мог. Чутье сыщика, казалось, изменило ему. Будь у него в кармане
удостоверение работника МУРа или другой подобной организации, он давно
бы уже проник за стойку и с чувством превосходства и уверенности в
магической силе красной книжечки потребовал бы у приемщика... А чего,
собственно, он бы потребовал? Пока что ничего такого, чего бы он мог
потребовать, в голову ему не приходило. Чудаков впал в уныние. Что же
делать?
Его руки машинально перебирали кипу старых газет. Со стороны же
могло показаться, что он что-то усиленно ищет.
-- Вы крайний? -- раздался у него над ухом тихий дребезжащий
голосок. Чудаков обернулся. Рядом с ним сидела опрятная тщедушная
старушка и пытливым взглядом своих маленьких серых глаз ощупывала
соседа.
-- Я, -- ответил Чудаков.
-- Вот и славненько, -- проворковала она и хихикнула. -- А что вы
сдаете?
Но Чудаков уже не слышал ее. Глаза его расширились, к горлу
подступил комок. Прямо перед ним лежала "Правда" двухнедельной давности
с оборванным углом. Что-то очень знакомое показалось Чудакову в
конфигурации оборванного края, что-то такое, что заставило его сердце
сжаться в каком-то жутком предчувствии. Судорожным движением он вынул
из кармана обгоревший клочок с номером телефона и приложил его к
оборванной газете. Так и есть! Бывший пыж дополнил ее до целой и
аккуратно лег на свое законное место. Сомнений не оставалось: убийца
изготовил пыж из обрывка этой самой "Правды", которая лежала сейчас
перед глазами воспрянувшего духом Чудакова. Возможно, будущий
преступник пользовался услугами этой химчистки, а для того, чтобы не
забыть номера ее телефона, он записал его на клочке газеты,
обнаруженной им тут же, на журнальном столике.
Внезапно Чудаков почувствовал, что в ухо ему кто-то настойчиво
дышит.
-- Вы сыщик? -- услышал он приглушенный шепот, заставивший его
вздрогнуть.
Оторвавшись от газеты, Чудаков поднял глаза и встретился взглядом
с маленькой старушкой. Та многозначительно кивала, заговорщически
подмигивала и, казалось, все-все понимала. Чудаков промычал что-то в
ответ, чем оставил старушку, по-видимому, довольной.
-- Вы, наверное, из органов? -- снова проговорила она -- скорее
утвердительно, чем вопросительно.
-- Угу, -- промычал Чудаков.
-- А он что -- украл чего, или взятку кому дал?
-- А кого вы, собственно, имеете в виду? -- проявил внезапный
интерес Чудаков. -- Кого-нибудь конкретно?
Старушка хитро подмигнула и погрозила сыщику-самозванцу пальцем.
-- Да уж известно кого! Храпова Аркадия Матвеевича, разумеется. А
вы будто не знаете!
У Чудакова аж дыхание перехватило.
-- А... Как вы сказали? -- процедил он сквозь спазм в горле. --
Храпов? Нет, почему же, известная личность. А вам он, извините, кем
приходится?
-- Не то вы спрашиваете, товарищ сыщик, не то! -- прощебетала
старушка, замахав рукой. -- Ладно, слушайте, расскажу все по порядку. В
прошлую субботу понесла я сюда, то есть в химчистку, старое свое пальто
-- дай, думаю, приведу его в порядок. Пальто хоть и старое, но
добротное, еще в пятьдесят втором покупала, а сейчас, сами знаете,
купить ничего нельзя, вот я и подумала: а не почистить ли мне мое
пальто? Тем более, что пальто почти как новое. Раньше ведь как делали?
На века! Не то, что сейчас... Так вот, принесла я в ту субботу это
самое пальто прямо сюда, а здесь, как и сегодня, -- очередь. Небольшая,
правда, очередь, но человек пять-шесть ждет. И вот, на этом самом
месте, где сейчас вы сидите, вижу я Храпова. А Храпов, надо вам
сказать, живет прямо подо мной, поэтому я знаю его, как облупленного.
Сидит себе и нервно так пальцами по столу барабанит. А тут как раз его
очередь подходит. Не знаю, что он там сдавал, но только отошел он от
стойки, так сразу и захлопал себя по всем карманам -- как будто ищет
что. Потом подошел к столу, оторвал от газеты угол и что-то там
написал. Вот этим самым карандашом. -- С этими словами старушка
извлекла из недр своего одеяния карандашный огрызок и торжествующе
сунула его под нос Чудакову.
