войсками Красной Армии в 1944-1945 годах. В это время
советские солдаты и офицеры были и достаточно опытны и
обстреляны. В этих боях были убиты и пропали без вести 1051
353 советских военнослужащих, из них 92 670 офицеров.
Соотношение 1:10,3.
Это при допущении, что солдаты и офицеры патриоты в равной
степени. А вот, скажем, в японо-китайской войне с июля 1937 по
декабрь 1938 года было убито 330 тысяч военнослужащих
китайской армии, потери офицерами были 1:25.
В это время главным военным советником Чанкайши был
генерал-лейтенант А.И.Черепанов. Он писал о китайских войсках:
"Такова была армия, с которой нам пришлось столкнуться - армия
с реакционно настроенным офицерством, но в лице лучших своих
представителей охваченная патриотическим порывом".
А японское командование так характеризовало китайскую
армию: "Центральные войска хороши. Местные войска и новые
дивизии тоже сильны. Но авиация и артиллерия слабы, поэтому и
боеспособность китайских войск ниже нашей. Характерны
отсутствие страха смерти. Руководство со стороны китайских
офицеров плохое. Не хватает активности, не хватает стремления
к активным действиям...
Отставшие войска, несмотря на то, что главные силы уже
отступили, все же до последнего обороняют позиции".
Вы видите, когда цели и патриотизм офицеров и солдат
различны, то у офицеров есть возможность сократить свои
потери.
Но у армий бывают и другие случаи. Когда солдаты не
обучены, когда они не обстреляны, когда они паникуют и бегут.
В это время профессионалы, люди, которых Родина специально
содержала для войны, волей-неволей выдвигаются в боевые линии
и начинают гибнуть в непропорциональных количествах. Вспомним
генерала Рокоссовского, ходившего в полный рост по передовой в
сражении под Москвой, чтобы подбодрить солдат. Вспомним
маршала Ворошилова, поднявшего в атаку под Ленинградом
батальон морской пехоты и получившего в этом бою пулю в руку.
Летом 1938 года японцы атаковали нашу границу в районе
озера Хасан. Нарком обороны СССР маршал Ворошилов 4 сентября
дал приказ N 0040, в котором он резко критикует руководство
боями маршалом Блюхером и, в частности, пишет: "Причем процент
потерь командно-политичеекого состава неестественно велик -
40%, что лишний раз подтверждает, что японцы были разбиты и
выброшены за пределы нашей границы только благодаря боевому
энтузиазму бойцов, младших командиров, среднего и старшего
командно-политического состава, готовых жертвовать собой,
защищая честь и неприкосновенность территории своей великой
социалистической Родины..."
То есть в боях на Хасане на двух убитых офицеров
приходилось всего 3 солдата.
И ничего, между прочим, не изменилось и в наше время. В
декабре 1994 года Россия ввела в Чечню необстрелянную армию.
Цифры здесь такие.
На 1 февраля 1995 года потери Тульской дивизии ВДВ: убитыми
8 офицеров и 28 солдат и сержантов, соотношение 1:3,5;
ранеными 38 офицеров и прапорщиков и 120 солдат, соотношение
1:3,2. У Восьмого гвардейского корпуса: убитыми 36 офицеров и
прапорщиков и 104 солдата и сержанта, соотношение 1:2,9;
ранеными 134 офицера и прапорщика и 363 солдата и сержанта,
соотношение 1:2,7.
Но вернемся в 1939 год, к потерям польской армии. В 1947
году в Варшаве был опубликован "Отчет о потерях и военном
ущербе, причиненном Польше в 1939-1945 г.г." Потери своих
войск поляки оценивают в следующих цифрах, тысяч человек:
Сентябрьская кампания 1939 года - 66,3
1-я и 2-я Польские армии на Востоке - 13,9
Польские войска во Франции и Норвегии - 2,1
Польские войска в английской армии - 7,9
Варшавское восстание 1944 года - 13,0
Партизанская война - 20,0
Итого: 123,2
Польский же автор Ч.Мадайчик, исследователь катынского
дела, оценивает число убитых офицеров в сентябрьской кампании
в 1967 человек.
