человеческой массой.
Затем, выкрикивая древний клич Карналы, ко мне присоединился Дарнад и
другие варнальские воины, которые спрыгнули со своих воздушных кораблей,
пока не образовался тонкий ряд бойцов против массы бездушных существ,
медленно надвигавшейся на нас, одинаковым шагом, словно множественное
странное существо.
Начался бой.
Храбрость карнальцев легендарна по всему южному Марсу, но они никогда
не бывали столь храбры, как в этом бою, когда они сражались с чуждым им
принципом.
Каждого павшего стражника сменял другой. Каждый выбитый из руки меч
находил замену. За спинами у нас не было ничего, кроме воздуха, и поэтому
мы не могли отступить.
Каким-то образом, я думаю, чистой силой воли, мы стали теснить
стражников.
Мы толкали их назад, наши мечи мелькали и сверкали на солнце, наш
боевой клич звучал редко, когда мы отвлекались только для того, чтобы
поддержать боевой дух.
Многие излюдей-автоматов пали.
Никто из наших воинов не получил серьёзных ран, если не считать
пустяковых царапин. Каким-то образом мы уцелели против мощи
Людей-Превратившихся-ВМашины.
Но мало-помалу они окружили нас и придавили друг к другу, так что не
осталось ни малейшего места для боя.
А затем они взяли нас в плен, но не убили, как я ожидал, а разоружили.
Что же собирались теперь с нами делать?
Я поднял взглядна наши корабли. Что они сделают с ними. С привезённой
нами исцеляющей чуму водой?
Я гадал, неужели в Кенд-Амриде никогда не воцарится мир и спокойствие?
*
Глава восемнадцатая: НАДЕЖДА ДЛЯ БУДУЩЕГО.
Нас заточили в такой же камере, где мы уже были ранее.
Здесь нас было много, а камера была тесной. Я никак не мог понять,
почему нас не убили на месте, но решил принять это без объяснений и
попытаться продумать средство убежать.
Я обследовал нашу камеру. Она была сделана добротно и спроектирована
специально для заточения людей - редкий случай на Марсе, где обычно сама
эта мысль вызывает отвращение.
Затем я вспомнил про тонкий кинжал, подаренный мне Фасой,
девушкой-кошкой.
Я вытащил его из-за ремней и подумал, как его можно использовать к
нашей выгоде.
Существует лишь ограниченное число способов сбежать из тюрьмы, если она
спроетирована с таким расчётом, чтобы позволять выходить и входить только
через дверь. Я перебрал все эти способы.
Особенно внимательно я размышлял над самым простым - через дверь.
Её самым слабым звеном являлись петли. Я начал ковырять дерево дверного
косяка поблизости от петель, думая втащить дверь внутрь.
Должно быть, я работал несколько шати, поглощённый тем, что делал.
Наконец, у меня кое-что получилось. Затем Хул Хаджи, Дарнад и я
потянули дерево на себя. Она застонала, поддаваясь. Засов на другой
стороне с лязгом упал на пол.
Нас, казалось, никто не услышал.
Мы стали молча продвигаться к лестнице, ведущей на первый этаж
Центрального Места.
Как только мы добрались до коридора и надеялись, что сможем как-нибудь
проникнуть на крышу и воздушные корабли, если они ещё там, я услышал звук
слева от меня.
Я стремительно обернулся с кинжалом в руке, пригнувшись и готовый
действовать.
Там стояла фигура с пустым лицом и деревянным телом.
- Первый! - воскликнул я. - Барани Даса!
- Я шёл к камерам, - раздался холодный голос. - Теперь в этом нет
необходимости. Вы идти.
- Куда? - спросил я.
- К главный водохранилище Кенд-Амрида. Ваши баки там.
Удивившись, мы последовали за ним, всё ещё в неуверенности, всё ещё
считая, что это может быть какой-то ловушкой.
Мы последовали за ним по коридорам и переходам, приведшим, наконец, к
помещению с высокими потолками, где царил полумрак. Здесь сверкала вода
большого резервуара. На пересекающем водоём своеобразном молу стояли баки,
в которых мы привезли зелёную воду из Озера Зелёных Туманов.
Должно быть, Барани Даса каким-то образом сам перетащил их сюда.
