Генна назвала Желудя злом - так оно и было. Однако Робин чувствовала, что
он не до конца отвечает за свой действия.
Робин пересекла сад и пошла между исполинских дубов, окружавших пруд.
Когда девушка проходила то место, где несколько недель назад подстригала
лозу, она заметила, что крепкая дубинка, которой она раздвигала кустарник,
лежит рядом с толстым дубом. Чувствуя некоторую неуверенность, она
наклонилась и подняла дубинку.
Вдруг ей ужасно захотелось, чтобы рядом был Тристан. Он, без
сомнения, легко справился бы с заданием Генны.
Робин вышла из дубовой рощи, предполагая увидеть на берегу реки
застывшего на месте Желудя. Но незнакомец исчез.
Робин охватило беспокойство. Она осторожно шла по поросшему травой
берегу, внимательно глядя на землю: девушка пыталась отыскать хоть
какой-нибудь след, который указал бы ей, куда исчез Желудь. На одном
берегу реки был небольшой зеленый луг, на другом - густые заросли
кустарника. Широкая река была неглубокой, ее хрустальные воды весело
мчались, перескакивая с одного яркого камушка на другой. Эта река была
южной границей рощи Верховной Друиды.
Вдруг Робин услышала шорох в кустах и, резко обернувшись, увидела
мчавшегося к ней, с безумным блеском в глазах. Желудя. Он что-то невнятно
бормотал, и Робин заметила, что двигается он гораздо быстрее, чем можно
было бы ожидать. Она подняла посох и снова произнесла одно только слово:
- Остановись!
Желудь застыл на месте, но вовсе не из-за ее заклятья. Безумец
закинул голову назад и зашелся в истерическом смехе. Вдруг он как-то сразу
успокоился и уставился на Робин неподвижным взглядом.
Никогда в жизни девушке не доводилось видеть таких страшных глаз.
Желудь начал бормотать слова, похожие на заклинания, и ее страх
превратился в ужас. Ее рот беззвучно открылся - Робин не в силах была даже
закричать. Но ведь Желудь не мог произносить заклинания - или она
ошиблась? Что значило его странное бормотание?
И тут она поняла, что он владеет тайнами волшебства друидов - когда
Желудь произнес последнее слово, из его поднятой руки вылетела гудящая
туча насекомых и устремилась к ней. Робин почувствовала болезненный укус в
щеку, и через мгновенье она была облеплена осами, яростно жалящими ее во
все открытые участки кожи. При этом они так громко жужжали, что Робин
казалось, что она сходит с ума.
Девушка с трудом сдержалась, чтобы не закричать - она боялась открыть
рот. Робин побежала к реке и бросилась в прохладную воду. Стараясь
держаться под водой, она плыла вниз по течению до тех пор, пока могла
сдерживать дыхание. Когда она вынырнула на поверхность, то увидела, что
насекомые уже покидают рощу Верховной Друиды. Боль от укусов медленно
проходила, но кожа продолжала гореть.
Как только ее голова показалась из воды, не успевшие улететь
насекомые кинулись к ней, но друида произнесла простое заклинание, быстро
нарисовав рукой круг, защищавший ее. Осы, сердито загудев, бросились было
вперед, однако не смогли преодолеть магический барьер, воздвигнутый Робин.
Тут она заметила Желудя, который хихикая и спотыкаясь, пробирался по
берегу реки в поисках девушки. Подняв тучу брызг, она бросилась к берегу,
рассчитывая выбраться на сушу еще до того, как безумец окажется перед ней.
Вдруг Желудь остановился, и Робин почувствовала, сто он опять начал
сосредотачиваться, - ее обезумевший подопечный явно готовился к новому
заклинание. Задыхаясь, Робин с трудом выбралась на берег, вода стекала с
нее ручьями. Девушка чувствовала себя совершенно беззащитной.
Она схватилась за корень, который вдруг изогнулся в ее руках. Конец
корня рванулся вверх, на нем появились глаза и длинные клыки. Девушка едва
успела отдернуть руку и избежать смертоносного укуса. Ядовитые зубы змеи
вонзились в мягкую землю.
