направился по улице Горького вниз, в сторону Центрального телеграфа...
11 часов 45 минут
Я сидел в квартире Долго-Сабурова, ждал муровских оперативников и от
нечего делать листал его фотоальбом. Этот альбом мы со Светловым видели и
в прошлый раз, при первом обыске, но в тот раз нас мало интересовали все
эти девицы в купальных костюмах и "производственные" фотографии:
железнодорожная бригада N-37 "Москва - Ташкент" на фоне своего состава
совместно с работниками вагона-ресторана и на переднем плане Герман
Долго-Сабуров в обнимку с директором вагона-ресторана. В конце альбома
лежал черный конверт с несколькими цветными снимками - эффектная шатенка
на фоне черноморских пальм, среди веселой компании загорающих курортников,
она же, смеясь, облизывает мороженое-эскимо на палочке, и, наконец, она же
прямо на пляже стрижет Германа Долго-Сабурова - он сидит на стуле, а она
стоит над ним с ножницами и расческой в руках. И на обороте снимка
надпись: "Дорогой Геша! Надеюсь, ты не забудешь! Твоя Зойка-Чародейка.
Сочи, "Жемчужина", мая, 1979".
Пожалуй, это уже кое-что! Где эти чертовы оперативники? У меня каждая
минута на вес золота, а я сижу тут, как на привязи...
Оставляю в квартире своих сержантов - они уже освоились и с моего
позволения лихо уплетают узбекский виноград, а сам опять отправляюсь к
старушке-соседке, показываю ей фото этой девицы:
- Мамаша, вы знаете эту девушку?
- Никого не знаю! - старушка поджимает губки и делает замкнутое лицо.
Действительно, зачем ей связываться с милицией, ведь потом этот сосед
может ей отомстить! Конечно, эта старушка многое могла бы мне рассказать о
Долго-Сабурове, не зря глазок на ее двери высветливается при любом шорохе
на лестничной площадке, но, насколько я понимаю, она ведет только
визуальное наблюдение и никаких имен или фамилий скорее всего не знает.
Я беру телефонную трубку, звоню полковнику Марьямову в
железнодорожную милицию:
- Полковник, это Шамраев.
- Слушаю вас, - тут же раздается подобострастный голос Марьямова. -
Чем могу служить?
- В мае этого года Долго-Сабуров был на Кавказе, в Сочи. Я хочу
знать: это был отпуск? Он ездил туда по служебному билету или летал?
Раз в году все работники железных дорог СССР имеют право на
бесплатный проезд в любую точку страны, и чаще всего железнодорожники
используют эту льготу для поездки в отпуск. Именно это я и хотел сейчас
уточнить у Марьямова.
- Если вы сможете подождать у телефона, эти данные будут в минуту, я
только свяжусь с бухгалтерией управления дороги.
- Хорошо, товарищ полковник, я жду.
Я прождал меньше минуты и услышал:
- Вы меня слушаете? Бригадир поезда Герман Долго-Сабуров находился во
внеочередном отпуске согласно приказу управления с 29 апреля по 6 мая.
Служебные билеты до Сочи и обратно выписаны на него и его жену Зою
Кириленко.
- Жену? Он же холостой! - сказал я.
- Здесь есть на этот счет заявление: "Поскольку я собираюсь оформить
законный брак с гражданкой Кириленко Зоей, прошу считать ее членом моей
семьи и выдать билеты для проезда в отпуск".
- А кто эта Зоя Кириленко, есть данные?
- Безусловно. Паспорт серия XXIII-ЛС, домашний адрес: улица Дыбенко
27, квартира 8, место работы - салон "Чародейка" на Новом Арбате, мужской
мастер.
- Полковник, Родина вас не забудет! - восклицаю я радостно. - Ждите,
я вам перезвоню. - Девушка, телефон салона "Чародейка" на Новом Арбате.
- 241-28-82, - отбарабанила она.
Звоню в "Чародейку". Номер, конечно, занят, но я набираю снова и
снова. А другим ухом прислушиваюсь к лестничной клетке - не появился ли
"племянник". Наконец, слышу на том конце провода:
- "Чародейка" слушает.
- Пожалуйста, Зою Кириленко.
- Ее нет, она на обслуживании. Будет с четырех.
