прямо ему прямо в глаза и вдруг усмехнулась, ощутив прилив тепла к этому
человеку.
"И это его я планировала соблазнять, морочить голову... Да быстро
меняются люди. Несколько часов - и он не тот, и я не та. Да и мир наш
совсем не похож на прежний - кто бы мог такое предположить?"
- Хорошо, - твердо проговорила она, выскальзывая из его рук. - У меня
действительно мало времени, и еще... - она запнулась и замолчала.
- Ну, продолжай, - подбодрил ее Рудольф.
- Да нет, ничего, - передернула она плечами, - просто мне захотелось
вдруг сказать тебе спасибо. И - не стоит продолжать разговор на эту тему.
Он подбадривающе кивнул, собираясь сесть и вдруг заметил стоящую у
стены женщину. Прислушиваясь к разговору, Анна чуть не забыла, для чего
пришла сюда сама - ей почудилось, что говорится о чем-то важном и для нее
самой.
- Добрый день. Вы по какому вопросу? - привычно спросил он.
- Спасибо, - повторила вдруг и Анна и неожиданно для себя разрыдалась
во весь голос...
Все же днем Альбине удалось выспаться, кстати - чем дольше она
работала, тем сильнее втягивалась в дело, сказывалась привычка к
круглосуточным дежурствам. Пожалуй, именно поэтому она выглядела намного
бодрее, чем время от времени появляющиеся на пороге медпункта люди.
Некоторым Ала даже улыбалась - это не означало что ее расположение духа
улучшилось намного, улыбка тоже была профессиональной, имеющей отношение
скорей к вежливости, чем к истинным ее эмоциям, но невольным грузчикам
сразу становилось светлее на душе. Да и как иначе - кругом развал, кровь и
грязь, и вдруг посреди всего этого - улыбка симпатичной девушки. Не
случайно больничный менеджер в частной клинике, где Альбина начинала свой
трудовой путь, подолгу натаскивал низший медицинский персонал, пока улыбка
не приклеивалась к губам с неизничтожимой прочностью. Пока есть работа -
есть и улыбка, и это стало уже рефлексом.
- О, я рад за вас, - услышала она вдруг уже ставший знакомым голос,
подняла голову и увидела растянутый до ушей рот. - Вы прекрасно
выглядите...
- Я? - Альбина растерялась и заморгала.
- Вам очень идет улыбка, - он оперся локтем о косяк. - Просто
удивительно идет.
- Улыбка? Но разве я улыбалась?
- Все ясно - вы просто работали... Не так ли? Не то, что я -
бездельник, трачу время на пустую болтовню... Вот, возьми, - он бросил
девушке под ноги веревочный тюк. - Может пригодиться... Кого-нибудь
связывать.
- Но кого? - тупо переспросила Альбина.
- А хоть бы и меня... Ну ладно - мысленно целую, так - не смею, а
вообще мне опора... Дела-дела...
- Хорошо, - пробормотала Альбина рассматривая веревки. Толщиной в
палец, они выглядели прочными и не гибкими, и их предназначение по всей
видимости было чисто техническое.
- О, и вы здесь! - уйти "тихий" не успел, на его дороге возникла
Эльвира. - Можно вас на минутку?
- Если речь идет об интервью - нет, - голос "тихого" сразу стал
неприязненным и резким.
- Жаль, - бросила Эльвира и тут же незаметно ущипнула себя едва ли не
с остервенением - меньше всего ей хотелось думать о том, что именно то
интервью, которое она благодушно отдала на растерзание министерству
информации, а проще - цензуре, сыграло в жизни этого человека, быть может
роковую роль. Ведь как знать - рассказывай он о своих теориях в чисто
научном кругу, с ним могли побеседовать, могли тихо и мирно прекратить
карьеру, уволить, наконец, но обратившись к прессе он становился уже
опасным - поскольку мог повторить такую попытку с журналистом менее
сговорчивым, и тогда... - Нет, речь идет не об интервью... Да постойте
вы... Я хотела сказать, - она запнулась, - сказать, что я виновата перед
вами. Яне прошу вас простить. Просто признаюсь. Но, поверьте - я не
представляла тогда...