Новые змеи поползли из высохших зарослей. Робин в ужасе увидела, что
змеи начинают окружать ее со всех сторон. Друида остановилась, достала
из-за пояса маленькую засушенную веточку омелы и тихонько прошептала
несколько слов, одновременно растирая сухое растение в пыль. Робин знала,
что она окружена волшебной аурой и стала невидимой для змей и любых других
животных рощи. Змеи проползли мимо, и девушка вздрогнула от отвращения,
увидев, как они вытягивают свои раздвоенные языки, пытаясь ее найти.
Безумец продолжал смотреть на молодую друиду; не скрылось от его глаз
и то, что змеи потеряли ее. Его старательно поддерживаемые спокойствие и
самоконтроль, позволившие ему вспомнить давно утерянные навыки друида,
начали отказывать, - слишком велика была досада от неудавшихся нападений
на друиду.
Внезапно он злобно завыл и бросился к Робин, его конвульсивно
сжимавшиеся пальцы тянулись к ее горлу. При приближении к Робин вой
сменился отвратительным хихиканием.
Увидев бегущего к ней Желудя, Робин обеими руками схватила крепкую
дубину, висевшую у нее на поясе. Высоко подняв ее, она с размаху, как
топором, ударила безумца.
Робин услышала хруст ломающихся позвонков, и ее враг, не издав ни
единого звука, упал ничком, вывернув голову под совершенно невозможным
углом и глаза его медленно потускнели.
Девушку начало трясти, она сделала неуверенный шаг назад и тяжело
села на землю, чувствуя сильное головокружение.
Но могущество богини не оставило ее, к Робин стали возвращаться силы,
и она, наконец, смогла встать и подойти к телу.
Желудь, несомненно, был мертв, однако Робин наклонилась над ним,
чтобы убедиться в этом окончательно. Пульса дыхания не было, ее противник
умер.
Вдруг девушка заметила его кожаный мешочек. Тот потрепанный сверток,
которым так дорожил незнакомец! Теперь она живо вспомнила выражение страха
на его лице, когда однажды попыталась взять этот сверток. Робин схватила
мешочек и развязала бечевку. Она взвесила его в руке - похоже, там
находится камень. Перевернув, она встряхнула мешочек, и на землю выпал
черный камень. Он был округлым и гладким, странной формы, чем-то похожий
на человеческое сердце. Казалось, какой-то мастер вырезал его из твердого
угля. Робин чувствовала, что от него исходит тепло. Он был довольно
большим, но очень легким, и на ощупь скорее напоминал сухое дерево, чем
уголь.
Робин попыталась отвести глаза от странного камня, но непонятная
сила, помимо ее воли, не отпускала взгляд девушки. Робин неохотно
потянулась к камню, при этом ее охватило странное волнение. Наконец, ее
пальцы дотронулись до гладкой черной поверхности.
И все вокруг Робин потемнело.
Ньют уныло перелетал с сосны на сосну - ему было ужасно скучно. С
тихим жужжанием он оглядывался по сторонам в надежде отыскать хоть
что-нибудь, что могло бы его развлечь. Воздух в лесу был тяжелым и навевал
на него дремоту.
Через некоторое время Ньют оказался у рощи, однако он не особенно
спешил туда возвращаться. Если только в этом не было острой необходимости,
волшебный дракончик никогда не выбирал кратчайшего пути к цели, поэтому
порой его заносило в самые неожиданные места. Неторопливо помахивая своими
прозрачными крылышками, он оказался на берегу большого пруда и уселся на
толстую сосновую ветку - посмотреть, что есть хорошего поблизости.
Дракончик уже давно обнаружил, что в подобных местах, где есть вода, ему
всегда удается как следует повеселиться: теперь же на другом берегу реки
он увидел олененка, созерцающего свое отражение в воде. Ньют мгновенно
оживился и решил не терять времени зря - ну, и удивится же олененок! Он
создал простенькую иллюзию прямо поверх отражения: глазам несчастного
малыша предстало клыкастое чудовище малинового цвета, которое, казалось,
вот-вот бросится на него из воды. А какая у чудовища была страшная пасть!
