институтский друг не сменил место жительства.
А за окном уже брезжил рассвет...
В тот же день Максим Чудаков успешно отбыл в город Таллинн.
Глава шестая
-- Ты что, не мог телеграмму дать? -- вместо приветствия пробасил
в меру упитанный молодой мужчина весьма приятной наружности,
укоризненно качая большой лохматой головой. -- Я бы встретил.
Чудаков растерянно воззрился на полного мужчину, смутно и очень
отдаленно напоминавшего ему его старого институтского товарища, и
смущенно пролепетал:
-- Виталик, это ты... вы?..
-- А то кто же! -- проворчал Виталик и силой втащил гостя в
прихожую. -- Да входи же ты наконец!
Чудаков переступил порог и еще больше растерялся.
-- Виталик! Неужели это ты?
-- Нет, папа римский.
-- Как же ты изменился...
-- А ты совсем не меняешься, все такой же... Ну что стал как
истукан? Проходи в мои апартаменты. Не стесняйся, дома никого нет: жена
на работе, дети в школе. А я, как видишь, бездельничаю. Сам-то женат?
Чудаков развел руками.
-- Что, так и не женился? -- с искренним удивлением и даже
некоторой долей восхищения произнес Виталик. -- Ну ты кремень! А я вот
сдался на милость победителя и... Одним словом, живем -- не тужим... С
чем ко мне-то? Ведь, поди, не просто так приехал? А?.. Погоди, я
сейчас!
Виталик вдруг с поразительной для его комплекции проворностью
метнулся к серванту, нырнул с головой в бар и выудил оттуда бутылку
"Белой лошади" с двумя хрустальными бокалами.
-- За встречу! -- провозгласил он, наполняя бокалы.
Друзья выпили.
Полчаса спусти они сидели в креслах у открытого балкона и не спеша
вели беседу. Максим Чудаков к тому времени успел поведать другу о своих
проблемах.
-- Н-да, -- протянул Виталик после непродолжительного раздумья,
разглядывая небо сквозь бокал. -- В интересную историю ты впутался,
друг мой Максим. В интересную и весьма опасную. Чует мое сердце --
добром это не кончится. Не боишься?
Максим пожал плечами.
-- Как-то не думал об этом.
-- Да? А ты все-таки подумай. Мало ли что...
-- Ладно, не стращай. Лучше посоветуй, что мне делать. Как найти
этого типа?
Виталик снова задумался.
-- Вот что я тебе скажу, друг мой Максим. Ты пока ничего не
предпринимай и жди меня здесь. А я тут отлучусь по кое-каким делам и к
вечеру вернусь. Может, что-нибудь придумаю. Понял? Я ведь теперь знаешь
кто?
-- Ну, кто?
-- Член Народного фронта Эстонии!
-- Да ну?! -- Максим даже привстал от удивления. -- Так ты же
русский!
-- Ну так что из того, что я русский? Я полностью разделяю идеи
Народного фронта и активно борюсь за проведение их в жизнь. Причем
здесь национальность? Это у вас там, в российской глубинке, принято
считать, что раз член НФ -- значит, эстонец, националист, экстремист и
все такое прочее. Не без этого, конечно, и у нас существуют некоторые
весьма крайние течения, но в какой партии их нет? Тем более, что вовсе
не они определяют политику Фронта.
-- Но ведь ты же русский! -- повторил пораженный Чудаков, не в
состоянии понять своего друга.
-- Да, я русский по национальности, но я принадлежу Эстонии по
рождению. Мои корни в этой земле, -- с гордостью провозгласил Виталий
Барабанов, выпятив грудь верного сына Эстонской Республики. --
Несколько поколений моих предков боролись за независимость этой
многострадальной земли, их кости лежат здесь, под моими ногами. Да, я
русский -- и горжусь этим, но я и эстонец -- и горжусь этим не меньше!
-- Для меня это слишком сложно, -- покачал головой Чудаков.
-- Хорошо, объясняю более популярно. Я считаю Народный фронт
единственной политической силой, способной вывести республику из
тупика. Это и повлияло на мой выбор...
Часы на руке Виталика запиликали какую-то мелодию. Он вдруг
спохватился и, виновато улыбнувшись, произнес:
-- О, я совсем с тобой заболтался! Извини, друг, времени у меня в
обрез. Бегу. Дела, сам понимаешь. Вечером договорим. Пока! Еда в
холодильнике...
