она. Хотя кто его знает - может, девчонки ощущают свои вагины совершенно
иначе, чем мы свои пенисы? В подобных вещах я не очень разбираюсь.
Но и после долгих колебаний я не сунул пальцев в ее юбку, а она не
расстегнула молнии на моих штанах. Тогда казалось, что сдерживать это
неестественно, но в конечном счете, я думаю, все было правильно. Я боялся,
что если дать ситуации толчок к развитию, то она загонит нас в лабиринт
неминуемой страсти. И она чувствовала, что я этого боюсь.
Обнявшись так, мы лежали минут тридцать, а когда утро осветило комнату
до самых дальних углов, оторвались друг от друга. Но и оторвавшись от нее, я
чувствовал, как в воздухе вокруг меня плавает запах ее кожи.
С тех пор я с ней ни разу не встречался. Она нашла квартиру в
пригороде, переехала туда и так отошла от этой странной компании. Я бы даже
сказал, очень странной - но это исключительно мое мнение; сами-то они,
наверное, никогда себе странными не казались. Думаю, в их глазах мое бытие
выглядело куда более странным.
После этого я несколько раз встречался с моим добрым товарищем, давшим
мне приют, и мы, конечно же, говорили о ней - но я не могу вспомнить, что
это были за разговоры. Боюсь, просто бесконечные переливания из пустого в
порожнее. Товарищ этот закончил университет, уехал к себе в Кансэй, и мы с
ним перестали видеться. А потом прошло двенадцать или тринадцать лет, и я
постарел ровно на столько же.
У старения есть одно преимущество: сфера предметов, вызывающих
любопытство, ограничивается. Вот и у меня в ходе старения стало гораздо
меньше поводов для общения со всякого рода странными людьми. Бывает, по
какому-нибудь внезапному поводу я вспоминаю таких людей, встречавшихся мне
раньше, но воодушевляет это не больше, чем обрывок пейзажа, зацепившийся за
край памяти. Ничего ностальгического, и ничего неприятного.
Просто несколько лет назад я совершенно случайно встретился с ее мужем.
Он был моего возраста и работал директором фирмы по торговле пластинками.
Высокого роста и спокойного нрава, он казался человеком неплохим. Волосы его
были пострижены ровно, как газон на стадионе. Встретился я с ним по делу, но
когда деловой разговор закончился, он сказал, что его жена раньше меня
знала. Потом назвал ее девичью фамилию. Эта фамилия ни с чем не увязалась у
меня в голове, но после того, как он назвал университет и напомнил про
фортепиано, я наконец понял, о ком идет речь.
- Да, помню, - сказал я.
Так обнаружились ее следы.
- Она говорит, господин Мураками, что видела вас на фотографии в
каком-то журнале и сразу узнала. Была очень рада.
- Я тоже рад, - сказал я. На самом деле, тот факт, что она меня помнит,
вызывал у меня не столько даже радость, сколько удивление. Ведь мы с ней
виделись совсем короткое время и лично почти не разговаривали. Как-то
удивительно вдруг встретить собственную старую тень. Я потягивал кофе, и мне
вспоминалась ее мягкая грудь, запах волос и мой эрегированый пенис.
- Она была очаровательна, - сказал я. - У нее все хорошо?
- Да ничего... Скажем так, сносно. - Он говорил медленно, как бы
выбирая слова.
- Что-то не в порядке? - поинтересовался я.
- Да нет, нельзя сказать, что совсем здоровья нет. Хотя сказать, что
все в порядке, тоже несколько лет уже как нельзя.
Я не мог установить, до каких пределов его можно расспрашивать, и
поэтому ограничился неопределенным кивком. Да по правде сказать, я и не
собирался у него выпытывать про ее дальнейшую судьбу.
- Как-то я не по существу сказал, да? - Он слабо улыбнулся. - Довольно
трудно рассказать это с толком и по порядку. Хотя вообще-то ей полегчало. По
крайней мере, сейчас гораздо лучше, чем раньше.