С душераздирающим воплем олененок шарахнулся в сторону, упал и запутался в
собственных ногах.
- Хи-хи-хи, - радостно повизгивал Ньют, в то время как малыш, наконец
разобравшись со своими ногами, вскочил и, спотыкаясь, умчался в лес.
- Ой, не могу больше, - пищал Ньют. Он так веселился, что свалился с
ветки и чуть не упал на землю; в последнюю секунду ему удалось уцепиться
за что-то обеими левыми лапами, и он снова взобрался на ветку.
- Это было великолепно! - похвастался он деревьям в лесу. - Ничего
нет лучше хорошей шутки, да и время летит быстрее!
Дракончик решил, что должен обязательно рассказать Робин про свою
замечательную проделку. Она, конечно, станет ругать его - Робин всегда
сердится, когда он подшучивает над маленькими и беззащитными Животными, -
но Ньют подозревал, что в глубине души девушке тоже будет ужасно весело.
Ему просто необходимо поделиться с кем-нибудь своим хорошим настроением!
Взвившись в воздух, дракончик так быстро замахал крылышками, что они у
него даже чуть-чуть заболели. Стрелой промчавшись над прудом, он влетел в
лес и, осторожно лавируя между деревьями, направился к роще Генны.
Но когда он добрался до реки на южной границе рощи, он замедлил свой
полет. Что-то здесь было не так.
И вдруг Ньют чуть не задохнулся от удивления, увидев на земле два
распростертых тела. Он стремительно полетел в ту сторону и тихонько
приземлился у Робин на спине. Ему стало немного легче, когда он
почувствовал, что девушка дышит, - впрочем, он тут же понял, что дышит она
с трудам. Мужчина же был мертв - это нисколько не удивило и не огорчило
Ньюта.
- Робин очнись! - молил он, соскочив на землю и тихонько толкал ее в
плечо. - Ну, пожалуйста! Это же я, Ньют! Что же делать?
Он в отчаянии повертел головой по сторонам и заметил рядом с Робин
черный камень. Что-то в этом камне показалось маленькому дракончику
неестественным и отвратительным. Он мгновенно решил, что именно этот
камень виноват в том, что Робин лежит без сознания.
Схватив мерзкий камень всеми четырьмя лапами, Ньют взлетел в воздух.
Яростно размахивая крыльями, он поднимался все выше и выше, представляя
себя парящим в вышине кондором. Очень медленно Ньют миновал реку и полетел
в лес, стараясь как можно больше удалиться от рощи Верховной Друиды.
Пролетев около мили, он бросил камень прямо в лесу и поспешил вынуться к
Робин. К своему облегчению, Ньют заметил, что она пошевелилась.
- Парус! Тристан, парус! - вырвал его из глубокого сна голос Даруса.
Принц поднял голову с наполненного воздухом мешка и постарался понять, что
происходит. Он стер с лица соленую воду и посмотрел в ту сторону, куда
указывал Дарус.
- Да, вижу! Он плывет к нам!
- Наши дела наконец-то пошли на лад, - усмехнулся калишит.
- Позовите их, - прохрипел Понтсвейн, в глазах которого загорелась
надежда.
- Слишком далеко! - сказал Дарус. - Но они направляются к нам.
Небольшое судно действительно приближалось к ним. У него была
единственная мачта, на которой трепетал парус, окрашенный во вое цвета
радуги. Нос кораблика был довольно высоким, поэтому Тристану и его
спутникам не удавалось разглядеть команду. Однако, когда суденышко
приблизилось к ним, они услышали обрывки песни, которую напевал женский
голос:
Я знал веселую вдову, ужасную скромницу
перед соседями,
Но все парни, которые видели ее, говорили,
Что леди не такая уж недотрога.
Не скажу, что парни правы,
(Но и что врут, не скажу).
И я знал, что веселая вдова не могла...
- А это еще что такое? - Песня внезапно прервалась, и над носом
кораблика появилось улыбающееся, обветренное лицо. - Три мокрых крысы -