- Почему ты выступаешь против Одиннадцати? - спросил я его, проверяя,
не испорчены ли баки.
- Это необходимо.
- Но когда я видел тебя в последний раз, ты был довольно нормальным
человеком. Что с тобой случилось?
Губы его на мгновение дрогнули, а в глазах появился слабый иронический
блеск.
- Чтобы помочь им, мы не должны нападать на них, - сказал он. -
По-моему, ты научил меня этому, Майкл Кэйн.
Я был поражён.
Этот человек притворялся, чтобы его реабилитировали, чтобы попытаться
изменить придуманное им самим вероучение. Мне оставалось только
восхищаться им. Я думал, что он может справиться с этой задачей, коль
скоро чума будет уничтожена навсегда.
- Но я всё ещё не могу полностью понять, зачем ты привёл нас сюда, -
сказал я.
- По нескольким причинам. Ты спас жизнь моей племяннице, Але Маре, пока
был здесь. Это просто благодарность. Но ты также показал мне, как лучше
всего я могу воздействовать на преступление, которому сам положил начало
здесь.
Я протянул руку и пожал ему плечо.
- Ты - человек, Барани Даса. Ты обязательно справишься с этим.
- Надеюсь, что да. Теперь мы все должны заняться приготовлением
противоядия в водохранилище. Все машины нуждаются в горючем, - усмехнулся
он. - А машины в Кенд-Амриде должны пить.
Рассуждения его были здравыми.
Вскоре мы вылили в резервуар всю зелёную воду, и наша работа была
закончена.
Теперь Барани Даса предложил:
- Вы идти, - это он вернулся к своей первоначальной роли.
Мы последовали за ним по извилистым переходам.
Постепенно мы поднимались всё выше и выше, пока, к моему крайнему
удивлению, так как я потерял всякую ориентировку, не оказались на крыше
Центрального Места.
А там всё ещё парили наши корабли.
Они находились там же, где мы их оставили.
Из гондолы моего воздушного корабля выглядывала Ала Мара с улубкой
облегчения.
- Дядя! - взволнованно прошептала она, увидев Барани Даса. Но тот и не
взглянул на неё, сохраняя неподвижное выражение лица и прямое положение
тела. Он не сделал ей даже жеста.
- Дядя, - голос её упал. - Неужели ты не узнаёшь меня, Алу Мару, свою
племянницу?
Барани Даса оставался безмолвным.
Я сделал ей знак-жест, предназначавшийся для утешения, но она зарыдала
и отступила в гондолу.
- Почему они ничего не сделали с воздушными кораблями? - тихо спросил я
Барани Даса.
- Воздушных кораблей не существует, - так же тихо объяснил он.
- Так значит, они не могут увидеть их, или обманывают себя, думая, что
не видят их.
- Да.
- Для одного человека у тебя тяжёлый бой впереди, - посочувствовал я
ему.
- Чума исчезнет, бороться будет легче, - ответил он. - Чума исчезнет
быстро, а остальное потребует немного больше времени.
- И ты победишь, если на это вообще способен один человек, - сказал я
то, что думал и прежде.
Я ещё раз хлопнул его по плечу и полез по лестнице в гондолу. Мне
теперь нужно было утешить Алу Мару, рассказав то немногое, что я сам знал.
Вскоре все мы влезли в гондолы кораблей.
Наша основная задача была успешно выполнена, и прежнее приподнятое
настроение вернулось к нам.
Корабли поднялись в воздух и направились обратно к Варналю. Вскоре мы
стремительно пронеслись над озёрами, краем цветов и зыбучими песками.
Мы летели домой. В некотором смысле мы уже были там, ибо на сердцах
наших было легко, а в разумах воцарился покой.
Мы вернулись в Варналь мирным утром, полным мягкого солнечного света.
Зелёные туманы изящно струились по городу, сверкали и блистали мраморные
башни, и весь город мерцал светом, словно драгоценный камень.
Издалека доносился слабый звук, похожий на детское пение, и мы знали,
что слышим песни Зовущих Холмов.
Весь Марс казался мирным. Мы долго и упорно боролись за этот мир, но
героями мыстали не из-за этого. Всё, что мы сделали - это сделали героев
из тех, кто сражался вместе с нами.
И этого было достаточно.
