пострадаю сама.
Да, шла Галина на риск, ибо не только была посвящена в
таинства Бориных махинаций, но и сама принимала в них активное
участие: работая в ГАИ, выписывала разные документики на
нечестные машины с перебитыми номерами кузовов и двигателей.
Однако ангел-хранитель, курировавший Борю, был бдителен,
да и Борис не плошал.
Памятным вечером, возвращаясь после спортивной пробежки из
лесопарка и неся в авоське спортивные трусы, майку и кило
купленных по пути к дому помидоров, узрел Боря у своего
подъезда желтую милицейскую машину и две черные "Волги" и
замедлил шаг, тревожно прищурившись.
После позвонил по своему адресу из телефона-автомата.
- Алло? - ответил голос супружницы номер пять, и сказал
Боря в ответ со вздохом:
- Понял.
"Алло", а не обычное "да", означало нахождение в квартире
неизвестных лиц известной милицейской масти.
То, что виною всему Галина, Боря понял мгновенно, он умел
выкристаллизовывать истину из сумятицы обстоятельств, а истина
была хреновой: светило Боре с учетом следственных и судебных
игр, двенадцать лет.
Отставив в угол кабинки телефона авоську со
спортпринадлежностями и овощами и, косясь в сторону желтой и
черных машин, Боря осмотрел бумажник. Тысяча триста рублей,
техпаспорт "ауди", водительское удостоверение и - виза на
выезд, ее он постоянно носил у сердца.
Далее прикинул Боря: завтра - воскресенье. Замечательный
денек, когда отдыхают практически все граждане, включая
сотрудников милиции и даже КГБ...
Рой смутных мыслей поднялся в голове Бори, всплыло
американское лицо далекой будущей жены, вышки с часовыми,
виденные им не раз, хотя и издали...
Сложно и путано мыслил Боря в сей момент, однако - верно.
И, подхватив авоську, неспешно двинулся по улице прочь от дома
обетованного с зареванной супружницей под номером пять, покуда
не остановил такси.
- Шеф, "Шереметьево-два".
Истинно говорю вам: так было. То ли Борю любили женщины,
то ли опять-таки подсобил Aнгел-хранитель, так или иначе, но
всего за пятьдесят советских смешных рублей и букет роз
уговорил красавец Боря некрасивую кассиршу продать ему билет
"Москва - Вена", и был билет продан.
Продремав ночь в зале ожидания, предстал Борис перед
таможенниками. В спортивном костюме, с авоськой.
- А имущество? - спросили строго.
- Это и есть имущество, - прозвучал кроткий ответ.
Мальчик-пограничник в стеклянной будке принял равнодушно
визу и уткнулся в компьютер, проверяя подлинность документа.
Боря, испытывал слабость в тренированных ногах,
вглядывался в лицо солдатика, постигая с несвойственным ему
страхом, что ложится на это румяное лицо тень какой-то ненужной
озабоченности.
Солдатик поднял на Борю холодные глаза и потянулся рукой
куда-то в сторону, нажимая, видимо, на хитрую кнопочку, и тут
же к будке подлетели еще два солдатика и капитан погранвойск,
оттеснили Бориса от турникета, и, сладко улыбаясь, капитан
поведал, что, дескать, произошло кое-какое недоразумение, а
потому - пройдемте...
"Вот и начинаются мои двенадцать лет", - подумал Боря, но
капитану сказал иное. Сказал, что на руках у него валютный
билет, предупредил офицера об ответственности, о возможности
разжалования и прочих бедах, но не смутился капитан, а,
заулыбавшись еще милее, ответил, что за билет погранвойска
заплатят, а за действия - ответят.
Через две минуты Борис уже находился на личном досмотре, а
через час - в камере. Затворил дверь камеры тот же самый
капитан, причем на лице его улыбка уже не светилась, улыбался
он там, в праздничной суете аэропорта, а здесь, в своей стихии,
вел себя естественно.
