Что вы молчите? Давались?
- Да.
- Видите... А потом вы же сами говорили одному своему
приятелю: если комитетчики чего обещают, все выполняют тютелька в
тютельку. Имея в виду, вероятно, заранее обозначенные сроки вашим
подельникам и личную вашу неприкосновенность, не ошибаюсь? Я
спрашиваю: не ошибаюсь?!
- Нет...
- Тогда хочу вас уверить: мы храним традиции. И обещанное
выполняем. А потому, в дополнение к сказанному, прибавлю, что,
если информация о нашем контакте впоследствии уйдет куда-либо на
сторону, пощады не ждите. - Олег взял лежавший на столе лист
банковского отчета клиенту, затем, отставив его в сторону на
вытянутой руке, посмотрел в окно с открытой верхней частью
фрамуги и, вытащив из кармана теплой кожаной куртки рацию,
произнес в нее: - Продай-ка талант, голубчик...
Звякнуло разбитое стекло висевшего на стене фотопортрета,
запечатлевшего достопочтенное семейство обитателей дома. Пуля
снайпера точно пробила отчет, но и подпортила фотографию, с
мистической точностью угодив в лоб широко и радостно улыбавшегося
на карточке Федора Фомича, в актуальной действительности напрочь
утратившего какую-либо жизнерадостность.
Женщины смотрели на пробитый пулей портрет с выражением обморочного
испуга.
- Теперь так... - Олег неторопливо закурил. - Позволим себе,
с разрешения хозяев, по чашечке кофе, и пора, думаю, трогаться в
банк. Еще один очень важный момент, Федор Фомич. Я понимаю
безрадостное состояние вашего духа, но придется вам все-таки
проявить некоторое актерское мастерство. У вас должен быть вид
весьма уверенного, довольного жизнью человека. Если у окружающих
возникнут какие-либо сомнения в вашем сегодняшнем благополучии,
вы заплатите за эти сомнения жизнью. Так что войдите в привычный
образ. А сейчас проведем репетицию. Вы ведь ехали обстряпать дело
с неким Семеном? На переговоры? Вот и позвоните Семену, скажите,
что после долгих раздумий вы отказываетесь от совместного с ним
бизнеса. Скажите: "Хватит мне всякого риска, в том числе и
коммерческого. Устал, мол..." Ну, - кивнул на телефон, -
набирайте номер... Или вам помочь?
Федор Фомич, крякнув, встал со стула и снял трубку.
В этом доме мне пришлось просидеть, выполняя караульно-
конвойную службу по надзором за домочадцами, трое практически
бессонных суток - покуда не свершились все банковские таинства по
переводу денег.
Перед отбытием из Коннектикута Олег вручил мне пятнадцать тысяч
долларов, наказав хорошенько отдохнуть пару деньков, а потом
отправляться для продолжения обучения к заждавшемуся меня
таинственному старичку Курту.
Я попросил у него еще один день - мне необходимо было
навестить клуб и как следует встряхнуться на татами, а заодно и
пообщаться с Сергеем - с обыкновенным приличным человеком.
В очередной раз возвратившись из Пенсильвании в Нью-Йорк, я,
следуя разработанной схеме, позвонил из уличного автомата домой к
Жене, спросив, не интересовались ли моей персоной иммиграционные
власти или же не приходило ли мне, случаем, какое-либо письмецо.
- И звонили тебе, и письмо прислали, - ответил Женя.
Я попросил вскрыть конверт и прочитать текст.
- Так... - Женя откашлялся. - В общем, мистер Подко... Ну
ты, в общем... Так... Сейчас Квазиморду позову, чего-то...
незнакомых слов много.
Старуха бойко зачитала официальную депешу.
Я вызывался в иммиграционные службы США для "интервью" по
окончательному решению вопроса о предоставлении мне гражданства.
- Э, Толя, а ты, оказывается, американец, а молчал! -
вступил в разговор Евгений. - С тебя причитается. Когда письмо
заберешь?
- В ближайшее время, - ответил я.
- Давай, я жду. С нетерпением.