Я проглотил остатки кофе и, находясь в некотором недоумении по поводу
сказанного, решил все-таки задать вопрос:
- Извините, может быть я поднимаю щекотливую тему - с ней что-нибудь
случилось? А то я вас слушаю, но как-то не все понимаю.
Он достал из кармана брюк красную пачку "Мальборо" и закурил. Ногти на
указательном и среднем пальцах его правой руки были пожелтевшими, как у
заядлого курильщика. Некоторое время он их разглядывал.
- Ладно, - сказал он. - Я этого от людей не прячу, да тут и не
настолько все плохо. Просто несчастный случай. Однако, может нам поговорить
в другом месте? Как вы думаете?
Мы вышли из закусочной и, пройдя немного по вечерней улице, зашли в
маленький бар недалеко от станции метро. Видимо, бывая там часто, он сел за
стойку и по-свойски заказал двойной шотландский виски "он зе рок" в большом
стакане и бутылку французской соды. Я попросил пива. Он плеснул немножко
соды в свой "он зе рок", слегка размешал и одним глотком выпил полстакана. Я
отхлебнул пива и, наблюдая, как в кружке пузырится пена, ждал рассказа.
Удостоверившись, что виски прошло вниз по пищеводу и как следует улеглось в
желудке, он приступил:
- Десять лет, как я женился. А познакомились мы на лыжном курорте. Я
уже два года работал в этой фирме, а она закончила университет и болталась
без дела, толком ничем не занимаясь. Иногда в ресторане подрабатывала на
фортепиано. В общем, поженились. С женитьбой никаких проблем не было. И ее
семья, и моя семья брак одобрили. Она была очень красивая и сводила меня с
ума. Короче, банальная история, как у всех.
Он закурил. Я снова отхлебнул пива.
- Банальная женитьба. Но меня вполне удовлетворяла. Я знал, что у нее
до брака было несколько любовников, но для меня это было не столь важно. Я,
если разобраться, большой реалист - может, в прошлом там что-нибудь и было,
но раз уж вреда от этого нет, то мне, можно сказать, все равно. Я вообще
считаю, что жизнь в сущности - штука банальная. Работа, семья, дом - если к
чему-то этому есть интерес, то это интерес к банальному. Так я думаю. Но она
так не думала. И потихоньку все начало идти наперекосяк. Конечно, я ее
состояние понимал. Она была еще молода, красива и полна энергии. Короче,
привыкла требовать от других и получать. Но то, что я мог ей дать, было
сильно ограничено - смотря чего и смотря сколько.
Он заказал еще "он зе рок". У меня была выпита только половина пива.
- Через три года после женитьбы родился ребенок. Девочка. Самому
хвалить неловко, но чудная была девочка. Была бы жива, сейчас бы уже в школу
ходила.
- Она что, умерла? - спросил я.
- Да, - сказал он. - Через пять месяцев после рождения умерла. Довольно
часто бывает. Ребенок ворочается во сне, запутается лицом в покрывале и
задохнется. Никто не виноват. Просто несчастный случай. Если бы повезло,
может предотвратили бы. Но получается, что не повезло. И винить некого.
Некоторые ее винили, что она ребенка оставила одного и пошла в магазин - да
она и сама себя винила. Но ведь это судьба. Я буду в такой ситуации смотреть
за ребенком или вы - все равно несчастный случай произойдет с той же
вероятностью. Я так думаю. Вы согласны?
- Да, наверное, - согласился я.
- А как я вам уже говорил, я большой реалист. Если даже кто-то умирает,
то через недолгое время я к этому успеваю привыкнуть. У меня почему-то в
роду было много смертей от несчастных случаев, все время происходит
что-нибудь такое. Поэтому то, что ребенок умер раньше родителей, для меня не
очень большая редкость. А для родителей нет ничего хуже, чем потерять
ребенка. Кто этого не испытал, тот не поймет. Но при этом самое серьезное -
в тех, кто остается жить. Я теперь стал все время так думать. То есть,
проблема не в моих переживаниях, а в ее. Она такой эмоциональной закалки
никогда не получала. Вы ведь ее знаете?
- Знаю, - просто сказал я.