Шизала ждала на центральной площади неподалёку от дворца. Она сидела на
широкой спине смирного дахара и держала рядом с собой другого осёдланного
и готового к поездке скакуна.
Я не устал и знал, что она догадается об этом.
Я быстро слетел по верёвочной лестнице и спрыгнул с последней ступеньки
на спину поджидавшего меня скакуна.
Я нагнулся и поцеловал жену, крепко прижав её к себе.
- Всё в порядке? - спросила она.
- В основном, - сообщил я. - Со временем не останется ничего, кроме
памяти о печали и тревоге. И это хорошо, что на Вашу будут такие
воспоминания.
- Да, - кивнула она, - это хорошо. - Поехали, давай прогуляемся к
Зовущим Холмам, как мы сделали это, когда впервые встретились.
Мы пустили своих дахаров вперёд в тихое утро, проскакав по прекрасным
улицам к Зовущим Холмам.
Со скачущей рядом со мной моей прекрасной женой и вызванным
стремительной скачкой хорошим настроением, я знал, что нашёл нечто
бесконечно ценное - нечто такое, чего никогда бы не имел, если бы не
прибыл на Марс.
Ноздри мои наполняли прохладные запахи марсианской осени, и я предался
радости истинного и простого счастья.
ЭПИЛОГ.
Я с острым интересом выслушал рассказ Майкла Кэйна, и он тронул меня
куда более глубоко, чем я что-либо испытывал ранее.
Я понял, почему он казался теперь более расслабленным, чем был
когда-нибудь прежде. Он нашёл нечто, что редко на Земле.
В этот момент у меня возникло сильное искушение просить его взять меня
на Марс вместе с ним, но он улыбнулся.
- Вы действительно хотели бы этого? - спросил он.
- Я... Я думаю, что да.
Он покачал головой.
- Найди Марс в себе самом, - сказал он. А потом усмехнулся. - Хотя бы
по той причине, что это потребует меньшего напряжения сил.
Я подумал над этим, а затем пожал плечами.
- Наверное, вы правы, - сказал я. - Но, по крайней мере, я буду иметь
удовольствие изложить ваш рассказ на бумаге. Чтобы и другие могли
разделить с вами радость найденного на Марсе.
- Надеюсь, что так, - согласился он. Потом, после непродолжительного
молчания, добавил: - Я полагаю, что вы считаете меня немного сентиментальным.
- Что вы имеете в виду?
- Ну, попытки описать вам все своим чувства - тот рассказ о нашей
поездке к Зовущим Холмам.
- Существует большая разница между сентиментальностью и искренними
чувствами, - возразил я ему. - Беда в том, что люди иногда склонны путать
одно с другим, и поэтому отвергают и то, и другое. Всё, к чему мы
стремимся - это к искренности.
- И отсутствию страха, - улыбнулся он.
- Это приходит, когда появляется искренность, - предположил я.
- Частично, - согласился он.
- Какой же недоверчивый народ мы, земляне, - сказал я. - Мы так слепы,
что не доверяем красоте, даже когда видим её, чувствуем, что она не может
быть тем, чем кажется.
- Чувство довольно здравое, - заметил Кэйн. - Но оно может, как вы
подметили, зайти слишком далеко. Наверное, старый средневековый идеал не
так уж и плох - умеренность во всём. Эта фраза очень часто принималась по
отношению только к физической стороне людей, но она, по-моему, столь же
важна и для их духовного развития.
Я кивнул.
- Ну, - сказал он. - Опасаясь ещё больше наскучить вам, я вернусь в
подвал к передатчику материи. Каждый раз, когда я возвращаюсь, я нахожу
Землю всё лучше, чем раньше. Но с Марсом то же самое. Вообще, я - везучий
человек.
- Вы исключительно удачливы, - согласился я. - Когда вы вернётесь?
Должно быть, предстоят новые приключения?
- Разве этого было недостаточно? - усмехнулся он.
- На данный момент, - возразил я ему. - Но я скоро захочу услышать ещё.
- Помните, - пошутил он, притворно грозя пальцем. - Умеренность во
всём.
- Это будет утешать меня, пока я жду вашего следующего визита, -
улыбнулся я.
- Я вернусь, - заверил он меня.
А затем он покинул комнату, оставив меня сидящим у гаснущего камина,
всё ещё полного картинами Марса.
