
сука! Затравил Султана всех заложить в "Комсомольскую правду". Мы приехали
на вокзал встречать этого Султана с бабками - он чемодан денег привез, а
на перроне опять этот корреспондент. Ну, пришлось их сунуть в машину, а то
они в редакцию уже собирались ехать. С ними еще девка была какая-то, но
сбежала...
- А кто был при похищении? Только не темни, вас было четверо, у нас
свидетели есть. Быстро: кто такой доктор? Фамилия?
- Фамилии не знаю, ей-Богу! Его или Борисом звали, или "доктором". И
он с этим корреспондентом земляки, это они на даче сто раз говорили.
- Значит, вы с вокзала повезли их на дачу Сысоева, в Царицыно?
- Да.
- На санитарной машине?
- Да.
- Какие номера у машины?
- А у этого доктора номеров навалом! Он их из пластмассы тискает -
точь-в-точь как железные, гаишные.
- А какие он опыты ставил?
- А какие хотите! Он вам газ даст понюхать - вы забалдеете, смеяться
будете до упора. А укол сделает - все расскажите, чего знаете и не знаете,
а через час очнетесь и не знаете, чего говорили. Или...
- А с Белкиным он что делал? - перебил я. Этому Акееву явно нравилось
давать показания и быть в центре внимания. Для такого, как он, бывшего
чемпиона и известного боксера, внимание публики - главное удовольствие в
жизни. Но мне было некогда выслушивать этот треп, для этого будет иное
время - время обстоятельного, со всеми деталями допроса, а сейчас нужно
было как можно быстрей получить выход на Белкина, зацепку, намек или адрес
или хотя бы подтверждение того, что он жив. И я повторил нетерпеливо: -
Что он делал с Белкиным?
- А Белкину он память стирал, - сказал Акеев. - Белкину и этому
Султану. Только Султан удрал.
- Как это - "стирал память"?
- А так! - сказал Акеев. - Уколами. Он шефу при мне клялся, что через
двадцать дней этот корреспондент ничего помнить не будет - ни про гроб с
опиумом, ни про эту дачу. А чего? Он его на иглу посадил - каждый день по
три ампулы морфия всаживал, и еще какие-то уколы, не знаю.
Мы со Светловым переглянулись. Со дня похищения Белкина прошло
пятнадцать дней. Возможности нашей отечественной медицины общеизвестны по
закрытым и открытым процессам диссидентов. Уже не говоря о засекреченных
исследованиях в военных психиатрических лабораториях. Я не специалист в
этой области, но кое-что слышал от наших судебных медицинских экспертов.
Сегодня в руках у медиков большой набор самых различных психо-угнетающих
средств, и хотя они чаще всего применяют их по приказу органов
госбезопасности, но почему бы кому-либо не применить эти же препараты и в
личных целях? Если мы не найдем этого Белкина сегодня-завтра, мы рискуем
найти его буквально с отшибленной памятью. Хорошенький подарок для
пресс-группы Брежнева на его Венскую встречу с Картером!
- Так! - вплотную подступил к Акееву Светлов. - Что ты еще знаешь об
этом докторе? Ну! Вспоминай! Живо! Как он выглядит?
- Ну, такой молодой, полный, волосы черные, а глаза карие, на правой
руке перстень с печаткой. Вот и все, что знаю.
- Кто еще его знает?
- Сысоев знает, мой шеф.
- Это я понимаю, но он за границей. Кто еще? Герман Долго-Сабуров?
- А он в рейсе.
Светлов усмехнулся - он поймал Акеева в ловушку.
- А откуда ты знаешь Долго-Сабурова?
- А тоже через шефа, он на шефа работает, опиум с юга возит, а на юг
- морфий. Только он вам ничего про доктора не скажет, ни в жисть!
- Почему?
- А он по сестре этого доктора сохнет.
- Ты ее видел? Знаешь?