И он выскочил из комнаты, а еще через секунду входная дверь
захлопнулась за этим странным человеком. Чудаков остался один, пытаясь
осмыслить услышанное.
Виталий Барабанов вернулся раньше, чем обещал. Он вихрем влетел в
комнату, скрывая многозначительную улыбку, и сразу же приступил к делу.
-- Я все выяснил, -- начал он, не успев еще как следует перевести
дух. -- Вот здесь записаны координаты нужного тебе человека: имя,
фамилия, адрес, место работы и так далее, а вот билет на ночной поезд
Таллинн -- Москва. Ты ведь спешишь, не так ли?
-- Да...
-- Тогда едем!
-- Куда? -- ничего не понимая, спросил Чудаков.
-- Как -- куда? К этому типу, которого ты подозреваешь в убийстве!
К Алфреду Мартинесу.
-- Кто это?
-- Проснись, Максим! Это тот, кого ты ищешь.
До Чудакова постепенно доходил смысл слов его друга.
-- Так ты что, сам все узнал? -- спросил он.
-- Ну так а я о чем тебе толкую вот уже в течение десяти минут!
Едем скорее! Возьмем его еще тепленьким!
-- Да ты хоть расскажи, как тебе это удалось! -- Возбуждение
Виталика передалось его гостю. -- Просто метеор какой-то...
-- Едем, Максим, прошу тебя! -- торопил Виталик, все время
поглядывая на часы. -- Сейчас жена придет, и тогда тебе придется ехать
одному, а без меня ты ничего не добьешься. Подробности по дороге.
Чудаков наконец понял, что его друг всерьез увлекся делом об
убийстве профессора Красницкого и сам, не менее своего гостя, желает
найти преступника.
-- Едем! -- коротко бросил он, и друзья во мгновение ока очутились
на улице.
Виталик распахнул дверцу новенькой "Волги", стоявшей тут же, у
подъезда, и скомандовал:
-- Садись!
-- О! -- промычал в ответ Чудаков. -- А ты неплохо живешь! Твоя?
-- Да моя! Садись, говорю!
Вскоре автомобиль уже несся по улице Виру к центру города.
-- А теперь слушай, -- начал свой рассказ Виталик. -- Судно,
носящее имя академика, в таллиннском порту только одно -- "Академик
Булкин". Это, кстати, знает у нас каждый школьник. Выяснить фамилию
капитана корабля не составило для меня особого труда. У меня есть свои
каналы, которые работают быстро и безотказно... К счастью, капитан
"Академика" оказался, как и я, членом НФ. Мне удалось встретиться с
ним, переговорить о твоем деле и узнать имя того радиста, за которым ты
гоняешься. Как видишь, все очень просто.
-- И капитан так тебе все и выложил -- тебе, постороннему
человеку? -- недоверчиво спросил Чудаков.
-- Дорогой мой, -- растягивая слова, произнес Виталик и
усмехнулся, -- члены такой организации, как Народный фронт Эстонской
Республики, не могут быть посторонними друг другу. Тебе бы он наверняка
не сказал ни слова. Так-то...
-- Да у вас прямо тайная масонская ложа или какой-нибудь Орден
невидимых! -- воскликнул Чудаков.
-- А вот тут ты не прав, друг мой Максим. Наш Фронт -- организация
открытая, а не тайная, и для всего мира видимая. Просто мы верим в
будущее Эстонии и друг другу -- в этом наша сила, -- с достоинством
ответил Виталик.
-- Что ж, от всей души желаю успеха вашему движению, -- сказал
Чудаков. -- А тебе лично -- огромное спасибо! Ты даже не представляешь,
как выручил меня.
-- Рано еще благодарить. Погоди, вот найдем твоего радиста...
-- Ты настоящий друг, Виталик! -- с чувством произнес Чудаков и в
порыве благодарности сжал локоть друга.
-- Осторожнее, идиот! -- "Волга" резко вильнула в сторону, но тут
же выровнялась. -- А то мы не уедем дальше ближайшего фонарного
столба... Кстати, тот капитан мне сообщил, что этот твой Мартинес год
назад был замешан в какой-то махинации, кажется с валютой, но
уголовного дела тогда возбуждать не стали и историю замяли.
-- С валютой, говоришь, -- задумчиво произнес Чудаков. -- Гм...
