вешать одежду, - и небольшого сундука, который мог при необходимости
послужить для постояльца и шкафом, и столом, и табуретом. Сейчас на нем
восседал Шеймис собственной персоной - и, как всегда, с самым унылым
видом. Он скорчился на крышке сундука, подобрав под себя ноги, и у его
мосластых коленей лежали рядком пять золотых динариев с гордым профилем
владыки Ашарата.
Конан поднялся, шагнул к сундуку и сгреб один золотой, стиснув в
кулаке.
- Прогуляюсь вниз, - сообщил он демону. - Надо перекусить.
- Да, хозяин. - Физиономия у Шеймиса стала еще унылее; видно, он
думал о том, что никогда не сумеет сотворить тех аппетитных блюд, которые
его господину предоставят внизу за звонкую монету.
- Запри дверь на засов и никому не открывай, - велел Конан,
застегивая на талии ремень. - Когда я вернусь, то постучу вот так, - он
три раза стукнул костяшками пальцев по сундуку.
- Хорошо, хозяин. Слушаюсь, хозяин, - Шеймис передернул тощими
плечами, словно ему вдруг стало зябко. - Только ты не задерживайся, будь
добр... Мне без тебя как-то неуютно...
Усмехнувшись, Конан отворил дверь и начал спускаться по лестнице,
размышляя, что доставшийся ему демон во многом напоминает малого ребенка.
Может быть, это являлось свидетельством его древности? Что старый, что
малый - тут Конан не видел особой разницы.
Внизу он не задержался: только опростал огромную миску с кашей и
куском мяса, выпил кружку слабого винца и разменял у хозяина харчевни
динарий. Ему не надо было платить за еду - за все рассчитался вперед
Фарал, - однако Конану хотелось иметь в распоряжении деньги помельче, в
серебре и бронзе. В голове у него зарождались определенные планы на вечер,
в которых фигурировала компания давешних игроков в кости и кое-какие
способности Шеймиса.
Поднявшись наверх, он трижды постучал в дверь, проскользнул в комнату
и снова задвинул засов.
- Что будем делать, господин мой? - поинтересовался сумеречный дух,
возвращаясь к сундуку и монетам.
- Спать, - ответствовал киммериец, которого после сытной еды вновь
потянуло в дрему. - Я буду спать, а ты можешь поразвлечься с этим, -
запустив руку в кошель, он высыпал перед Шеймисом пригоршню серебра.
Затем он повалился на свое ложе и смежил веки.
Когда Конан раскрыл глаза во второй раз, солнце уже склонялось к
закату. Прошла добрая половина дня, и он снова чувствовал голод - правда,
не такой острый, как вчера. Тем не менее, несмотря на легкое посасывание в
животе, юный киммериец ощущал прилив сил; Конану чудилось, что за сутки
отдыха на костях его наросло изрядное количество плоти, и тяготы дальних
странствий начали постепенно сглаживаться в памяти.
Он сел, протирая глаза кулаками. Лучи вечернего солнца косым веером
падали сквозь распахнутое окно, освещая комнату и ее небогатую обстановку;
единственными яркими пятнами здесь были горка золотых и серебряных монет
да рукоять нового Конанова меча, отливавшая цветом хорошо начищенной
бронзы. Видно, пиратский вожак был человеком аккуратным, когда дело
касалось оружия, а не расчетов с пассажирами его галеры.
Шеймис находился в прежней позиции - сидел на сундуке, поджав ноги,
окутавшись своими куцыми крыльями, и горестно обозревал орлиный профиль
владыки Ашарата на золотом динарии. Конану хватило одного взгляда, чтобы
понять: ни золота, ни серебра у него не прибавилось.
Заметив, что хозяин проснулся, сумеречный дух огладил жидкие усы и
тяжело вздохнул.
- Ох, господин мой! Размышлял я, вспоминал и трудился от вчерашнего
вечера до сегодняшнего, но ничем порадовать тебя не могу...
- Это и видно, - заметил Конан не без ехидства.
- Многое утекло из памяти, слишком многое, за время сидения в
проклятом горшке... - Демон поскреб костлявыми пальцами свое лысое темя. -
Но, сказать по правде, я и раньше не отличался великими талантами...