Следовательно, соотношение между убитыми офицерами и
солдатами в боях за независимость Польши в 1939 году - 1:32,2.
Что случилось? Почему такое до дикости нехарактерное
соотношение в убитых для еще неопытной армии, защищающей
Родину?
Могут сказать, что у Польши была какая-нибудь специфическая
армия, со специфической организацией. Ничего подобного. Армию
Польши создавали французские советники по французскому образцу
и французским уставам, как иронизирует Типпельскирх, "с учетом
польского темперамента". Сама же французская армия в боях
начала лета 1940 года, до того как Франция капитулировала,
потеряла около 100 тысяч человек убитыми и 30% от этого числа
были французские офицеры! Соотношение убитых офицеров и солдат
1:2,3, а не 1:32,2 как у поляков. Получается, что Польшу
защищали только холопы, а гордая польская шляхта сбежала вслед
за государственной элитой.
Мне думается, что дело здесь в довоенной государственной
пропаганде, в глубоком внедрении в умы элиты идей, что дело
Польши только затеять войну, а бить немцев будет французский
Жак и английский Джон. Вот и берегла шляхта свои жизни, чтобы
было кому щелкать каблуками в Берлине на параде победителей.
Не сдерживала немцев своими жизнями.
В 1941 году в Советском Союзе из бывших польских
военнопленных начала формироваться польская армия, которая
получила название армии генерала Андерса. Советский Союз одел,
обул и вооружил по разным данным от 75 до 90 тысяч польских
солдат и офицеров. Да ведь когда вооружил! В 1941 году! Тогда,
когда собственные солдаты шли в бой в гражданской одежде с
учебными винтовками. Когда 7 ноября 1941 года на параде в
Москве провозили пушки, взятые из музеев, а московское
ополчение вооружали трофейными японскими винтовками, взятыми в
войне 1904 года.
Но Андерс начал с того, что отправил в Англию из Советского
Союза 200 польских летчиков и моряков, а в январе уже начал
требовать отправки его армии в Иран. Кончилось тем, что в
разгар Сталинградского сражения, когда был дорог каждый
человек и каждый автомат, армия Андерса в количестве 114 тысяч
человек (вместе с семьями) сбежала через Каспийское море на
Средний Восток, где англичане поставили их охранять
нефтепромыслы. Вспомним, что в это время в Советский Союз (в
ноябре 1942 года) стекались французские летчики, недовольные
тем, что им не дают на Западе бить немцев. И эти летчики с
1943 года немцев начали бить. Они совершили 5 240 боевых
вылетов, в бою погибли 42 из них, но они всетаки за войну
сбили 268 и подбили 80 немецких самолетов. А поляки Андерса в
это время "гордо и надменно" давали понять, что нет силы,
которая могла бы их заставить приблизиться к немцам на
пушечный выстрел. По этой причине в советской историографии об
армии Андерса говорится крайне скупо, только упоминается, что
в 1944 году они участвовали в Италии в боях под Монтекассино.
Уже упоминавшийся гитлеровский генерал Типпельскирх,
который в начале 50-х написал "Историю второй мировой войны",
боям на Восточном фронте уделил до смешного мало внимания
(хотя на этом фронте, даже по искаженным немецким данным
погибло 83% всей немецкой армии), но зато подробно описал
самые мелкие операции в Африке и Италии. Например, главку
"Последняя наступательная операция на Востоке", в которой он
упомянул о битве на Курской дуге, которую, кстати, начали 900
тысяч немцев и где их общие потери составили 500 тысяч
человек, он написал в объеме 3,5 страницы. Даже не упомянул о
самом большом за всю историю танковом сражении под
Прохоровкой, где в один день было уничтожено 10 тысяч немцев и
400 их танков - две танковые дивизии в полном составе.
