- То-то и оно - ни единой душе! Кроме, конечно, той девчонки, с которой спал
накануне...
- А она не могла кому-нибудь рассказать? -
- Да зачем же ЕЙ об ЭТОМ кому-то рассказывать?!.
С такой постановкой вопроса было трудно не согласиться.
- А сразу после этого я отправился в туалет - и долго выблевывал то, что
съел за прошедшие сутки... И рис, и рыбу, и все остальное... Будто по этому
чертову звонку внутри у меня открылись какие-то шлюзы - и все, что копилось
и сдерживалось там до сих пор, рвануло наружу...
Проблевавшись, я присел на край ванны и попытался сообразить, что же, черт
возьми, происходит. Первое, что приходило в голову: какой-то шутник с
садистскими наклонностями долго и с наслаждением издевается надо мной. Как
он вычислил, что я остановился именно в этом отеле, - конечно, отдельный
вопрос. Но все это - коварный замысел чьей то жестокой фантазии.
Второе возможное объяснение: я страдаю слуховыми галлюцинациями. Хотя сама
мысль: "я - жертва собственных галлюцинаций" - и казалась бредом, отвергать
ее полностью тоже нельзя. То есть, что получается? Сначала мне кажется,
будто звонит телефон, и я снимаю трубку - а потом мне мерещится, будто там,
в трубке, кто-то произносит мое имя. На самом же деле не происходит
ничего... Ведь в принципе такое возможно, правда?
- Н-ну, в общем-то... - протянул я.
- Я тут же позвонил администратору отеля и попросил проверить, не звонил ли
мне кто-нибудь в номер в последнее время. Бесполезно. Коммутатор у них
устроен так, что регистрировались только исходящие звонки - из отеля в
город, но не наоборот! Так что был звонок или нет - неизвестно: никак улик
не осталось...
Вы просто не представляете, сколько мыслей я передумал той ночью в отеле!
Про рвоту свою, про звонки... Во-первых, я больше не сомневался, что оба эти
явления прямо ли, косвенно, но связаны между собой. Во-вторых, стало
окончательно ясно, что и та, и другая проблема - гораздо серьезнее, чем
казалось вначале...
Проведя в отеле еще одну ночь, я вернулся домой. И рвота, и звонки
продолжали донимать меня, как и прежде. Раз-другой, уже чисто в порядке
эксперимента, я оставался на ночь в гостях у друзей. Но проклятые звонки и
там доставали меня! Причем раздавались они, как по заказу, точно тогда,
когда все выходили куда-нибудь на минутку - и я оставался в комнате совсем
один! У меня даже волосы на голове шевелиться начали. Появилось четкое
ощущение, будто кто-то невидимый стоит у меня за спиной, наблюдает за каждым
моим движением, звонит по телефону, точно зная, когда я один, и раз в сутки
тычет мне пальцем в желудок забавы ради... А ведь это уже симптомы
параноидальной шизофрении, вы не находите?
- Ну, насколько я знаю, параноидальные шизофреники не рассуждают,
шизофреники они или нет...
- Совершенно верно! Тем более, что параноидальная шизофрения никогда не
сопровождается рвотой. Это мне один психиатр объяснил в больнице при
университете. Но вообще эти психиатры со мной возиться не захотели. Сразу
сообщили, что за случаи с такими "размытыми симптомами", как у меня, они, в
принципе, не берутся. Что людей с такими же "расплывчатыми болезнями" - от
двух до пяти на каждый вагон городского метро. И что, дескать, ни у какой
больницы не хватит ни сил, ни времени заниматься каждым в отдельности...
Рвота? Идите к терапевту. А с жалобами на телефонных хулиганов обращайтесь в
полицию...
Но, как вы, возможно, знаете, на свете есть два вида преступлений, пострадав
от которых, вы не добьетесь от полиции большого участия и любви. Первый -
телефонное хулиганство, второй - угон велосипеда. И у первого, и у второго
количество случаев так велико, а реальный ущерб столь ничтожен, что если
каждым делом заниматься всерьез - весь полицейский аппарат страны просто
парализует! Так что и меня там выслушали, даже глаз не подняв от бумажек...
"Что у вас? Аноним звонит?.. Ну, и что же он вам говорит?.. Имя ваше
произносит? И все?... Так, заполните вот этот бланк, бросите вон в тот ящик.