М-да-а... - Он снова испустил тягостный вздох. - Нет, не отличался... Ты
уж прости меня, неудачника, хозяин... Увы, увы! Не могу я сделать тебя
королем, господином над землями, городами и людьми, или великим воеводой,
как, чувствую, ты того желаешь! Не могу принести тебе богатство и почет,
дворцы, замки, поместья и юных дев...
Представив, какую юную деву мог бы предложить ему Шеймис, Конан
невольно содрогнулся.
- Сие я уже понял и дев от тебя не требую, - торопливо произнес он, с
изумлением замечая, что на глазах его слуги выступили слезы. Киммериец
никогда не слышал, чтобы демоны могли плакать. Реветь, выть, рычать,
вопить, стонать и богохульствовать - сколько угодно; но плакать!..
- Чем же я отплачу тебе, господин мой, за освобождение? - шмыгнув
носом, Шеймис воздел взгляд к потолку. - Чем, мой молодой повелитель?
- Погоди, - сказал Конан, натягивая сапоги и оправляя тунику. -
Объясни-ка мне прежде, чем ты тут занимался.
Демон с безнадежным видом перебрал четыре золотых динария, сложив их
в стопку.
- Я попробовал повторить фокус этого Фарала, - произнес он. - Видишь
ли, хозяин, его и мое колдовство совсем различны... Собственно, то, что он
делает, даже нельзя назвать магией... Ни черной, ни белой, ни красной, ни
зеленой.
- Цвет меня не интересует. - Конан притопнул сапогами и опоясался
мечом, потуже затянув ремень. - Золото появилось прямо из воздуха... Разве
это не магия? Самое настоящее волшебство, приятель, и получше твоего!
Ты-то наколдовал мне лишь костлявого барана, рваные сапоги да ломаную
саблю!
Демон, придя в крайнее возбуждение, даже подскочил на сундуке.
- Нет, хозяин! То есть, насчет барана, сапог и сабли все правильно, -
продолжал он, сбавив тон, - но ты должен учесть, что я сотворил все эти
вещи! Понимаешь, сотворил из ничего, а не перенес откуда-то готовенькими!
Это настоящее волшебство, пусть и не слишком удачное! А твой Фарал, он...
- внезапно Шеймис захлопнул рот.
- Так что же он? - с любопытством спросил киммериец, проверяя, легко
ли выходит меч из ножен.
- Он не творит, а только переносит предметы, пользуясь для этого
Силой... астральной Силой великого Митры... - пробормотал дух сумерек. -
Значит, благой бог покровительствует ему, понимаешь? Покровительствует и
дозволяет пользоваться частицей своей божественной мощи...
- Знаешь что, приятель, - Конан сгреб монеты с сундука и высыпал в
свой кошелек, - по мне, что сотворить, что перенести, все едино. Был бы
толк! - он многозначительно похлопал по сумке, и динарии отозвались
веселым звоном. - Помнишь, Фарал признался, что вытащил это золото прямо
из кубышки какого-то Дастры, местного богатея... Ну, а ты можешь такое
сделать?
Шеймис уныло свесил голову.
- Увы, мой юный господин! Этим-то я и занимался от вечера и до
вечера, как доложил тебе раньше. Но я - дух сумерек, и не могу
использовать силу солнечного бога. У меня свои пути...
- Кривые и узкие, - ухмыльнулся Конан. - Такие узкие, что ничего
полезного по ним не протащить!
Словно подтверждая этот вердикт, демон горестно всплеснул крыльями.
- Выходит, фокусы Фарала тебе не по зубам, - уточнил киммериец. - Ну,
а о нем самом что ты скажешь?
Физиономия Шеймиса несколько разгладилась, и он погрузился в
размышления. Наконец, важно нахмурившись и почесывая свой длинный нос,
демон сказал:
- Он - посланец, господин мой! Специально обученный посланец, который
должен совершить нечто в этом городе во имя великого Митры!
- Хмм, посланец, да еще обученный... - протянул Конан. - Ладно, то
его дела, а не наши, - заключил он, присаживаясь на топчан. - Давай-ка мы
кое с чем разберемся, Шеймис.