Завершив разговор со своим "почтовым ящиком", я перезвонил адвокату,
уверившему меня, что дело он уже в принципе выиграл, а на
"интервью" сходит вместе со мной.
Я тут же набрал номер московского связного телефона. Смешно,
но с Олегом в крайних случаях мне надлежало связываться через
российского абонента. А может, не так уж и смешно - Олег знал,
что делал, и левой рукой правое ухо чесать бы не стал.
Связались мы с ним через неполный час, и моими новостями он был
несколько обескуражен.
- Так, дай подумать... - сказал озабоченно. - М-да... Твой
Женя и твое "интервью" - наверняка капканы, понимаешь? Как только
ты где-то засветишься, тут же и начнется мельтешение бойцов
незримого фронта.
- Ты говорил уже...
- Полезно и повторить. В общем, так. Через час на Вест-
восьмой, в скверике. Выработаем программу действий. Этот Женя...
поддавальщик вроде, ты говорил?
- Любитель...
- А почему не профессионал?
- А профессионалы не напиваются.
- Логично...
Вот и все, что сказал человек из легенды о человеке из
анекдота.
Совершенно секретно. Срочно.
"ПЕРВОМУ"
Докладываю, что, как и ожидалось, искомый объект вышел на
связь по интересующему его личному иммиграционному вопросу со
своим адвокатом и со связным некомпетентным абонентом,
проживающим в Бруклине.
Разговоры велись из уличных телефонов-автоматов, полагаю, из
соображений конспирации.
Время и место "интервью" на Federal Plaza, 26, согласовано.
Претендент имеет все законные основания для восстановления в
гражданстве и препятствовать его требованию считаю
нецелесообразным.
Главной нашей задачей полагаю выяснение постоянного места
пребывания объекта и установление за ним круглосуточного
наблюдения с применением необходимых технических средств, что
позволит выявить его вероятные связные контакты.
"ЧЕТВЕРТЫЙ"
На следующий день, созвонившись с адвокатом, я сел в поезд "F"
подземки и с пересадкой на "четверку" поехал из Куинса в
Манхэттен, на станцию "City Hall", то есть к муниципалитету
города Нью-Йорка, откуда до небоскреба, где располагались
иммиграционный департамент и ФБР, было рукой подать.
Отстояв очередь при входе в здание, я миновал раму-металлоискатель
и очутился в просторном многолюдном холле, узрев поджидавшего
меня адвоката.
Мы поднялись на лифте на нужный этаж, оказавшись в кабинете,
где оплывшая чернокожая женщина в белой форменной рубашке с
блиставшими золочеными буковками "U.S. Immigraton" в уголках
воротника предложила нам присесть поближе к ее письменному столу
и, раскрыв папку с моим делом, посыпала вопросами, в числе
которых был те, что внушали Олегу немалые и наверняка очевидные
опасения.
Как он уверял, коли таковые вопросы прозвучат, значит, к моей
персоне проявили интерес спецслужбы, я подвис на их крючке и,
покидая здание, должен сделать следующее: застегнуть две нижние
пуговицы пальто, что послужит сигналом тревоги для прикрывающей
меня группы наблюдения.
- Вы прибыли в Соединенные Штаты по бизнес-визе, - сказала
чернокожая строгим голосом. - Какая организация вас приглашала
сюда?
- НАСА, - ответил я.
- В качестве ученого?
- Нет, переводчика.
- Но вы фигурируете в приглашении как молодой ученый...
- Я не писал себе никаких приглашений. И, добавлю, не
заполнял консульской анкеты.
Это мое уточнение было весьма и весьма нелишним. Оно напрочь
устраняло возможность претензий ко мне по поводу дачи заведомо
ложных выездных данных.
- Кроме того, вы вылетели в США из Германии, - напирала
дознавательница.
- Да, - прямо взглянув ей в глаза, ответил я. - Дело было
так: один мой знакомый предложил слетать в качестве переводчика с
делегацией русских ученых. Он взял мой паспорт, вернув его мне
уже с американской визой. Но... к тому времени у меня пропало
желание к выполнению подобной работы. Однако созрела идея
вернуться туда, где я когда-то появился на свет. И вот -
здравстуйте...