Начнет произносить еще что-нибудь - немедленно сообщайте..." Вот и весь
разговор. Откуда этот тип всегда знал, где я, и прочие странности никому уже
не интересны. А будешь упорствовать, еще и за сумасшедшего примут...
В общем, понял я, ни от медицины, ни от полиции мне помощи не дождаться.
Кроме как на свои силы, надеяться больше не на что. Когда я окончательно это
осознал, шел уже двадцатый день моей телефонно-рвотной эпопеи. И хотя я
всегда считал себя человеком довольно крепким - признаюсь, к этому времени и
нервы мои, и здоровье стали сдавать...
- Ну, а с той женщиной, любовью твоего друга, все по-прежнему шло нормально?
- С ней-то? О, да! Друг как раз в командировку на Филиппины укатил. Аж на
две недели... Помню, мы с ней сла-авно тогда порезвились!..
- Ну, а пока вы... резвились, телефон ни разу не звонил?
- Да, вроде, нет... Можно, конечно, лишний раз в дневнике посмотреть. Но
вряд ли. Я же говорю, этот тип звонил, только когда я был совсем один! И
рвало меня тоже когда я один. Я ведь тогда и начал задумываться: а как
получается, что столько времени в жизни я - совершенно один? Ведь если
посчитать, в среднем двадцать четыре часа в сутки я провожу в одиночестве!
Жизнь у меня холостяцкая. Работаю дома - с сослуживцами встречаться незачем,
а с клиентами все вопросы решаю по телефону... Женщины, с которыми сплю, -
вечно чьи-нибудь женщины. Еду мне никто не готовит; выбегу поесть
куда-нибудь - и тут же обратно домой... Даже спорт выбрал себе - одиночные
заплывы на дальние дистанции! Единственное хобби - пластинки доисторические
с музыкой, о которой сегодня никто и не вспоминает. По работе одиночество
мне необходимо, чтобы сосредоточиться; новых знакомств поэтому и не завожу,
а друзья юности, если какие и остались, в этом возрасте уже все по горло в
своих заботах: раз в полгода встретишь случайно на улице - считай,
повезло... Да что я рассказываю - вам, небось, и самому такая жизнь хорошо
знакома, не так ли?
- Н-ну, в каком-то смысле... - согласился я.
Он добавил себе еще виски, пальцем разболтал в стакане лед и отпил глоток.
- В общем, я тогда очень крепко задумался. Что же делать и как жить дальше.
Что, возможно, я теперь до конца своих дней обречен блевать каждый день в
одиночестве да звонки от идиота выслушивать...
- Ну, завел бы себе женщину постоянную, чтобы рядом все время была!
- И об этом я тоже думал. Все-таки уже двадцать семь за плечами - можно и
остепениться, и семью завести... Только не могу я так! Сдаться так просто?
Да я бы потом всю жизнь себя изводил! Не тот характер, чтобы из-за паршивой
рвоты да звонков от придурка привычки свои ломать и жизнь вверх дном
переворачивать!.. В общем, собрал я все силы - физические, душевные, какие
еще оставались, - и решил противостоять этой гадости до конца...
- Хм-м-м! - протянул я.
- Ну, а вы - как бы ВЫ поступили, господин Мураками?
- Ну, как... Не знаю. Даже примерно не представляю, ей-богу! - ответил я. И
в самом деле, я даже примерно не представлял.
- В общем, как я и сказал, с той ночи в отеле и рвота, и звонки
продолжались. И еще я начал страшно худеть. Вот погодите, сейчас даже точно
скажу... Четвертого июня я весил шестьдесят четыре килограмма. Двадцать
первого - шестьдесят один, а десятого июля - пятьдесят восемь... Пятьдесят
восемь кило! Это при моем-то росте? Одежда на мне уже болталась, как на
вешалке. Штаны на ходу поддерживал, чтобы не потерять...
- Погоди. А ты не пытался тот в голос в трубке на магнитофон записать?
