в Москву. Я собираюсь там побывать как турист, тогда и заберу.
- А сейчас не возьмете?
- Нет. Я путешествую на машине. Вот в Москве - другое дело.
Он огорчился:
- До Москвы далеко... И еще через границу...
- Но я плачу двойную цену, половину сейчас, остальное в Москве.
Он вздохнул:
- Хорошо бы попить на дорожку...
Я поставил ему пиво, затем он сел в танк и поехал на восток, в сто-
рону своей родины.
Конечно же, я в Москву вовсе не собираюсь. Да и танк мне в принципе
не нужен.
Анкета
Выхожу я из супермаркета, а тут телевизионщики, и спрашивают меня:
- Есть Бог или нет?
- Сейчас скажу, - говорю я тому, что с микрофоном. - Только приче-
шусь.
Достал из кармана расческу и причесался. Но тут вспомнил, что у ме-
ня на носу прыщ.
- Может, лучше в профиль? - спрашиваю того, что с камерой.
И повернулся к нему профилем.
- А что, если мне сбегать домой, переодеться во что-нибудь попри-
личнее? Я тут рядом живу.
Не отвечают. Я оборачиваюсь и вижу, что их возле меня нет. Уже ка-
кую-то тетку допрашивают.
Я хотел было влезть между ними и теткой - чего это она у меня выс-
тупление по телевидению отбирает, - но забыл, какой был вопрос, и вер-
нулся домой.
Перевод Л. БУХОВА
Польско-польский диалог
А. Так вы утверждаете, что вышибли мне зубы и отбили почки ради мо-
его же блага?
Б. Конечно. Должен же был вас кто-то избить - если б не я, это сде-
лал бы кто-нибудь другой. Сами знаете кто. Но только он травмировал бы
вас значительно сильнее: уж он бы вам не только вышиб зубы и отбил
почки, но и сломал ключицы, вырвал ногти и выдавил глаза. Так что,
вместо того чтобы меня ненавидеть, вы должны быть мне благодарны.
А. Значит, вы не потому меня искалечили, что я вам не нравлюсь?
Б. Я хотел уберечь вас от еще большего зла.
А. И вам самому не было в этом никакой корысти?
Б. Разумеется, нет, как вы только можете...
А. Никакой личной выгоды?
Б. Терпеть не могу личной выгоды. Прямо-таки отвращение к ней испы-
тываю. Мне по сердцу только общее благо, а стало быть, и ваше тоже.
А. Выходит, вы ради меня собой жертвуете?
Б. Естественно, жертвую. Думаете, мне приятно зубы вам вышибать да
почки отбивать?
А. А то нет?
Б. Что вы, в самом-то деле. Что за гнусные подозрения. Напротив,
мне было чрезвычайно неприятно. Я плакал, но бил.
А. Действительно, настоящее самопожертвование. Столько неприятнос-
тей, столько труда. Вы ведь при этом чертовски устали, не так ли?
Б. Уфф, да уж, тяжкая была работенка.
А. Вот именно. Столько усилий, столько хлопот, и все ради меня -
чтоб мне было не хуже, а лучше.
Б. Да-да.
А. Исходя из моих интересов, в заботе обо мне, ради моего же блага.
Б. Исключительно.
А. Ничего для себя, все - для меня. Не правда ли?
Б. Именно так.
А. Так вот, если то, что вы сделали, не принесло вам ни удовольст-
вия, ни выгоды, а ровным счетом наоборот, если вы готовы на любые ли-
шения, только бы мне стало легче, а не тяжелее, и поскольку вы, как я
понимаю, сами меня на это уполномочили, в связи со всем этим...
Б. Ну, в чем дело?
А. Осмелюсь обратиться к вам с одной просьбишкой. Раз уж вы до та-
кой степени собою жертвуете...
Б. Ах, право, я охотно, чем могу...
А. ...Так разрешите мне и дальше вас все так же ненавидеть.
Неосторожность
Он подошел ко мне, сел и начал:
- Я свинья.
- Согласен, - ответил я.
Он глянул на меня растерянно, не зная, шучу я или серьезно. Решил,
что, должно быть, шучу, и продолжал:
- Я мерзавец. Сам не знаю, то ли это от подлого нрава, то ли от
глупости.
- А почему не от одного и другого сразу? Ты столь же подл, сколь и
глуп.
На сей раз он посмотрел на меня уже не растерянно, а удивленно, од-
нако, заметив зеркало за моей спиной, вперил в него взгляд, и удивле-
ние в его глазах сменилось глубоким интересом. Он достал из кармана
расческу и причесался.
- Я рад, что ты со мной откровенен... - продолжил я. - А я уж было
думал, что это невозможно. Ты таков, каков ты есть, но, по крайней ме-
ре, отдаешь себе в этом отчет.
Он спрятал расческу, но у меня сложилось впечатление, что, причесы-
ваясь, он слушал невнимательно и даже забыл, о чем я говорил перед
этим, потому что он произнес:
- Не отрицай. Ты не представляешь, сколько я в жизни пакостей нат-
ворил.
- Вовсе я не отрицаю. Я давно тебя знаю и абсолютно того же мнения
о тебе, что и ты сам.
- Я скотина! Мерзавец! Подонок!
Закрыв лицо руками, он всхлипнул.
- Не забывай, что, кроме того, ты - кретин, болван и идиот.
- А может, я неврастеник? - предположил он, глядя на меня сквозь
прижатые к лицу пальцы.
- Да нет же, просто дурак.
- Или шизофреник... Овеянный божественным дыханием безумия. Общест-
ву этого не понять.
- Да какое там! Обыкновенный идиот, и все тут.
- Но что касается пакостей... Тебе не кажется, что это скорее иск-
лючение? Нечто ницшеанское, достоевское, что-то из "Путешествия на
край ночи", из "Цветов зла", из лорда Байрона по меньшей мере...
- Нет, просто ты свинья.
Он оторвал ладони от лица и положил в рот мятный леденец.
- А может, дело в первородном грехе? Слаб человек, нельзя его осуж-
дать. В меня норовишь камень кинуть, а сам... Уж лучше бы возлюбил ме-
ня.
- Исключено.
- Ну а если не божественное дыхание безумия, так, может, я - нищий
духом? Блаженны нищие духом, ибо... Ну, сам знаешь. Может, хоть на это
согласишься?
- Нет.
- Как это - нет?! За свинство мое ты меня должен возлюбить. Я же
исповедался. Могу даже покаяться, если хочешь.
- Не стоит беспокойства.
- А если взять свинью по профессору Скиннеру? Человек не отвечает
за свои поступки, поскольку таким его сформировала среда. Всему виной
условные рефлексы. Я понимаю, первородный грех тебе не нравится, это
старомодно. Но Скиннер?
- Тоже не то! Ты самый обыкновенный, заурядный подлец и дурак, вот
и все.
- Ничего особенного?
- Ничегошеньки.
- Ничего интересного, занимательного, ничего такого, о чем можно
было бы поболтать?
- Нет, ничего такого.
- Ну, тогда прощай, - холодно сказал он, встал и ушел. И, как ока-
залось, настучал. Одновременно и в Святую инквизицию, и атеистам-гума-
нистам. Дело пошло быстро - донос-то он писал под копирку.
Теперь я скрываюсь в горах. Сижу в шалаше, сплетенном из веток,
трясусь от холода и думаю: на кой ляд мне все это было надо?
Власть
Диктатор долго был у власти, но переполнилась чаша народного терпе-
ния. Восстание возглавил отважный молодой Генерал, командир провинци-
ального гарнизона. Форсированным маршем он прибыл в столицу во главе
верных ему отрядов и окружил президентский дворец. Придворная гвардия
Диктатора защищалась до последнего, однако победа революции была пред-
решена. После недолгой осады мятежные войска пошли на штурм и ворва-
лись во дворец. Пока добивали последних преторианцев, Генерал, в соп-
ровождении нескольких офицеров и иностранного корреспондента, напра-
вился в кабинет Диктатора. Это был подземный бункер в центре дворца,
тайное тайных, овеянное легендами. Никто, кроме Диктатора, не имел ту-
да доступа. Поговаривали, что там хранится вся государственная казна и
самые важные документы, касающиеся внутренней и внешней политики.
Бронированная дверь была приоткрыта. За огромным золоченым столом
красного дерева в королевском кресле сидел Диктатор, уронив голову на
руки. Перед ним на столе, который был абсолютно пуст, лежали револьвер
и ключ. Кроме письменного стола и кресла, никакой мебели в бункере не
было, зато он плотно, до потолка, был набит картонными коробками. Они
вспороли штыками первую попавшуюся, потом во все большем нетерпении
вспарывали еще и еще, и так до последней. Везде было одно и то же: мы-
шонок Микки Маус из дешевой пластмассы - огромное количество идентич-
ных экземпляров. Груды, лавины, обвалы Микки Маусов обрушились и окру-
жили их со всех сторон; они бродили в Микки Маусах по колено.