- А смерть - событие совершенно особое. Мне иногда кажется, что
человеческую жизнь определяют довольно большие сгустки энергии, которые
вызываются смертями других людей. Это можно еще назвать чувством потери или
как-нибудь по-другому. Но у нее против этого не было выстроено никакой
защиты. В сущности, - сказал он, соединив ладони над стойкой, - она привыкла
серьезно относиться только к самой себе. И поэтому даже не могла вообразить
боль от потери другого человека.
Я молча кивнул.
- Но я ведь... Я не знаю, как это сформулировать... Ну, в общем, я ее
любил. Пусть даже она делала больно и себе, и мне, и кому попало вокруг -
желания расстаться с ней у меня не было. Семья есть семья. Весь следующий
год прошел в бесконечных дрязгах. Целый год без надежды на спасение. Нервы
истощились, на будущее перспектив никаких. Но, в конце концов, мы этот год
пережили. Сожгли все, что напоминало о ребенке, и переехали на новую
квартиру.
Он допил второй "он зе рок" и глубоко вздохнул с явным облегчением.
- Я вот думаю: если бы вы сейчас встретились с моей женой - хорошо бы
вам была разница заметна? - Он сказал это, не отрывая взгляда от стены
напротив.
Я молча допил пиво и взял горсть арахиса.
- Ну, так я вам в частном порядке скажу: сейчас она мне больше
нравится, - сказал он.
- А ребенка больше не будете заводить? - спросил я, чуть помолчав.
Он помотал головой:
- Наверное, уже никак. Я-то может и хотел бы, но жена не в том
состоянии. Хотя меня, в общем-то, устраивает и так и так.
Бармен предложил ему еще виски. Он категорически отказался.
- Позвоните моей жене как-нибудь. Я думаю, ей полезна будет такая
встряска. Жить-то еще долго. Вы как думаете?
На обороте визитной карточки он написал шариковой ручкой номер телефона
и вручил мне. Взглянув на код, я с удивлением узнал, что они живут со мной в
одном районе. Но ничего не сказал ему об этом.
Он оплатил счет, и мы расстались у станции метро. Он пошел обратно на
работу что-то доделывать, а я сел на поезд и поехал домой.
Я до сих пор не позвонил ей. Во мне еще живет ее дыхание, тепло кожи,
прикосновение мягкой груди - и все это повергает меня в смятение, совсем как
в ту ночь четырнадцать лет назад.
Харуки Мураками.
Рвота
Рассказ
(C) by Haruki Murakami 1988
Перевел с японского Дмитрий Коваленин
Он был из тех немногих, кто обладает уникальной способностью долгие годы, не
пропуская ни дня, подробно записывать все, что бы с ними ни происходило;
именно поэтому он смог очень точно сказать, когда началась и когда
прекратилась его странная рвота. Впервые его вырвало 4 июня 1979 года
(солнечно), и перестало рвать 15 июля того же года (пасмурно). Несмотря на
молодость, он считался неплохим художником-иллюстратором, и как-то раз мне
довелось сделать с ним на пару рекламный макет по заказу одного журнала.
Как и я, он коллекционировал старые пластинки, а кроме того - обожал спать с
женами и любовницами своих друзей. Был он на два или три года моложе меня. И
к моменту нашей встречи действительно успел переспать с любовницами или
женами очень многих друзей и знакомых. Частенько он просто приходил к
кому-нибудь в гости и, пока хозяин бегал за пивом или принимал душ, успевал
позаниматься сексом с хозяйкой. О подобных случаях он рассказывал с
особенным вдохновением.
- Секс второпях, доложу я вам, - страшно занятная штука! - говорил он. -
Выполнить все, что нужно, почти не раздеваясь, и как можно скорее... Большая
часть человечества сегодня старается этот процесс только продлить, вы
заметили? Я же вижу особый смысл в том, чтобы время от времени стремиться и
в обратную сторону. Слегка меняется взгляд на привычные вещи - и целое море
удовольствия!..
Разумеется, подобный сексуальный tour de force не занимал его воображения
целиком; в размеренно-неторопливом, солидном половом акте он также находил