- Здесь нет ни малейшего нарушения закона, - вставил
адвокат.
Чернокожая офицерша, неодобрительно посмотрев на меня, вымолвила без
тени какого-либо энтузиазма:
- Ваше заявление о восстановлении в гражданстве
удовлетворяется. Вы можете в течение ближайших дней прийти в офис
"Social security" и подать там заявление о выдаче карточки. - Она
грузно поднялась из-за стола, протянув мне руку. - Я поздравляю
вас, мистер Подкопаев.
Я вяло пожал ее пухлую кисть, думая, что, как только выйду из
кабинета, эта мадам сейчас же отзвонит куда положено и за мной
потянется хвостик из квалифицированных специалистов по слежке.
Выписав адвокату чек, я, застегнув пальто, тронулся к станции
сабвея, направляясь в Бруклин, к Евгению, дабы отметить с ним, по
предписанию Олега, свое зачисление в личный состав
разноплеменного американского народа.
Я шел не торопясь, зная, что люди Олега сейчас занимают
необходимые позиции вдоль маршрута моего следования, обладая
значительным преимуществом в своем знании графика передвижений
перед "наружкой" спецслужбы, которую они должны будут выявить и в
решающий момент отсечь.
Начиналась ловля на "живца"... И за мной сейчас, наверное, ринулись из
зарослей небоскребов голодные и зубастые щуки.
Похмельный Женя встретил меня лобовым наболевшим вопросом:
- Когда отмечаем?
- Сегодня, - сказал я. - Но попозже. А сначала помоги мне в
одном деле - довези до социальной конторы, надо накропать
заявление.
- Тут есть поблизости одна, недалеко от госпиталя, -
вступила в разговор Квазиморда. - У меня там знакомая...
- Поможете?
- Но тогда мы уж точно отметим! - подала голос меркантильная
Женина падчерица.
- Возражений не услышите, - сказал я.
- А можно, я своего приятеля приглашу? - вопросила брюнетка.
- Он солидный человек, дилер по подержаным авто, вам просто
необходимо с ним познакомиться. Очень полезная связь!
- Чем больше народа, тем лучше, - ответил я фразой из
инструктажа Олега.
В социальной конторе мы провели около получаса: знакомая
Квазиморды, напоминавшая ее и по возрасту, и по облику как сестра-
близнец, что-то подчеркнула красным фломастером в моем заявлении,
пощелкала клавишами компьютера и сказала, что карточку я получу в
течение двух недель по указанному мной в прошении Жениному
адресу.
Очень довольный, в сопровождении семенящих за мной дам, я
проследовал к "кадиллаку", где томился за рулем, изнывая от
унылой трезвости и муки абстинентного синдрома, мой прежний
домовладелец.
- Что-то шашлычку хочется... - выдохнул он, едва я уселся
рядом с ним на сиденье.
- Давай куплю, - сказал я, кивнув на тележку с уличной
жратвой, дымившую густым аппетитным паром на углу улицы.
Евгений смерил меня надменным взором. Произнес заветное:
- Я - белый офицер... Уот уи ар токинг ебаут, воще?
Извините, что по-английски. Шашлык должен быть также в белой
тарелке, тарелка - на белой скатерти...
В зеркальце заднего обзора я увидел вдумчиво кивающих в
полнейшем согласии со словами Евгения Квазиморду и ее дочурку.
- Тогда - в ресторан! - изрек я.
И "кадиллак" озарила вспышка радостного халявного восторга.
Правда, Евгений, воспользовавшись ремарочкой из своего
репертуара, заверил, что беспокоиться мне не следует, поскольку
первый полтинник платит, конечно же, он.
Покуда падчерица Евгения отзванивала из уличного телефона своему
кавалеру, являвшему, по-видимому, последний оплот ее надежды на
брачный союз, Женя, вконец изморенный алкогольным терзанием,