Несколько секунд "тихий" ждал продолжения, но его не последовало.
- Я вас ни в чем не обвиняю, - тоном, к которому уже привыкла
Альбина, ответил он. - Так у вас ко мне есть какое-то дело?
- Да... То есть - нет... То есть... Ну хорошо: дело в том, что я
сейчас собираюсь составлять хронику этой катастрофы. С самого начала -
даже с вашего предупреждения, ну и все подряд, с того самого момента, как
на улицах города появились первый констриктор. И уж поверьте - на этот раз
я доведу дело до конца, чего бы мне это не стоило. - Она говорила жестко,
с напором, и "тихий" незаметно для себя, словно передразнивая, начал
кивать в такт ее словам.
"Зря он так... - подумала Альбина, возвращаясь к своему занятию:
медпункт все более стал походить на таковой, ей оставалось только
"косметическая" уборка. - Хотя это не мое дело... Я ничего не знаю и знать
не хочу об их взаимоотношениях ни в настоящем, ни тем более - в
прошедшем... Хотя Рудольф рассказывал мне о своих знакомствах, чтобы я не
думала черт-те знает о чем."
- Ну и что же вы, мадам Светлая, - все же в его голосе иронии и
скептицизма было предостаточно, - хотите узнать от меня на этот раз?
- Ничего. Просто мне хотелось бы ("точнее, мне посоветовали", -
поправила она себя мысленно), - услышать личные рассказы разных людей о
том, в какой момент застало их известие об эпидемии, какое впечатление
произвело - тем более, на вас, поскольку вы, что бы ни говорили,
предсказывали его заранее. Ну и все остальное, до прибытия в район
укрепления... И до самого финала. - При этих словах Эльвира ощутила легкий
холодок.
Финал сегодня был непредсказуем: от атомной бомбы, сброшенной на
город в целях дезинфекции (раз где-то фраза проскользнула, значит -
рассматривался такой вариант, думали о нем, и, значит, могут в любой
момент и вернуться к нему) до полного "хеппи-энда" с прибытием спасателей
и благополучной эвакуацией всех здесь собравшихся живыми и здоровыми.
"...и здоровыми", - повторила она про себя, снова вздрагивая. Ни кто
из них не мог поручиться, что среди людей, строивших укрепление нет уже
инфицированных. Никто. И "тихий", и Альбина, и Рудольф - да и она сама -
все могли в любой момент превратится в медлительных и тупых душителей.
Живые мертвецы... люди, в которых умерла личность...
- ...Что касается меня, то я никак на это не отреагировал. Услышал
крики, увидел, как эти ребята ловко расправляются с санитарами и решил
воспользоваться этим обстоятельством в личных целях. - "тихий" снова
хмыкнул, - короче - слинять. Хотя до недавнего времени я надеялся, что
примерным поведением заслужил право на досрочное освобождение. Во всяком
случае, из отделения для буйных со всеми его "прелестями" меня перевели к
тихим хроникам. А когда все началось, я подумал только о том, что могу
хоть ненадолго вырваться на свободу. Пусть это глупо и нелогично, но я
полжизни... да нет - весь ее остаток - отдал бы за то, чтобы получить
возможность пусть несколько часов, но просто послоняться по улицам, самому
выбирая путь, любуясь на дома, на беззаботные нормальные человеческие
лица. Конечно, меня поймали бы - так я рассуждал - но что-то в памяти я б
унес, и жил бы воспоминанием годы. Вот так... Когда я увидел, что путь
свободен, я ринулся к окну, выскочил на карниз, прошел до следующего окна
и увидел "веселую" картину... Думаю, уточнять не стоит. Повисел немного на
лестнице, обдумывая, что стряслось - ведь я все же не провидец, чтоб вы
там не утверждали, ну и пустился в обход, пока не наткнулся на Алу. Дальше
- расспрашивайте ее. Закончилось дело тем, что мы отправились к ней
домой... Вот уж не ожидал, что моя свобода окажется такой мрачной...
