пива, что напрочь забыл все, о чем говорилось за столом.
- Я прослежу, чтобы они ни в чем не нуждались, - сказал он, поднимая
голову. Эта мысль принесла принцу некоторое облегчение.
Он огляделся по сторонам. В "Веселом Дельфине" было много народу, за
столами не утихал веселый говор. Хорошенькие девушки быстро заменяли
пустые кружки и тарелки на полные. Массивные, темные деревянные балки
сходились на потолке крест-накрест, с них свисали яркие светильники; еда
была обильной и вкусной - все говорило о том, что у гостиницы рачительный
хозяин. Перед камином лежала огромная медвежья шкура, а стенку над ним
украшала голова редкого морского чудища.
Дарус показал спутникам перчатки, раздобытые им в замке, и рассказал,
как нашел в сокровищнице оружие.
- А где ты отыскал свой меч? - спросил он Тристана.
Принц улыбнулся. Алкоголь сделал его тайну еще более приятной.
Тристану вдруг стало очень хорошо. Он откинулся на стуле и положил ногу на
стол.
- Волшебство, - произнес он самодовольно.
Пиво показалось им изрядно разбавленным, что все же не помешало
опорожнить четыре больших кувшина; при этом большую часть выпил Тристан,
Дарус всего раза три наполнил свою кружку, а Понтсвейн не осушил и первой.
- Еще, джентльмены? - спросила веснушчатая девушка. Копна
огненно-рыжих волос ниспадала ей на плечи. У нее было хорошенькое личико,
хотя Тристан едва ли обратил на это внимание. Его гораздо больше занимали
ее пышные формы, подчеркнутые тесно облегающим платьем.
Однако, даже сквозь приятный туман, Тристан уловил неодобрительный
взгляд Понтсвейна. Одного этого взгляда было достаточно, чтобы сделать все
наоборот, - принц уже собрался заказать хорошенькой девушке еще пива.
- Пока вполне достаточно! - раздался решительный голос, Тэвиш подошла
к столу, держа в каждой руке по кувшину. Она улыбнулась Дарусу, который
поднялся, чтобы уступить ей место.
- Ну, как вам здесь нравится? - спросила она у Тристана, который с
сожалением смотрел вслед удалявшейся красотке. Он с тоской подумал о Робин
и повернулся к своим спутникам.
- Похоже, народ собирается, час назад тут почти никого не было, -
заметил принц.
- Ну, в "Дельфине" бывает довольно людно, - сказала Тэвиш, загадочно
улыбнувшись. - Особенно в такой вечер, как сегодня.
- А что такого необычного в сегодняшнем вечере? - спросил Дарус.
- Во-первых, музыка. - Тэвиш снова улыбнулась друзьям, но больше не
проронила ни слова.
Высокий звук привлек внимание Тристана и его спутников к очагу, где
несколько трубачей уже настроили свои инструменты.
- Я страшно люблю такую музыку, - стараясь перекричать всех
остальных, сообщила Тэвиш. - Хотя слушатели всегда радуются, когда она
замолкает и начинает звучать что-нибудь другое.
Трубачи заиграли быструю джигу, поднявшую на ноги всех желавших
танцевать, и среди них Тристан увидел Даруса и Тэвиш. Прозвучало еще
несколько песен, и Тристан заметил, что завсегдатаи таверны стали все чаще
поглядывать на их столик. Наконец, один из них закричал: "Тэвиш!" И тут
стены "Веселого Дельфина" содрогнулись от дружного призыва, адресованного
менестрелю.
- Это же мой родной город, - улыбнулась Тэвиш, увидев изумление на
лицах своих новых друзей. Она легко подхватила лютню и вышла на
импровизированную сцену у очага, только что покинутую трубачами. Взяв
несколько тихих аккордов, она убедилась в том, что лютня хорошо настроена.
Услышав первые звуки, Тристан узнал балладу, которую Тэвиш собралась
спеть.
Песнь моя о далеком Корвелле
И о диких лесах Гвиннета,
О героях, войне и дьяволе,
О друидах и их секретах.