-- Откуда он у вас? -- шепотом спросил Чудаков, скосив глаза на
огрызок "Конструктора".
-- Так ведь я его ему и дала! -- громким шепотом воскликнула
старушка и победно взглянула на Чудакова. -- Потом он спрятал клочок в
карман и вышел.
-- Это все?
-- Все. А что, разве этого мало? -- удивилась старушка.
-- Вполне достаточно. -- Чудаков поднялся с кресла. -- Разрешите
от имени органов поблагодарить вас за оказанную следствию помощь и
выразить надежду, что вы и впредь будете... будете... -- Чудаков
запнулся, запутавшись в витиеватой формулировке собственных мыслей. --
А живет этот самый Храпов все там же? -- вдруг спросил он и замер в
ожидании ответа.
-- А вы будто не знаете! -- старушка хитро подмигнула Чудакову. --
Там же, конечно, где ж ему еще жить? Прямо подо мной.
-- А... э... -- Чудаков запнулся и слегка растерялся. Полученная
им от словоохотливой посетительницы химчистки информация самым
неожиданным образом привела расследование к завершающей стадии. Правда,
во всей этой цепи случайностей и удач не хватало одного незначительного
штриха -- адреса преступника. Спросить в лоб про адрес Чудаков не
решался: это могло бы разоблачить его, и тогда реакция старухи могла бы
быть совершенно непредсказуемой. Намеки же и наводящие вопросы не
возымели нужного действия: старуха была абсолютно уверена, что "товарищ
из органов" исключительно осведомлен о преступной деятельности Храпова,
не говоря уже о таком пустяке, как его адрес.
А любопытная старушка тем временем крепко уцепилась за запястье
левой руки Чудакова, опасливо скосив глаза на тучную особу с рачьим
взглядом, и, припав к самому уху бедного сыщика, громким шепотом
вопросила:
-- А что он сделал-то, этот Храпов?
Чудаков округлил глаза, имитируя внезапно хлынувший на него ужас,
и загробным голосом произнес:
-- Тещу зарезал!
-- Да что вы говорите! -- Старушка всплеснула руками и сокрушенно
покачала головой. -- А с виду такой порядочный...
Воспользовавшись потоком чувств, захлестнувших сердобольную
старушку, Чудаков решил было покинуть химчистку, так как сие заведение
потеряло для него всякий интерес, но не тут-то было: заметив, что ее
собеседник собирается улизнуть, старушка вдруг перестала причитать,
хитро сощурила левый глаз и поманила его костлявым пальцем.
-- А теща-то храповская уже, почитай, два года, как умерла!
Так-то!
Чудаков смутился. Его шутка обернулась пошлостью.
-- Извините... -- пролепетал он, -- я пойду... дела, знаете ли...
и вообще... Больше вам спасибо за помощь... следствию... А с тещей я...
сами понимаете -- перегнул. Извините...
С этими словами Чудаков стремительно покинул помещение. Уже у
самого выхода он совершенно случайно заметил, что большая часть очереди
с интересом и любопытством прислушивается к его диалогу со старушкой.
Это еще больше смутило незадачливого сыщика.
"Вот бестия! -- со смутным беспокойством подумал обескураженный
Чудаков о своей недавней собеседнице. -- А ведь адреса я так и не
узнал!"
Старушка же проводила взглядом молодого сыщика и обратилась в
пустоту со следующими словами, печально качая головой:
-- Эх, молодежь, молодежь!.. Всему-то их надо учить... А что же
все-таки этот Храпов сотворил? Неужто правда кого зарезал? Или
сберкассу взял?..
Чудаков завернул за угол химчистки и приготовился ждать. Адрес
Храпова он мог узнать только одним способом: выследить старушку. По ее
словам, Храпов жил этажом ниже ее, а это значило, что старушку ни в
коем случае нельзя было упускать из виду.
Минут через двадцать из дверей химчистки донеслись шаркающие шаги.
Чудаков успел спрятаться за выступ в стене, и тотчас же мимо него
проковылял объект его ожиданий.
Целых три часа водила его старушка по окрестностям Курского
вокзала, не пропуская ни одного магазина и ни одной доски объявлений.