- Еще бы! - он стрельнул глазами в притихшую, с закрытыми глазами, в
ужасе раскачивавшуюся из стороны в сторону Леночку Смагину. - Такая ж, как
эта, шалава. Но красивая - не отнять. Знаете как говорят: по глазам целка,
по п...е блядь! Вот это про нее. А Герман же из графского рода, вот он и
втюрился - "Наташа Ростова! Наташа Ростова!". А она такая же Наташа
Ростова, как я - граф Толстой! Сучка и все.
- Как ее зовут? Где живет? Работает?
- Нет, ничего не знаю, только знаю - Наташа. И все. На артистку
Варлей похожа из "Кавказской пленницы". Но вот эта сучка может знать, они
меня на пару в ресторан таскали неделю назад.
Я подошел к Смагиной, но когда она открыла глаза, стало ясно, что
говорить с ней бесполезно - в ее застывших глазах было одно отчаяние,
ничего более.
Светлов подошел ко мне:
- Не теряй времени. Поехали. Нужно заняться племянником. - И кивнул
своим архаровцам на Акеева и Смагину: - Отвезите их к Пшеничному на
допрос.
16 часов 42 минут
- С ума можно сойти - уже пять часов! - Светлов устало опустился в
милицейский "Мерседес", который ждал нас у подъезда сысоевского дома на
Фрунзенской набережной. Нужно ли говорить, что вокруг "Мерседеса", этой
новинки московских улиц, стояла плотная ватага мальчишек, они заглядывали
во все окна, трогали бамперы, ручки и приставали к водителю с сотней
вопросов. Светлов отшвырнул от дверцы самых назойливых, мы сели в машину,
он устало откинулся на сидение. - Я ж не ел сегодня ни черта!
- Куда? - осторожно спросил водитель.
- Отъезжай, разберемся.
На радиотелефоне мигал и гудел сигнал вызова коммутатора Петровки.
Трогая машину и одновременно скосив глаза на радиотелефон, водитель сказал
мне:
- Вас уже четвертый раз вызывают.
Светлов взял трубку и щелкнул рычажком усилителя, чтобы я мог слышать
разговор.
- Подполковник Светлов. Слушаю.
- Товарищ подполковник, наконец-то! - сразу ворвался голос капитан
Ласкина, начальника группы слежения за объектом "племянником".
- Спокойно! - сказал Светлов. - Что такое?
- Этот племянник какой-то псих! Он развез наркотики в шестнадцать
точек! Весь Арбат - Старый и Новый, магазин "Руслан", гостиницы "Белград",
"Украина". И везде собирает деньги - я не знаю, наверно, собрал тысяч сто!
- Хорошо, а где он сейчас?
- Сейчас он в лифте сидит, как вы приказали.
- Что я приказал?
- Вы приказали задержать его на час-полтора, пока вы освободитесь.
Вот он и сидит в лифте уже час пять минут вместе с народным артистом
Сличенко.
Светлов развеселился.
- С кем? С кем?
- Вам смешно, товарищ подполковник, а у меня тут скандал. Чтобы его
тормознуть в лифте, пришлось свет отключить во всем доме. А тут на первом
этаже ювелирный магазин "Агат", это на Новом Арбате. И дом огромадный -
одни академики живут, артисты, дипломаты всякие. И уже больше часа света в
доме нет.
- Ладно, получишь премию за находчивость! - сказал Светлов. - Терпи,
я сейчас приеду. Где ты стоишь?
- А у самого дома, у нас ремонтный "рафик", сделали ограждение,
тарахтим отбойными молотками по асфальту, как будто ищем повреждение
кабеля.
- Ясно. Молоток! А что он делает в этом доме, племянник?
- А был в гостях у Жлуктова, хоккеиста. Оставил последнюю упаковку
морфина. Время уже пять часов, а ему еще в "Чародейку" надо.
- Все! Отключайся! Буду через пять минут, - Светлов дал отбой и тут