Я спою о гнусном Звере,
Рожденном зловонными водами,
И о черном его намерении
Покончить со всеми народами Корвелла...
Тэвиш с таким чувством исполнила балладу Керена, что у Тристана на
глаза навернулись слезы. Она почти не подыгрывала себе на лютне, - только
время от времени ударяя по струнам, сильным аккордом подчеркивала то, что
ей казалось особенно важным.
Принц снова вернулся в те страшные дни почти год назад, но сейчас,
слушая балладу, он видел воспеваемые события в каком-то
туманно-поэтическом свете. Перед его мысленным взором появилась Робин с
развевающимися на ветру черными волосами - вот она стоит на самой высокой
башне Кер Корвелла и, высоко подняв волшебный посох, наследство матери,
призывает на помощь силы самой природы, чтобы послать роковые молнии в
Смертоносных Всадников, врагов всего живого.
Черное небо метнуло молнию,
И Всадник упал.
А белый конь...
- Прекратить!
Резкий приказ словно раскат грома прокатился по залу. Все головы
повернулись к двери, - высокий надменный человек внимательно осматривал
таверну. На нем был тяжелый красный плащ, расшитый на плечах широким
золотым узором. Голову защищал стальной шлем, однако лицо оставалось
открытым. В руке он держал длинный меч.
- Я арестую принца Корвелла по приказу короля! - объявил он. - Принц
обвиняется в измене!
Полдо мчался по улице, не обращая внимания на позвякивание стеклянных
шаров у себя в сумке. Тристан в Лльюэллине! Уж они отметят эту встречу -
два друга, встретившихся после долгой разлуки! Конечно же, принц не один,
с ним наверняка его приятель, калишит, - но всегда подозрительный Полдо
уже давно понял, что Дарусу можно доверять. Так что, тут все в порядке! Он
путешествовал целый год, но теперь его странствия подходили к концу и
карлик с радостью думал о доме и старых друзьях. Он быстро нашел "Веселого
Дельфина" и бросился вверх по ступеням, однако тут же наткнулся на
огромное существо с торчавшими изо рта отвратительными клыками. Полдо в
страхе отпрянул, сообразив, что перед ним великан - наемник Высокого
Короля.
- Закрыто, - проворчало страшилище, слегка оттолкнув карлика в
сторону. От его толчка Полдо, как перышко, отлетел в дальний угол крыльца,
и, изумленно оглянувшись, увидел еще полдюжины великанов с оружием
наготове, охранявших вход в таверну и готовых в любую минуту ворваться
внутрь. И тут взгляд Полдо упал на собаку, лежавшую рядом с нам.
- Кантус? - прошептал он. Громадный мурхаунд приветственно замахал
хвостом, но головы не поднял, а продолжал печально смотреть на вход своими
карими глазами.
Священник, посвятивший свою жизнь Чантэа, мирно спал под защитой
Богини. Была глубокая ночь. И теперь Богиня решила, что он готов
воспринять ее приказ.
Священнику приснилось, что он увидел на ступенях храма меч, и, хотя
он не разбирался в оружии, все же каким-то образом понял, что это не
обычный меч.
Серебристый клинок в нескольких местах потемнел и был сломан, а
гладкая кожаная рукоять сгнила. Священник внес меч в храм, и храм тут же
превратился в кузницу. Священник никогда не занимался кузнечным делом, но
теперь разжег огонь и взял в руку молот, который удобно устроился в его
руке. Мягко постукивая, он провел молотом вдоль клинка, и постепенно меч
начал приобретать свой прежний вид: клинок выпрямился и у него снова
появился острый кончик. А через мгновение кожа на рукояти - там, где
только что свисали гнилые лохмотья, - опять была ровной и гладкой.
Еще через минуту клинок был готов, и священник увидел, что держит в
руках меч поразительной красоты и силы. Он поднял его к солнцу, и яркая
вспышка света чуть не ослепила его.