- И тем самым показать ему, что я испугался? Что я паникую и ночами не сплю,
думая, как от него избавиться? Ну, нет! Я так решил: посмотрим, кто первый
сломается! Или я сдохну - или ему надоест... И со рвотой так же: просто
начал считать, будто у меня теперь идеальная, совершенно восхитительная
диета. А что? До крайности организм не истощается: живу себе и работаю так
же, как и всегда... Даже пить снова начал. Утром пива баночку, вечером -
виски, сколько душе угодно. А какая разница? Выпьешь - блюешь, не выпьешь -
тоже блюешь. Так лучше уж пить, все душе легче... В общем, снял я приличную
сумму в банке, пошел и купил отличный костюм по новой фигуре да две пары
брюк. Там же, в магазине, глянул в зеркало, смотрю - а худоба-то мне даже к
лицу! Понимаете? Выходило, что ничего особо ужасного в моей рвоте нет! От
каких-нибудь геморроя или кариеса люди мучаются гораздо сильнее; а что
касается щекотливости темы - так тот же понос обсуждать, согласитесь, куда
неудобнее... Пищу организм раз в день, но усваивал, и кроме потенциальной
возможности раком заболеть, не о чем беспокоиться до самой старости... Да в
Америке таблетки рвотные прописывают желающим похудеть!..
- Ну-ну, и что было дальше? - спросил я. - Четырнадцатого июля и рвота, и
звонки прекратились, так?
- Минутку, сейчас уточним... Ага! В последний раз я блевал четырнадцатого
июля в девять тридцать утра жареным хлебцем, салатом из помидоров и молоком.
А последний анонимный звонок раздался в десять двадцать пять вечера того же
числа. В это время я пил совершенно роскошный бренди - "Сигрэм" особой
выдержки, клиенты презентовали - и слушал "Концерт у Моря" Эррола Гарнера...
Вот видите, господин Мураками, как все-таки здорово, когда есть дневник!
- М-да, удобная штука! - поддакнул я. - И что, после этого вообще все
прошло?
- В том-то и дело - как рукой сняло! Как в том фильме, "Птицы" Хичкока,
помните? - наутро дверь в дом распахивается, а внутри никого, будто и не
было всех этих кошмаров... Ни рвота, ни звонки меня больше не донимали.
Очень скоро я поправился до своих шестидесяти трех кило, а новые костюм и
брюки перекочевали навечно в шкаф. Как сувениры на память о пережитом...
- А этот тип в трубке так ничего нового и не сказал? - спросил я.
Он чуть заметно покачал головой. Но тут же задумался.
- Хотя, впрочем... В последний раз было чуть-чуть по-другому... Вначале он
произнес мое имя. Это как всегда. А потом и говорит: "Вы поняли кто, я
такой?"... Сказал - и молчит. Я тоже не отвечаю, сижу и жду. Так мы молчали
с ним секунд пятнадцать. Ну, а потом он трубку повесил: щелк! - и длинный
гудок пошел...
- Что, прямо так и сказал? "Вы поняли, кто я такой"?
- Именно так, слово в слово. Очень внятно и вежливо. Совершенно незнакомый
человек. По крайней мере, за последние пять лет я никого с таким голосом не
встречал, это факт. Друзья юности? Представить себе не могу, чтобы кто-то из
них мог молчать столько времени, а потом объявиться и мстить непонятно за
что. Никому в жизни я, насколько помню, ничего дурного не сделал. Приличный
человек, среди коллег и знакомых врагов себе не нажил и дурной славой не
пользуюсь. Да и куда уж там, невелика птица... Конечно, по женской части
есть свои слабости, что говорить. Это я признаю. Все-таки двадцать семь лет
на свете прожил, и ангелочка из себя строить не собираюсь... Но всех, кого я
мог бы этим задеть, я знаю как облупленных! По одному голосу сразу бы понял,
кто это...
- И все-таки приличный человек не устраивает в постели конвейер из женщин
своих друзей! - заметил я.
- Другими словами, - оживился он, - вы, господин Мураками, полагаете, что
где-то глубоко в моем сознании - так глубоко, что я и сам не заметил, -
поселился некий комплекс ужасной вины, который, не найдя другого выхода,
проявлялся в виде рвоты с галлюцинациями? Вы об этом говорите?
- Это не я говорю. Это ты говоришь, - поправил я.
- Хм-м-м!.. - протянул он, отхлебнул виски и уставился в потолок.
- А может, все гораздо проще. Муж или любовник очередной твоей девчонки
нанял частного детектива, выследил вас и, чтобы проучить тебя или
припугнуть, заставлял сыщика каждый день звонить тебе по телефону. А рвота -
обычное недомогание, случайно совпавшее с этим по времени, вот и все...
- А что? Обе версии звучат убедительно! - оживился он снова. - Вот что
значит мозги писателя!.. Правда, во втором варианте зависает одна деталь.
Спать-то я с той девчонкой все-таки продолжал! Почему же тогда телефон