Ей явно некуда было спешить. Изрядно уставший и вымотанный, Чудаков
просто диву давался выносливости этой необыкновенной женщины. Но вот
наконец она покинула шумные, насыщенные разношерстной публикой
привокзальные кварталы и углубилась в тихую кривую улочку -- одну из
немногих, оставшихся от Старой Москвы. Улочка была совершенно пустынна,
и Чудакову приходилось прилагать немало усилий, чтобы оставаться
незамеченным. Но принимаемые им меры предосторожности были совершенно
напрасны: старушка ни разу не оглянулась.
Она вошла в неказистый четырехэтажный дом с облезлыми, некогда
зелеными стенами и покатой ржавой крышей. Дверь подъезда гулко
захлопнулась за ней, отозвавшись многократным эхом в лабиринте
близлежащих переулков. Чудаков последовал за ней. Но только распахнул
он предательски заскрипевшую дверь подъезда, как нос к носу столкнулся
с объектом своих преследований. Старушка грозно смотрела на него из-под
насупленных бровей и была настроена весьма агрессивно.
-- А вы зря, товарищ следователь, ходите за мной по пятам. Я к
этому бандиту Храпову не имею никакого отношения -- прошу это запомнить
и занести в протокол. Все, что мне о нем известно, я вам уже сообщила,
и больше добавить мне нечего. Я старая, слабая женщина...
Она не закончила, махнула рукой и со словами "Эх, молодежь!" вошла
в кабину лифта. Лифт загудел, дернулся и отвез старушку на самый
верхний этаж. Смущенный и окончательно сбитый с толку Максим Чудаков
успел все-таки заметить загоревшуюся на табло цифру "4".
"Ага! -- обрадовался Чудаков. -- Значит, Храпов живет на третьем!"
Он осторожно поднялся по стершимся от времени ступенькам на третий
этаж и уперся в обитую дерматином дверь с медной табличкой. Табличка
гласила: "Храпов А.М. Майор".
Майор?! Не может быть! Вот так дела! Чудаков инстинктивно отпрянул
назад и в замешательстве остановился у дверей лифта. С самого раннего
детства он был воспитан в духе уважения к военным и преклонения перед
ними, каких бы степеней, рангов и званий они не были. Его семья дала
стране и отечественной истории плеяду выдающихся, но оставшихся в тени
более ярких имен, служителей Марса. Прадед его бок о бок бился с
легендарным командармом Буденым в рядах Первой Конной, дед его
партизанил в лесах Белоруссии в бригаде Ковпака, а отец исколесил всю
Сибирь и Дальний Восток в чине капитана сверхсрочной службы. Один
только Максим не имел к армии никакого отношения и даже ухитрился
избежать службы в ней, своевременно оградив свою персону высоким
бетонным забором и надежной "бронью" одного из московских НИИ.
Чудаков оробел. Он мог представить себе Храпова кем угодно, но
только не военным. А может быть он ошибся? Может быть, он давно уже
идет по ложному следу и никакой Храпов не преступник?.. Чудаков еще
раз, напрягая память и концентрируя свои способности
сыщика-криминалиста, просчитал в уме всю комбинацию, начиная с находки
пыжа и кончая своим появлением в этом подъезде. Нет, вроде все верно,
нигде никаких просчетов он не заметил. Вот если только хитрая старушка
разыграла его...
-- Ну что же вы, товарищ сыщик? -- услышал он вдруг знакомый
дребезжащий голосок с верхней площадки. -- Неужто боитесь?
Это была все та же старушка. Чудаков чуть не завыл от отчаяния. Ну
что ей еще от него надо? В ее голосе ему почудилась явная издевка. А
что, если эта старая каналья расколола его еще там, в химчистке, и
теперь забавляется им, словно кошка мышкой?.. Чудаков был в явном
замешательстве. Он попытался было что-то ответить, но не успел.
Старушка снова взяла слово:
-- Впрочем, его сейчас все равно нет дома, он приходит где-то
после пяти. И дочки его нет, в институте она. Так что, товарищ сыщик,
не вовремя вы.
Нет, она явно над ним издевается! Чудаков почувствовал себя
инфузорией-туфелькой на предметном стекле микроскопа, а старушка
привиделась ему безжалостным исследователем-вивисектором, хищно