А вот о высадке союзников в Сицилии, где с немецкой стороны
участвовали сначала две, а потом четыре дивизии, в том числе и
одна танковая, он написал 6,5 страниц.
Естественно, у такого историка должны быть подробно описаны
и бои у Кассино. Действительно, он подробно описывает, как
одна немецкая армия, растянувшаяся поперек Италии, полгода
сдерживала наступление союзников, в том числе и в том месте,
где они хотели прорваться к Риму - у города и монастыря
Кассино. Есть тут и про поляков. Причем аж два раза! Сначала
он пишет: "Справа к ней примыкал один корпус 8-й английской
армии, который должен был наступать по долине реки Лири и у
высот Кассино, а рядом с ним занял исходное положение польский
корпус, получивший задачу продвигаться севернее Кассино".
(Убедил таки Черчилль поляков Андерса повоевать). И далее:
"Так как польскому корпусу прорваться севернее Кассино не
удалось, обстановка на этом участке оставалась сносной.
Американцы же и французы тем временем с исключительным
упорством продолжали развивать наступление в горах Лепини
превосходящими силами в северо-западном направлении, выйдя
благодаря этому не только глубоко во фланг 10-й армии, но
одновременно и в тыл 14-й армии, удерживавшей оборону вокруг
плацдарма". Больше о поляках не упоминается.
Таким образом, генерал Андерс со своими отличниками
патрульно-сторожевой службы у Кассино обеспечивал немцам
"сносную" обстановку, видимо по-прежнему пытаясь удержать
соотношение убитых офицеров и солдат не менее 1:30.
Можно вообще удивляться, как опытного Сталина в случае с
армией Андерса могли обмануть. Дело в том, что его обманули
так, как обманывают умных и порядочных людей - элементарно.
Глава польского правительства в Лондоне, генерал Сикорский, на
переговорах в Москве осенью 1941 года, в момент, когда он
договаривался о создании этой армии, просто пообещал
советскому правительству, что армия Андерса будет сражаться с
немцами вместе с Красной Армией. Он только просил отправить в
Иран избыточные для комплектования армии 25 тысяч человек.
Сталину просто не пришло в голову, что полякам ни в каких
случаях верить нельзя и что шляхта, не моргнув глазом, изменит
любому своему слову.
Правда, существует мнение, что все дело в трусости самого
Андерса. Где-то в 50-х годах польский эмигрант в Англии
Ромуальд Святек вернулся в Польшу, был арестован советскими
властями, получил 25 лет лагерей, семь из них провел в Сибири,
два года в ссылке и снова вернулся в Лондон. Там он написал
интересную книгу "Катынский лес", факты из которой мы, к
сожалению, использовать не сможем, так как они противоречат
версии сторонников Геббельса и ими отрицаются. Но пару оценок
действующих лиц того периода нельзя не дать.
"Здесь я должен добавить, - пишет он - что назначение
генерала Андерса главнокомандующим польской армией в России
было одной из крупнейших ошибок и продемонстрировало
неспособность генерала Сикорского найти на эту должность
достойного человека. Будь вместо Андерса главнокомандующим
генерал Борута-Олехович, я уверен, что он не побоялся бы
сражаться на Восточном фронте. Его бы не раздражал русский
ржаной хлеб и сон на соломенном матраце. Он бы знал, как
взглянуть в будущее, и был бы во главе польской армии,
входящей в освобожденную Варшаву. Мы знаем, что генерал Андерс
не мог забыть то унизительное время, проведенное в тюрьме, и
дышал ненавистью и презрением к России и русскому народу, и с
самого начала делал все, что было в его силах, для создания
максимально плохих отношений между русским и польским
командованием. Любым своим шагом он проявлял огромное
нежелание, граничащее со страхом, как только поднимался вопрос
об участии польской армии в боевых действиях на Восточном