Интересно...
Автомобиль мчался уже по Старому Городу -- красе и гордости всей
Эстонии. Узкие булыжные мостовые, стиснутые с боков старинными,
стоящими вплотную друг к другу зданиями, лабиринтом вились по почти не
тронутой веками и людьми центральной части города. Где-то в стороне
осталась городская Ратуша, и лишь венчающий ее Старый Тоомас быстро
промелькнул в случайном просвете между древними каменными жилищами.
Символ Таллинна чуть заметно покачивался на ветру и безмолвно взирал с
высоты на людскую суету. Внезапно вырос Длинный Герман с трехцветным
флагом на самом верху -- еще одна достопримечательность Старого Города.
Чудаков был глубоко признателен другу за помощь, но такого рвения
и бурной деятельности, которую тот развил, он, честно говоря, от него
не ожидал. Виталий Барабанов не только выяснил все, касающееся личности
предполагаемого преступника, -- он полностью взял инициативу в свои
руки и тут же, не откладывая, бросился его ловить. Ведь Чудаков,
собственно, не строил таких далеко идущих планов; единственное, на что
он рассчитывал, -- это информация, но никак не участие в задержании
убийцы. Правда, он пока еще не решил, каким образом мог бы использовать
эту информацию, но идти с ней в милицию в ближайшее время Чудаков не
собирался. Скорее всего, он поступил бы именно так, как сейчас поступал
его друг Виталий Барабанов. Впрочем, стоит ли говорить, что могло бы
быть, но чего уже никогда не будет? Виталик опередил его -- и это
непреложный факт. Нет, самолюбие Чудакова не страдало от того, что
инициатива в этом деле, которое он по праву считал лично своим, перешла
в руки друга. Максим был выше этого. Наоборот, он был несказанно рад
добровольному и, надо заметить, весьма стремительному вмешательству
институтского товарища. Действительно, теперь, когда их двое, они могли
с гораздо меньшим риском для себя и для общего дела вступить в
единоборство с предполагаемым убийцей профессора Красницкого.
Виталик, мельком взглянув на друга, казалось, прочитал его мысли и
произнес:
-- Извини, Максим, что я столь бесцеремонно вмешиваюсь в твое
дело, но ты, надеюсь, поймешь меня. Таллинн -- мой родной город, и я
хочу, чтобы мой город был чист от грязи -- особенно от человеческой. С
того момента, как ты, Максим, переступил порог моего дома, твое дело
стало моим делом. Теперь мы оба заинтересованы в успешном его
завершении -- каждый по своему.
-- Нет, Виталик, -- задумчиво произнес Чудаков, -- не только твой
город должен быть чист от грязи, а вся наша земля. Именно поэтому дело
это -- наше общее дело, и заинтересованность в нем у нас тоже общая.
Долг каждого честного человека -- будь он русский, эстонец или индеец
из племени чоу-чуэнов -- бороться со злом, какие бы обличия оно ни
принимало. А зла в последнее время на нашей хрупкой планетке скопилось
столько, что в любой момент мутные потоки его могут снести все живое на
земле. Возьми, к примеру, Баку, Нахичевань, Нагорный Карабах... Да мало
ли сейчас горячих точек, где черные силы зла, всплывая из недр
человеческой души, выплескиваются наружу, где льется кровь, гибнут
люди! Это ли не наша общая боль?
-- Ты прав, Максим, -- согласился Виталик, -- просто я по горло
увяз в делах нашего Фронта и часто дальше собственного носа не вижу...
Внезапно автомобиль круто свернул к тротуару и резко остановился.
Два дюжих белобрысых эстонца, приветливо махнув руками, направились к
"Волге".
-- Это мои друзья, -- сказал Виталик, -- они поедут с нами.
Извини, что не успел предупредить.
Двое приятелей Виталика разместились на задних сидениях и, бросив
краткие приветствия, надолго замолчали. Вскоре автомобиль остановился у
старого пятиэтажного дома, метрах в трехстах от которого сердито шумело
море на прибрежной, покрытой пятнами мазута, гальке.
Четверо мужчин покинули "Волгу" и вошли в один из подъездов.
Виталик что-то шепнул эстонцам, и те остались внизу, а сам он в
сопровождении Чудакова стал медленно подниматься наверх.
-- Я сам поговорю с Мартинесом, -- сказал он тихо, когда они