- Он не все сказал, - подняла голову и Альбина. - Он еще ходил по
карнизу, ища тех, кого можно спасти... Ведь так?.. Но ведь пугались его
еще больше, чем констрикторов... У нас ведь сумасшедшие ходят в синих
пижамах.
- Брось, Ала. - "тихий" вдруг расхохотался. - Ну представьте себе
нормальную реакцию нормального человека, которому в окно лезет сумасшедший
- а почему бы те, кого я видел, должны были считать по другому? - и
требует, чтобы они следовали за ним, не то их сейчас придушат. Я - кретин,
и у меня тогда просто не было времени задуматься, как такое "спасение"
выглядит со стороны. В своей неудаче виноват только я сам... Впрочем,
явись я голяком - им это тоже вряд ли пришлось бы по душе.
- Господа, вы все здесь? Это хорошо, - присоединился к разговору
неожиданно подошедший Рудольф. - Вот, позвольте мне представить вам одного
человека... Анна, пройдите вперед - здесь наш медпункт, а это Ала, та
девушка, с которой вы вместе будете работать. Все же нам немного не
хватало врача с высшим образованием... так, Эльвира, вас представлять, или
познакомитесь сами? - он не заметил, что вновь перешел на "вы". - Анна -
удивительный человек, и, быть может, вскоре совершит невероятно...
- Не надо, - стыдливо потупила глаза она.
- Нет, подождите, - Рудольф привлек к себе Альбину и положил руку ей
на плечо, напоминая этим жестом, что он не забыл о ней насовсем. - Анна
пробует вылечить больного констрикторизмом, и по крайней мере, пока он не
стал чувствовать себя хуже. Думаю, Ала, ты не станешь особо возражать?
- Я стану, - несколько морщин показалось на лбу "тихого". - Вы что,
хотите притащить больного сюда?
- Речь идет о ребенке, - жестко осадил его Рудольф, - и он будет
здесь. Как бы ни была заразна болезнь, у медицины есть способы
предохранения от инфекции. Если вести себя разумно, никто из нас не
заболеет... во всяком случае, из-за этого несчастного - все мы имели
прекрасную возможность подцепить эту дрянь заранее. И я уже принял
решение, вне зависимости от того, нравится оно кому-то или нет. Если есть
шанс - его надо использовать. Вы же сами слышали - медики в столице еще не
имели дело с живыми больными.
Анна посмотрела на Рудольфа одновременно с благодарностью и со
страхом.
Лицо Рудольфа выражало непоколебимую решимость. Собравшийся было
что-то возразить "тихий" приоткрыл рот и тут же закрыл его снова, плотно
сжимая губы.
- Уважаю, - четко проговорила Эльвира. - Где этот больной?
- Он... - голос Анны оказался тонким и слабым, словно не она, а
кто-то другой недавно кричал с балкона. - Совсем мальчик... шесть лет. Он
дома у меня... Это рядом. Я сама его приведу.
- У вас будут помощники, - Рудольф отпустил Альбину и зашагал по
коридору. Анна быстро оглянулась по сторонам и засеменила за ним...
19
Колючая проволока напоминала Артуру паутину, но чем именно - он не
знал. Что-то тягостное, неприятное пряталось в оцепленном ею пейзаже.
В армию Артур уходил со скрипом, старался "закосить" - но его накрыли
и хорошо еще, что все обошлось мирно. Больше всего он жалел, что не успел
достаточно прочно примкнуть ни к одной из сект - одинокому противнику
милитаризма в целом и всех убийств как таковых, в частности невозможно
доказать свою моральную непригодность службы в армии: попытку отвертеться
все приняли за трусость (или осторожность разумного ловкача, которому не
повезло). Скрипя сердцем, он пошел-таки служить, втайне надеясь, что ему
пройдется только играть в убийство, только "репетировать" его и когда не
направлять ружье на живого человека. В тот момент, когда его прислали
охранять участок карантинного кордона, надежда забила тревогу и принялась
улетучиваться: в руках Артура находился автомат, напарником был человек
готовый не задумываясь выполнить любой приказ, а заодно и подвести под
трибунал "слабака", каковым он всегда считал Артура, а на дальней опушке у