- Что значит: на обслуживании? - спрашиваю я. - Она в парикмахерской?
- На обслуживании - это значит, выполняет работу у клиента на дому. У
нас не парикмахерская, а салон. Кто ее спрашивает?
- Из бухгалтерии Курской дороги. Она в мае ездила в Сочи с нашим
работником Германом Долго-Сабуровым, вы его знаете? Мне нужно уточнить
насчет их билетов...
- А у тебя что - ревизия? - запанибрата спрашивает "Чародейка".
- Ну! - говорю я ей в тон.
- Ну, позвони после четырех, они оба будут.
- Кто, оба?
- Ну, и Зойка, и Герман, он сегодня из рейса пришел и звонил,
узнавал, когда она будет.
- Спасибо, золотая! - говорю я, ликуя, и смотрю на часы: до четырех у
меня масса времени, но и провернуть нужно кучу дел. Еще минуту назад я
собирался арестовывать "племянника", если бы он вернулся домой, но теперь
планы изменились и нужно замести следы обыска на случай, если
Долго-Сабуров вернется домой до четырех.
Я стремглав бросился в квартиру Долго-Сабурова. Мои сержанты уже
объелись виноградом, но, слава Богу, полящика еще есть, и я делаю простую
операцию: укладываю на дно ящика ворох старых газет, сверху укрываю их
оставшимся виноградом, и вот уже ящик снова полон. Долго-Сабурову сейчас
вообще не до винограда, но нужно, чтобы на первый взгляд в квартире все
было без изменений. Сержанты смотрят на меня удивленно, но мне некогда им
объяснять, к тому же в этот момент появляется бригада оперативников - моя
смена.
- Товарищ Шамраев, бригада МУРа в составе трех человек прибыла в ваше
распоряжение. Старший по бригаде - лейтенант Козлов.
- Вот что, Козлов, я просил Красновского, чтобы этот телефон срочно
взяли на кнопку.
- Так точно. Уже взяли, товарищ Шамраев.
- Хорошо. Задача такая: один из вас остается здесь. И сделайте так,
чтобы соседка с ним в контакт не вступала, ее просто нет дома. Ясно?
- Ясно.
- Двое скрытно дежурят на улице. "Племянника" не брать, но "вести".
Ясно?
- Ясно, товарищ Шамраев.
- Тогда все. Уходим отсюда, - я еще окидываю взглядом квартиру
Долго-Сабурова - вроде бы все на месте, а если мы что-то и сдвинули, то
вряд ли он это заметит, он тут сам оставил полный беспорядок. Я изымаю из
альбома фото Зойки Кириленко-"Чародейки" и несколько фотографий
проводников бригады Долго-Сабурова и коллектива вагона-ресторана, и мы
спешно покидаем квартиру.
Муровцы исчезают - один в "штатской" "Волге", приткнувшейся рядом с
подъездом среди других машин, другой..., другого даже я уже потерял из
виду. Я отпускаю сержантов (Спасибо, ребята! И - вас тут не было! Ясно?"),
а сам спешу в свою машину, к Сереже.
- Живо на Курский, в транспортную милицию!
Теперь перед началом игры с "племянником" нужно еще раз просчитать
варианты. Если арестовать "племянника" прямо сейчас, что мы имеем против
него для раскола? Провоз наркотиков не доказан. Причастность к убийству
тетки не установлена. Связь с боксером Акеевым и Гридасовым наметилась
только двадцать минут назад в растворившемся в эфире телефонном звонке, и
звонок этот уликой, безусловно, не является, его, как говорят, "к делу не
пришьешь". Нет, "колоть" Долго-Сабурова, как только он появится, мы будем
иначе. По методу Светлова.
Я снимаю трубку радиотелефона и прошу дежурного по коммутатору
Петровки соединить меня с полковником Марьямовым.
- Товарищ полковник, это опять Шамраев. У вас, я надеюсь, найдется
компрматериал на директора вагона-ресторана поезда номер 37 "Москва -
Ташкент"? Какая-нибудь спекуляция, обман покупателей...