Каждая минута из последующих двух часов стоила Борису
седого волоса. Думы одна мрачнее другой сталкивались в его
голове, не высекая ни малейшей искры надежды.
А через два часа в камеру вошел полковник погранвойск и
еще один тип в летной форме, но ясно, что не пилот.
- Ваша виза, - заявил полковник, - аннулирована.
- Почему? - возмутился Боря простодушно.
- Вот об этом мы вас как раз и хотели спросить, - заметил
тип в летной униформе. - Ваша виза аннулирована... ОВИРом.
- А вы, наверное, командир корабля? - спросил Боря. - Что,
рейс задерживается?
- Рейс улетел, - сказал тип в летном раздраженно. - Так
может, вы соблаговолите объяснить, почему...
- Я?! - возмутился Борис повторно. - Объяснить? Я из-за
вас потерял все... Билет, новую родину... и должен еще
объяснять вам почему? Не угодно ли вам объяснить это мне?
Боря театрально гневался, сам же соображая: расчет на
воскресный день оказался верен, комитетчики попросту не сумели
созвониться с нужными людьми из милиции.
- Езжайте в ОВИР по месту жительства, - произнес
полковник, возвращая Борису авоську. - И разберитесь там... Мы
ни при чем.
"Благодарю за совет", - едва не сорвалось у Бори с
сарказмом, но - удержался.
- А виза? - строго спросил он. - Не вижу визы.
- Зачем вам недействительная виза? - в свою очередь
осведомился полковник.
- Это для вас она такова, - ответил Боря. - Для меня же
виза - основной документ. Там фото с печатью, прочие атрибуты
моей неповторимой личности. Вот выйду сейчас я на улицу, а ко
мне - милиционер... - Он козырнул собеседникам. - Ваши
документики, гражданин! Что, я ему буду рассказывать об
аннулированной визе, а он будет меня слушать, тем более и
слов-то таких не знает?.. Визу - вернуть! - закончил
категорически.
Люди в разных форменных одеждах очень одинаково
переглянулись. Во взглядах их читалась мысль: все равно
документу грош цена...
И через пятнадцать минут, извлекши остаток денег из-за
общественного аэрофлотовского унитаза, Боря бежал к стоянке
такси, вынашивая на ходу спасительную, хотя и рискованную
крайне идею.
Впрочем, о риске он теперь не думал. Игра пошла
беспощадная, будь что будет! Так решил он, мчась на такси в
центр Москвы, к одной из своих случайных знакомых дам,
профессиональной машинистке, разглядывая возвращенный ему
документик. На документике было, в частности, напечатано:
"Выезд через Шереметьево-2".
Дама оказалась, к Бориному счастью, на месте, и под
искомой формулировкой о выезде через "Шереметьево-2" Боря,
воспользовавшись ее машинкой, подпечатал: "или через Брест".
Машинописный шрифт несколько разнился, но... Боря уповал на
ангела-хранителя.
Расцеловав подругу и обещая ей обязательно звякнуть не
следующей недельке с целью свидания, Боря ринулся в поджидавшее
его около подъезда такси, не забыв, правда, переговорить из
телефона-автомата, находившегося в подъезде, с дружком Мишей
Авериным, у кого держал все свои ценности, ибо супружницам
доверия не было. Наказал Мише ценности хранить.
А через несколько часов Борис Клейн предъявлял
пограничному стражу в городе Бресте свою замечательную визу.
Страж недоуменно разглядывал документ, впервые, видимо,
встречаясь с отраженной в нем формулировкой выезда; порывался
звонить начальству, совершая незаконченные телодвижения в
сторону аппарата связи, но Боря попросту деморализовывал его
наглыми выкриками с хамской, заметим, интонацией. Мол, и тут
бюрократия... что, виз не видел, служивый? Или там роман
детективный напечатан?
На остаток денег был Борей уже приобретен дефицитный
железнодорожный билет "Брест - Вена", и все имущество беглеца
ныне состояло из авоськи, широкой души и стремительно седеющих
волос.
- Проходите, - процедил пограничник со злобой.