Патриарх Трэвор вдруг проснулся и сел на кровати. Он тяжело дышал, а
сердце неистово колотилось. Он соскочил на пол и с благоговением преклонил
колени перед изображением своей Богини. Да, его посетило пророческое
видение! Он не знал, что означает сон, но ни на секунду не сомневался в
его природе. Он подождет.
Тристан увидел гнев на лицах вокруг. Но этот гнев был направлен вовсе
не против него, объявленного предателем, а против офицера в дверях.
Послышались сердитые возгласы, и многие схватились за оружие.
- Продажный подонок! - вскочив на ноги, воскликнул крупный мужчина. -
Как ты смеешь говорить от имени короля ффолков!
Капитан чуть кивнул - тут же распахнулось окно, и в нем появилась
ухмыляющаяся морда с длинными острыми клыками. Великан! В следующий момент
храбрый ффолк, пронзенный стрелой, отлетел назад с такой силой, что,
падая, перевернул два стола. Еще несколько великанов молча встали за
спиной своего командира, в то время как остальные ворвались внутрь через
кухню. А из окон на посетителей злобно смотрели наемники с луками в руках,
готовые в любую минуту выпустить стрелу во всякого, кто осмелится им
перечить.
Принц оглянулся. Скорее бежать! Он представил себе, как подпрыгнет,
ухватится за балку и... Принц покачнулся - сказалось выпитое - и, если бы
Понтсвейн не схватил его за руку, он непременно свалился бы на пол.
Отвращение, выступившее на лице лорда, обожгло принца, и он отдернул руку.
Уже почти все ффолки были на ногах, и в затуманенном мозгу Тристана
пронеслась очень ясная картина: он понял, что эти храбрые ффолки будут
просто растоптаны превосходящими их числом и мощью наемниками, и он -
пусть и не прямо - будет виноват в их смерти. Скинув руку Понтсвейна,
Тристан с усилием выпрямился.
- Обвинение ложно! - объявил он, и ему удалось - не совсем понятно,
как - внятно выговорить все слова. Он обратился к командиру отряда
наемников:
- Я пойду с вами и сам докажу Высокому Королю, что не виновен в
измене.
Ему показалось, что ффолки, собравшиеся в таверне, готовы ввязаться в
драку, но постепенно напряжение спало. Тристан, Дарус и Понтсвейн подошли
к стражнику, черные глазки которого удовлетворенно сверкнули.
- Вы должны сдать мне ваше оружие, - объявил он, протянув руку.
Тристан тут же пожалел о своем решении, но, увидев стрелы, готовые
пронзить сердца ни в чем не повинных людей, неохотно отстегнул меч и
протянул его капитану, поклявшись про себя, что принц Корвелла снова будет
владеть мечом Симрика Хью.
Сердце Казгорота было для Хобарта источником силы и помогало
преодолевать трудности, которые тот встречал в дороге. Его путь лежал
через переход высоко в горах; узкие тропы извивались по самому краю
пропасти, но священник упорно шел вперед туда, где он ни разу не был.
Частично его уверенность была рождена верой в Баала - его Бог в сне
указывал нужный путь, - но, кроме того, Хобарту казалось, что черный
камень сам отыскивает поле боя, имея на то свои собственные причины.
Несколько дней, не останавливаясь, священник шел без еды и питья,
пока не оказался посреди обширной, поросшей лесом долины. Передним
расстилалось поле, на противоположном конце которого поднимался невысокий
холм. Хобарт сразу понял, что перед ним Плато Фримена, где в прошлом году
произошла жестокая битва. Священник поднялся на вершину могильного холма,
нетерпеливо поглаживая теплый камень.
Он опустил черное сердце к земле и вспомнил заклинание, которое
оживляло мертвых. Как и в прошлый раз, сила, исполнившая заклятье, пришла
от черного камня, и, несомненно, она была намного могущественнее той,
которую мог вызвать сам священник.
Хобарт даже рассмеялся от радости, когда почувствовал, как задрожала
и затем покрылась глубокими трещинами земля у него под ногами. Запах
влажной почвы быстро сказался заглушенными запахами разложения.
Хобарт заглянул в одну из расщелин: оттуда на него смотрели своими