- Еще бы! Где вы видели вагон-ресторан, в котором не спекулируют, не
уменьшают порции? У нас досье на всех директоров... В поезде N-37
директором некий Ираклий Голуб. Спекулирует икрой, сервилатом, сливочным
маслом. Завышение цен, пересортица мяса, торговля спиртными напитками в
ночное время. Пожалуй, можно сажать лет на пять, созрел...
- Отставить, сажать не будем, будем подсаживать, - улыбнулся я. -
Ждите, я сейчас за вами заеду.
Пока все идет замечательно. Я откидываюсь на сидение и включаю рацию
- теперь можно окунуться в будни московской милиции. Хриплый динамик тут
же захлебывается потоком разноголосых милицейских переговоров:
- Центральный! Центральный! Я - восьмой. У северного выхода ГУМа
драка в очереди за женскими сапожками!
- Останкино! Останкино! "Волга" с неопознанным номером,
темно-вишневая, за рулем пьяный водитель, сбила прохожего у Ботанического
сада, движется в направлении Алтуфьевского шоссе!
- Центральный! Центральный! Я - патрульный сто восемь. У Рижского
вокзала задержал гражданина, подозрительно похожего на разыскиваемого
Гридасова. Имеет при себе документы на Шнеерсона Геракла Исааковича. Какие
будут указания?
- Сто восьмой, задержанного немедленно доставить на Петровку, 38,
дежурная часть, комната 10, к следователю Пшеничному. Как поняли? Прием.
Я усмехнулся: Гридасов-Шнеерсон да еще Геракл Исаакович - сочетание
почти опереточное и невероятное, но, чем черт не шутит?
- Центральный! Говорит пост ГАИ на Можайском шоссе. Задержал
владельца "Жигулей" Гридасова Якова Алексеевича. Возраст 34 года, под
приметы разыскиваемого Гридасова не подходит, но фамилия совпадает. Жду
указаний.
- Центральный! В вытрезвитель номер 31 с Павелецкого вокзала
доставлен пьяный Акеев Виктор Михайлович, 1916 года рождения...
Многомиллионная Москва работает, гуляет по летним улицам, катит в
метро, троллейбусах и автобусах, загорает на пляжах, стоит в очередях за
дамскими сапожками и первыми свежими помидорами, и всюду, на всех
вокзалах, в парках, станциях метро сотни зримых и незримых, гласных и
негласных осведомителей, оперативных работников, гаишников и милиционеров
пристальным взглядом окидывает сейчас каждого прохожего и сравнивают с
припрятанной в кармане фотографией.
И это только внешнее, наружное наблюдение. А помимо этого происходит
еще одна работа, совершенно неизвестная широкой публике. Сегодня с утра во
всех тюрьмах Москвы и Московской области начальники проинструктировали
сотрудничавших с ними заключенных - наседок и стукачей - провоцировать в
камерах разговоры о Семене Гридасове - "Пахане", "Сале", "Куреве" - и о
боксере Викторе Акееве. А вдруг кто-то из зеков видел их, знает их адреса,
явки, связи. И еще сотни, если не тысячи осведомителей-дружинников
получают сейчас фотографии разыскиваемых лиц и проходят инструктаж в
отделениях милиции, опорных пунктах, штабах народных дружин.
Тем и силен наш советский режим, что при желании можно в кратчайший
срок, одним приказом привести в действие многотысячную армию
осведомителей, дружинников, оперативный состав Министерства внутренних
дел, милиционеров, а вслед за ними - службу КГБ, и, наконец, в аварийной
ситуации - регулярную армию, и все это - в считанные минуты. Можно
изолировать, отрезать от внешнего мира любого размера город, область и
даже республику - мышь не пробежит, голубь не пролетит...
Сегодня мы со Светловым включили как бы только первую ступень этой
системы, но уже Москва стала похожа на решето, сквозь которое в поисках
Акеева и Гридасова просеивают сейчас десятки тысяч людей.
Неожиданно я услышал:
- Внимание всех служб милиции и ГАИ! Поступил в срочный розыск по
Москве и области Герман Вениаминович Долго-Сабуров, бригадир поезда, 1945
года рождения. Фотография разыскиваемого поступит в розыск сегодня.
Сообщаю приметы: рост метр семьдесят...
Я схватил трубку телефона спецсвязи:
- Центральная! Дежурную часть! Подполковника Светлова! Срочно!
Почти мгновенно раздался голос Светлова:
