бешено помчалась, описывая круги. Волк поднялся на ноги и кинулся в
погоню, но только ценой больших усилий сумел ее настичь и куснуть в спину.
После этого роли вновь переменились, и самка мчалась за самцом,
возглавлявшим дикую гонку то вверх, то вниз, за насыпь и обратно; в конце
концов оба волка потеряли равновесие и, сцепившись, покатились по крутому
склону. Внизу они разделились, вытряхнули песок из шерсти и, тяжело дыша,
встали мордой к морде. Самка поднялась на дыбы, буквально обняла самца
передними лапами и начала прилизывать, как бы целуя, его своим длинным
языком.
Самец с трудом переносил назойливые нежности и все время старался
отвернуть голову, но тщетно. Я невольно проникся к нему состраданием; по
правде говоря, столь бурное проявление страсти вызывало отвращение.
Однако, собрав все свое мужество, волк терпел, пока ей не надоело.
Отвернувшись, волчица вскарабкалась примерно на половину песчаного
склона... и пропала.
Казалось, даже след ее исчез с лица земли. Я терялся в догадках, пока
не навел бинокль на густую тень в складках оза, где видел ее в последний
момент. Темное пятно оказалось входом в пещеру, или логовище; конечно же,
волчица забралась туда.
Я был счастлив - ведь удалось не только установить местонахождение
пары волков, но и, по милости судьбы, отыскать их логово! Позабыв о всякой
осторожности, я бросился к ближнему бугорку, чтобы оттуда получше
разглядеть вход. После ухода подруги волк слонялся у подошвы оза и тотчас
меня заметил. В три-четыре прыжка он взлетел наверх, остановился и с
грозной настороженностью уставился на меня. Стоило мне только глянуть на
него, и вся радость встречи мгновенно улетучилась. Нет, он больше не
походил на игривого щенка, а превратился в великолепнейший механизм
разрушения! Эта метаморфоза была столь устрашающей, что у меня застучали
зубы о флягу, когда я собрался хлебнуть для успокоения нервов.
На сегодня хватит, решил я, не следует надоедать волчьему семейству,
иначе, чего доброго, спугнешь их с насиженного места. Я счел за благо
удалиться. Возвращение было нелегким - что может быть тягостнее, чем
тащиться обратно по осыпающемуся под ногами щебню, да еще с поднятой
выкладкой различных металлических изделий, принятых на вооружение в
научных экспедициях!
Достигнув гряды, с которой впервые увидел волков, я бросил прощальный
взгляд в бинокль. Самки по-прежнему не было видно, самец же спокойно лежал
на песчаном гребне, вся его настороженность исчезла. Вот он встал,
несколько раз покрутился на месте, как делают собаки, и улегся поудобнее,
упрятав нос под хвост и явно намереваясь заснуть.
Убедившись, что он больше не интересуется моей скромной особой, я с
облегчением вздохнул. Было бы настоящей трагедией, если бы мое нечаянное
вторжение вспугнуло волков и лишило меня замечательной возможности
наблюдать за животными, ради которых я так далеко забрался.
7
Явная индифферендность, которую проявил волк к моей особе,
подстрекнула меня на дальнейшие действия - я решил на следующее утро вновь
наведаться в волчье логово. На сей раз я взял с собой винтовку, револьвер
и охотничий нож, а вместо дробовика и топорика прихватил сильную
перископическую стереотрубу с треногой.
Стояло прекрасное солнечное утро; дул ветерок, прогнавший комаров.
Добравшись до залива перед озом, я заметил примерно в четырехстах шагах от
логовища торчащий обломок скалы; это позволило установить стереотрубу
таким образом, что обьектив будет направлен поверх гребня, а меня не будет
видно. Используя военный опыт, я незаметно прокрался к наблюдательному
пункту; ветер дул со стороны волков, а значит, можно ручаться - они даже
не подозревают о моем присуствии.
Ну вот, все в порядке, труба установлена, и я навел фокус, но, к
моему глубокому огорчению, волков нигде не видно. Прибор давал такое
увеличение, что можно было различить отдельные песчинки в насыпи, но хотя
я очень внимательно проверил каждый сантиметр полуторакилометрового
расстояния по обе стороны от логова, волки исчезли. К полудню от сильного
напряжения у меня разболелись глаза и, что еще хуже, начались судороги.
Невольно стал напрашиваться вывод: вчерашнее открытие - печальная ошибка и
то, что я принял за логово, - простообыкновенная дыра в песке.
Какая досада, ведь без активного участия волков - грош цена всем
сложным исследовательским планам и графикам, которые чя поторопился
составить! В необозримых просторах тундры вероятность визуального
наблюдения волковкрайне не велика, разве что случайно повезет (а на мою
долю счастливых случаев и так уже выпало больше, чем положено). Я отлично
понимал - мне так же трудно отыскать в этой безликой пустыне волчье
логовище, как алмазные копи.
Огорченный неудачей, я продолжал бесплодные наблюдения; оз оставался
пустым. От горячего песка начал подниматься нагретый воздух, потребовалось
еще больше напрягать зрение. К двум часам дня я потерял всякую надежду, и
я поднялся, разминая затекшие ноги.
Странное создание человек. Один одиношенек в утлом челноке в
безбрежном океане или в дебрях дремучего леса он, оправляясь, делается
необычайно чувствительным к тому, что его могут увидеть. В этот весьма
деликатный момент только очень самоуверенные люди (степень надежности
уединения роли не играет) способны не оглянуться.
Сказать, будто я ощутил только смущение, когда убедился, что нахожусь
не один, было бы явным преуменьшением, так как прямо позади меня, в
каких-нибудь двадцати шагах, сидели исчезнувшие волки.
Они расположились покойно и удобно, словно уже несколько часов
провели за моей спиной. Самец, повидимому, немного скучал; но устремленный
на меня взляд самки был полон беззастенчивого, можно даже сказать
похотливого, любопытства. Человеческая психика - забавная штука. Про
других обстоятельствах я, вероятно, остолбенел бы от страха и вряд ли бы
кто меня осудил. Но в этой необычайной ситуации первой моей реакцией было
сильное возмущение. Я повернулся к волкам спиной и дрожащими от досады
пальцами стал торопливо приводить в порядок свой туалет. Когда
пристойность (если уж не достоинство!) была восстановлена, я закричал на
волков со злобой, изумившей даже меня самого: - Кш-ш! Какого черта вам
здесь нужно, вы... вы... бестыжие наглые твари! А ну - убирайтесь прочь!
Волки испуганно вскочили, переглянулись, а затем пустились бежать вниз по
склону к озу и вскоре исчезли, ни разу не оглянувшись.
С их уходом у меня наступила реакция. Сознание, что бог знает сколько
времени волки сидели на расстоянии прыжка от моей незащищенной спины,
вызвало такое потрясение, что мне не удалось закончить неожиданно
прерванное дело. Страдая от морального и телесного перенапряжения, я
поспешно собрал вещи и отправился домой.
В тот вечер я долго не мог собраться с мыслями. Казалось бы, можно
радоваться - молитва моя услышана, волки выразили свою несомненную
готовность сотрудничать. С другой стороны, меня преследовала назойливая
мысль: кто же все-таки за кем наблюдает? Мне представлялось, что в силу
видового превосходства, как представитель Homo sapiens, к тому же
получивший солидную специальную подготовку, я имею законное право на
пальму первенства. Но где-то в глубине души шевелилась смутная догадка,
что превосходство это чрезвычайно шаткое и фактически это я нахожусь под
наблюдением. Надо ли говорить, что подобные сомнения не способствовали
моему самоутверждению.
Чтобы установить свою власть раз и навсегда, я решил на утро
отправиться прямо на волчий вал, и внимательно осмотреть предполагаемое
логовище. Добраться туда можно на каноэ-река уже очистилась, а на озере
лед отогнало от берега сильным северным ветром. Каким чудесным было
неторопливое плавание в залив Волчьего Дома - так я назвал это место.
Ежегодный весенний переход оленей из лесов Манитобы в далекие равнины
тундры, к озеру Дубонт, в полном разгаре. Из лодки я видел бесчисленные
стада карибу, пересекавшие болота и холмы. Когда я подплыл к озу, волков
там не было - очевидно, они отправились промышлять оленя на завтрак.
Я подвел каноэ к берегу и, обвешанный фотокиноаппаратами, оружием,
биноклями и прочим снаряжением, старательно полез вверх, по осыпающимуся
песку, к тому месту на склоне, где в прошлый раз исчезла волчица. Попутно
мне удалось обнаружить неопровержимые доказательства того, что оз является
если не пристанищем волков, то, во всяком случае любимым местом их
прогулок. Поверхность всюду была густо усыпана калом и покрыта волчьими
следами, которые во многих местах образовали хорошо проторенные тропинки.
Логовище находилось в маленькой ложбинке и было так замаскировано,
что я бы прошел мимо, не заметив его, если бы не слабый писк, который
привлек мое внимание.
Я остановился и увидел чуть ниже, в нескольких шагах, четырех
небольших зверьков, с увлечением занимавшихся вольной борьбой.
Я не сразу сообразил, кто они такие. Толстые лисьи мордочки с
маленькими ушками; туловища круглые, как тыквы; короткие кривые лапки и
крошечные, торчащие вверх зачатки хвостиков - все это было так непохоже на
волка.
Внезапно один из волчат почуял мой запах. Он прекратил попытку
откусить хвост брата и поднял на меня дымчато-голубые глазки. Увиденное
его заинтересовало. Волчонок вразвалку заковылял ко мне, но по дороге его
укусила блоха - пришлось сесть, чтобы почесаться.
В этот момент, не далее чем в сотне шагов, послышался громкий,
вибрирующий вой взрослого волка - сигнал тревоги.
Идиллия сменилась драмой.
Словно серые молнии, волчата исчезли в темном провале логова.
Обернувшись, я оказался лицом к лицу с взрослым волком, от неожиданности
потерял опору и начал сползать вниз по осыпающемуся склону, прямо к
логовищу. Чтобы удержать равновесие, пришлось воткнуть винтовку дулом в
песок. Она ушла глубоко и держалась довольно прочно, но выскочила, когда
я, ухватясь за ее ремень, опускался все ниже. Я лихорадочно нащупывал
кобуру с револьвером, но был так опутан ремнями от фотокамер и приборов,
что никак не мог извлечь оружие. Вместе с растущей лавиной песка я
промчался мимо входа в логовище, перемахнул через выступ, отходивший от
главного гребня, и скатился по склону оза. Чудом - только благодаря
сверхчеловеческой акробатике - мне удалось устоять на ногах. Я то
нагибался вперед, как лыжник на трамплине, то откидывался назад под таким
углом, что, казалось, позвоночник вот-вот не выдержит.
Да, это было зрелище! Когда я наконец остановился и смог оглянуться,
то увидел на валу трех взрослых волков, чинно восседавших в ряд, словно в
королевской ложе. Они внимательно смотрели на меня с выражением
восхищения, смешанного с иронией.
И тут признаюсь, я потерял самообладание. С учеными это случается
нечасто, но я ничего не мог с собой поделать! моему чувству собственного
достоинства за последнее время были нанесены слишком тяжкие удары, и моя
выдержка больше не соответствола нагрузке. В порыве гнева я вскинул
винтовку, но, к счастью, она была так забита песком, что выстрела не
последовало.
Волки не проявляли никаких признаков беспокойства до тех пор, пока я
не заплясал в бессильной ярости, тряся бесполезной винтовкой и посылая
проклятия в их настороженные уши. Тут они обменялись насмешливыми
взглядами и неслышно удалились.
Я тоже последовал их примеру - мое душевное состояние исключало