Свершилось! Боря оказался за границей, пока, правда, в
сотрудничающей с советскими органами правопорядка Польше.
Когда же поезд пересек границу СССР с Чехословакией, Боря,
трясшийся от страха и вагонных вибраций на верхней полке,
всерьез раздумывал: а может, спрыгнуть? Может, на следующей
границе с демократической Австрией его снимут с этого чудного
рейса? Ведь кто знает этих чехов... А так - спрыгнул и - по
лесам и пашням... Бегать Боря умеет, никакая овчарка не
догонит.
Однако оборвал Боря безумные мысли, закусил подушку
крепкими зубами и вновь доверился ангелу-хранителю. И правильно
сделал, ибо вскоре гулял уже по прелестной Вене с товарищами по
общему счастью эмиграции.
Большая удача сопровождалась удачами малыми: в частности,
удалось Боре наткнуться в столице расчетливого
капиталистического государства на бесплатный, а вернее,
дефектный уличный телефонный аппарат, из которого позвонил в
столицу покинутого отечества подлой предательнице Галине.
- Боря? - послышалось испуганное. - Где ты?
- В Орехово-Кокосово*, - сказал Боря.
-----------------------------------------------
* Имеется в виду район Москвы Орехово-Борисово.
- Такое ощущение, будто ты тут, в Сокольниках, - сказала
Галина. - Надо же, как хорошо слышно.
- Тут, в Орехово, импортная АТС, - поведал Боря.
- Борис, - начала Галина раскаянно, - нам надо поговорить.
Что случилось, то случилось, но я была у следователя, он
хороший мужик...
- И щедрый, - заметил Боря. - Целых двенадцать лет мне
подарит.
- Нет... От силы - восемь... И еще он сказал: ты
скрываешься, а это бессмысленно...
- Ты когда болеешь, к врачу идешь? - спросил Боря. - А я,
когда меня ищут, бегаю... Тут тоже своя логика.
- Но если придешь с повинной, вообще могут дать пять...
- Сильная перспектива, - согласился Борис, а дальше
продолжил, надеясь на запись разговора и последующее
прослушивание: - А может, твоему начальнику ГАИ денег дать? У
него связи большие, договорится. Я ведь ему, удаву, через тебя
ну... сорок тысяч за все про все точно отдал... А за "Волгу"
последнюю - ту, серую - так ведь только за нее трешник...
Неужели добра не помнит человек, откажет?
- Да он сейчас сам дрожит, - вяло отвечала подруга,
поддаваясь на провокацию. - Самому бы живу остаться...
Борис развивал диалог в надлежащем ключе, млея от
предвкушения мести.
В итоге назначили встречу у следователя через день, в
десять часов утра.
Разговор, следует заметить, Боря провел впустую. Что
случилось с Галей в дальнейшем, было ему неизвестно, однако
беседу их если и записали, то явно не прослушали, ибо минул
год, а Борю все еще искали милицейские власти по просторам
Союза...
В назначенные же десять часов утра Боря действительно
стоял навытяжку перед официальным лицом - консулом посольства
США в Италии. Рассказывал Боря консулу о своей невесте,
проживающей в Нью-Йорке вместе с его малолетней дочерью, о
своем математическом образовании, безусловной своей полезности
для Америки...
Консул, глядя на спортивный костюм Бориса, несвежую
тенниску, спросил как бы между прочим:
- А... какое везете с собой имущество?
- Вот. - Боря предъявил авоську, где находилось спортивное
бельишко и единственный мятый помидор.
- Да вы действительно... беженец! - сказал консул
сочувственно.
- Еще какой! - подтвердил Боря. - Я бежал... от
большевиков, как лань от кодлы пантер...
Итальянские каникулы вскоре минули, и старая столица мира,
Рим, сменилась новой его столицей - Нью-Йорком, где началось
для Бори новое летосчисление его непростого бытия.
МИХАИЛ АВЕРИН. КЛИЧКА "МОРДАШКА".
Утро для Миши Аверина издавна начиналось одинаково: звонил