- Давай, хозяин, - с готовностью согласился сумеречный дух, поудобнее
умащиваясь на сундуке.
- Ты наколдовал мне тощего барана, сухой хлеб, дрянную саблю, кошель,
рваные сапоги да тунику... - киммериец потянул свое одеяние за ворот, и
оно затрещало. - Тунику тоже не очень прочную, но это не беда. Вот с
саблей вышло хуже... из-за нее меня чуть не прикончили!
- Но я же поразил твоего врага! - вскинулся Шеймис. - Я наслал на
него страшную болезнь!
- Да, и у этого мерзавца схватило живот. Ты и с другими так можешь?
Демон задумчиво почесал темя.
- Не исключено, мой господин.
- А как насчет засовов и замков? Ты сумел бы их отпереть? Ну, к
примеру, хоть этот? - Конан ткнул пальцем в сторону двери.
- Попробую, хозяин. - В голосе Шеймиса не ощущалось уверенности, но
он вдруг напрягся и начал сверлить засов взглядом. Сначала ничего не
происходило, потом массивная железная полоса со скрежетом поехала вбок,
дошла до упора, лязгнула и застыла.
- Отлично! - Конан подскочил к двери и снова запер ее. - Молодец,
сумеречная нечисть! Ну, если ты справился с этакой тяжестью, то и с
костями все пройдет хорошо!
- С какими костями, мой господин? - Демон в недоумении наморщил лоб.
- С игральными, приятель! Ты умеешь играть в кости?
- В кости?.. Ах да, я что-то припоминаю... Кажется, их бросают на
стол или ровный камень, и смотрят, кому благоволят боги?
- Ну, жрецы используют их и так, для гаданий, - Конан кивнул головой.
- А люди попроще играют на деньги. Запомни, Шеймис, у кости шесть сторон,
и на них выжжено шесть рисунков: первый - конская голова, потом меч,
корабль, башня, полумесяц и солнце. Бросают три кости; у кого "солнца" и
"полумесяцы", тот побеждает, у кого "конь" - проигрывает.
- И что тогда?
- Расстается со своими деньгами! - рявкнул киммериец, раздраженный
такой непонятливостью. - Ясно?
- Ясно, хозяин.
- А раз так, скажи: сможешь ли ты, сидя в сумке, крутить кости? Так,
чтобы у меня всегда выпадали "солнца"?
- Думаю, что смогу, - крылья Шеймиса возбужденно затрепыхались. - Ты
прав, кости куда легче железного засова, и, к тому же, меня будет
вдохновлять мысль, что я помогаю тебе разбогатеть.
- Дойдет дело и до засовов, - пообещал Конан, раскрывая свой кошель.
- Ну, лезь сюда!
Вечером народу в харчевне было побольше. Вероятно, ее посещали мелкие
торговцы с базара, ремесленники да крестьяне, что привезли в город на
продажу овощи и битую птицу. Эта публика, десятка три человек, неторопливо
насыщалась, смакуя жареную баранину, местное пиво и привозное вино,
пережевывая вместе с пищей всевозможные сплетни: о предполагаемом походе
на Жемчужные острова, о флоте, которые собирал для этого всемилостивейший
владыка, о петиции купцов, чьи корабли задержаны в гавани с целью
перевозки воинских отрядов, и о новых налогах, изобретенных мудрейшим
советником почтенным Неджесом. Чувствовалось, что его не любили, но
уважали и побаивались.
У самых бочек пили вино четыре солдата, видимо - стражи с базара.
Когда Конан проходил мимо, старший из них покосился на меч киммерийца, но
ничего не сказал, вероятно решив, что сей молодой, но могучий северянин
прибыл в Шандарат, чтобы завербоваться в войско повелителя. Конан, не
обращая на стражников внимания, выбрал стол поближе к компании игроков -
тех же самых, что метали тут кости прошлым вечером. Он недовольно
скривился, заметив, что игра идет на серебро; однако у каждого из этих
тертых парней на поясе висело по объемистому и мелодично позванивающему
кошельку. Скорее всего, именно там угнездились золотые динарии - в
ожидании жертвы, которую предстояло сперва ободрить, а затем обобрать.
Юный киммериец решил, что для начала эта роль ему вполне подходит.