- Невероятно! - завопил иностранный корреспондент. - Немедленно даю
телеграмму: "Сенсационное открытие в президентском дворце". Или нет,
лучше так: "Тайна власти раскрыта!"
- Полагаю, вы этого не сделаете, - произнес Генерал и лично застре-
лил журналиста. Потом он взял со стола ключ и, покинув бункер вместе с
личной охраной, запер дверь снаружи, а ключ спрятал в карман. После
чего приказал, чтобы охранников незамедлительно расстреляли - прежде
чем они успеют хоть с кем-то словом перемолвиться.
По случаю падения Диктатора ликовали все. Генерал, единодушно про-
возглашенный Президентом Республики, взял власть в свои руки. Свобод-
ная печать, возрожденная под его просвещенной опекой, возвещала расц-
вет обновленного государства, наступление эры благоденствия и возрас-
тающей роли страны на международной арене. Залогом успеха были несмет-
ные сокровища и документы чрезвычайной важности, обнаруженные в прези-
дентском дворце. Теперь они должны были служить не эгоистической дик-
татуре, а интересам всей нации, всего народа.
Рассказ беглеца
Дракон, говорите? Страшный, говорите? Ах, девок ваших пожирает? И
потому вы его убить порешили? Извините, но должен вас предупредить,
что и мертвый дракон не подарок.
Уж я-то знаю, что говорю, я ведь как раз из тех краев, где тоже
обитал дракон, точнее - где он некоторым образом остается.
Жил он много лет, и хоть многие его убить пытались, издох болезный
сам, от старости. Мы ему, правда, малость вилами пособили, да только
уж тогда, когда он зубы потерял и стал не так опасен. В конце жизни он
этих девиц едва мог прожевать своей беззубой пастью, последняя партия
даже выжила, хоть и выбралась из драконьей пещеры порядком изжеванная.
Вот так он и сдох.
Ну, конечно, радость была великая. Все собрались на площади, чтобы
песнями и плясками отметить избавление от дракона. Три дня гуляли, а
на третий день под вечер что-то как будто как-то...
Если честно, что-то стало невыносимо смердеть.
Не наша вина, что мы дракона не похоронили. Он же был до того гро-
мадный, что ямищу для этакой падали и выкопать-то невозможно. А если б
даже мы ее и выкопали - как такую тушу с места сдвинешь? Вот он и заг-
нил на свежем воздухе. Смрад с каждым днем усиливался, и ведь никуда
от него не денешься - дышать-то надо. А что еще хуже, все пропиталось
этой вонью - и земля, и пища, и одежда. Только огонь и остался чистым,
чего не скажешь о дыме.
Завезли цистерну заграничных духов, но вонь с отдушкой оказалась
еще хуже, чем вонь, так сказать, беспримесная. Некоторые затосковали
по временам, когда дракон был жив-здоров. Конечно, от него и тогда ду-
шок был не ахти, но только в его логове да поблизости. Теперь же труп
благоухал на всю округу.
А хуже всего - что девиц расплодилось видимо-невидимо. Никто их по-
головья не прореживал, вот они и сидели теперь под каждым кустом: куда
ни плюнь - везде девка. Ладно еще если б они спокойно сидели, так нет
же - всюду носятся со своими лилиями, каждая тебе эту лилию под нос
норовит сунуть да еще требует, чтоб ты ее за целомудрие славил.
Вот только что-то лилии не очень чтобы... Запашок, значится, то-
го-с.
Как? Вы уходите? Не хотите послушать, что дальше было? Ну да я вам
не удивляюсь, от меня и впрямь несколько пованивает, хоть я давно сме-
нил одежду и моюсь каждый день. В кожу, видно, въелось.
Да, может, оно и к лучшему, что вы слушать не желаете, что дальше
было. Потому как я сам не знаю.
Разочарование
Давайте посмотрим на разочарование по-новому - как на доказательст-
во ума.
Кто не испытывает разочарований? Только тот, кто упорствует в заб-
луждениях. Но именно это и означает, что его разум спит, либо он поп-
росту отсутствует.
Когда наступает разочарование? Тогда, когда ситуация, которую мы
