- Пойду раздавать оружие, - сказал Гектор. - Поможете, Дан?
По-моему, все остальное, что могли, мы сделали.
- Теперь вы должны сказать: "И можем умереть с чистой совестью", -
добавила Ева иронически.
- Черта с два, - сказал Милов и обнял ее за плечи, - У нас еще все
впереди"
- Миссис Рикс и джентльмены, - сказал шеф Центра. - Последний
вопрос: как мы используем наш вертолет? Он дает нам возможность спасти
хотя бы несколько ученых-людей с мировым именем. Цвет науки. И
некоторые, уже законченные работы. Я наметил вот кого... - Он прочитал
фамилии. - Боюсь, что это последний и единственный способ. Надежда,
что мир отзовется на наш крик отчаяния, пока не оправдалась - и никто
не может сказать, оправдается ли вообще. Так что иного решения, я
полагаю, быть не может.
- Не только может, - сказала Ева, - но и должно быть. Дети.
Вертолет оборудован кислородной установкой для их перевозки. До
границы - час полета, а еще час - от границы до ближайшей клиники с
гермобоксами. Надо спасать детей. Почему вы не подумали о детях?
- Было бы по меньшей мере странно, если бы мы не подумали о них, -
ответил шеф. - Но мы решили, что они нужнее здесь. Как ни неприятно
говорить это, однако они оказались как бы в роли заложников. Это ведь
их дети - тех, кто нападает. И нигде в стране больше нет установок для
устойчивого обеспечения их жизни. Дети находятся в Кристалле. И это
обстоятельство может спасти Кристалл, если даже погибнет все
остальное.
- А станция? - спросил Милов. - Если они взорвут ее, ни о каком
жизнеобеспечении и речи не будет.
- Мы рассчитываем, что на станцию покушаться не станут. Взорвать
со - значит, вызвать сильнейшее радиоактивное заражение местности. Это
не в их интересах, не так ли?
- Вы полагаете, что они руководствуются логикой, - ответил Милов,
- а это не так. Сейчас это - клубок эмоций. И еще одно обстоятельство:
взрыв и заражение потом свалят на вас, и оно послужит еще одним
доказательством бесчеловечности науки.
- Хватает и подлинных доказательств, - негромко прого-ворил кто-то
из ученых. - К чему еще выдумывать их? Ну что же, ваша логика
подсказывает, что мы ни в коем случае не можем позволить им
хозяйничать на станции. Можем ли мы защитить ее? Милов покачал
головой.
- Значит, в критический момент придется уничтожить ее отсюда. Вы,
мистер Милов, может быть, не знаете, но наша станция покоится на
плите, прикрывающей шахту глубиной в милю с лишним. Мы заглушим
реактор и взорвем плиту. Станция провалится, а потом сработают заряды,
обрушивающие породу.
- И мы останемся без энергии, - сказал Милов.
- Да. Останемся без энергии.
- И дети погибнут, - сказала Ева. - Самыми первыми.
- Да и не спасут они никого и ничего, - добавил Гектор. - Потому
что народу еще утром объявлено, что дети вывезены. Их даже показывали
с балкона.
- Но это же неправда! - сказал шеф.
- Объясните это им, когда они начнут стрелять. Наступило молчание.
- Вряд ли кто-нибудь из нас, - сказал один из адми-нистраторов,
человек, известный всем, ветеран физики, чье имя стояло третьим в
списке, - согласится спасти свою жизнь за счет ребенка. Меня, Майк, во
всяком случае вычеркните. Я всю жизнь старался оставаться порядочным
человеком, и, думаю, это мне в общем удавалось - зачем же на склоне
лет... И я вам ручаюсь, Майк: при такой дилемме не согласится никто.
Среди нас есть люди более способные, есть - менее, но подлецов я здесь
не встречал.
- Джеп, - сказал шеф. - А может быть, это у вас просто срабатывает
комплекс вины?
- Вот если я воспользуюсь вашим предложением, такой комплекс
просто убьет меня. А так... да, каждому из нас можно осудить многое в
своей жизни и работе, но я человек религиозный и отвергаю самоубийство
в любой форме. Нет, Майк, я просто действую в соответствии с логикой.
А вы на моем месте?
- Вы же слышали, Джеп, - сказал шеф, - что меня в списке не было.
Я капитан, и сойду последним или - пойду ко дну. А вы, Анатолий - вы
тоже есть в списке...
- Естественно, что я там есть, - сказал названный по имени ученый.
- Но вот тут мой соотечественник, - он подмигнул Милову, -
засвидетельствует, что мы - народ далеко не трусливый. Могли бы и не
спрашивать, Майк.
- Боюсь, что вы правы, - сказал шеф и медленно разорвал список. -
Следовательно: дети и обслуживающий их персонал. Я имею в виду и детей
сотрудников Центра - по принципу возраста: самые младшие, столько,
сколько возьмут пилоты. А возглавите вы, доктор Рикс.
- Ни за что! Я все сделаю, погружу их, но долететь они могут и без
меня. В Центре множество женщин...
- Вы отвечаете за этих детей, - сказал шеф. - Без вас я просто не
позволю отправить их. Нам же не жест важен - важно, чтобы они выжили!
- Дан, скажи им, - она прижалась к Милову, - объясни, что я не
могу!..
- Ничего, родная, - тихо сказал Милов, - сможешь. Я понимаю, что
сейчас остаться тут куда легче, чем улететь. На этот раз тебе придется
труднее, чем всем нам. Но не спеши отпевать нас: мы еще не покойники,
и не собираемся стать ими.
- Не хочу, не могу без тебя, - бормотала она, нимало не стесняясь
присутствовавших. - Только что мы. Ни за что!
- Лети, Ева, - сказал Милов. - Сам-то я выпутывался и не из таких
еще передряг. Это твои дети, ты сама говорила.
- Доктор Рикс, - сказал шеф. - Никто не расторгал контракта с
вами, вы здесь работаете и, следовательно, выполняете мои
распоряжения. Извольте заняться эвакуацией детей. Чтобы, самое
позднее, через час машина была в воздухе.
- Час двадцать, быстрее невозможно, - сказала Ева, утирая слезы.
- Ну, вот и умница, - сказал Милов. - Идем, мы тебе поможем.
- Если все же придется взорвать станцию, долгой осады мы не
выдержим, - сказал шеф. - Кондиционирование, подача воды, все, что нам
нужно - прекратится. И у нас нечего есть.
- Но если они ворвутся, - сказал Гектор, - все кончится еще
скорее. Только не надо иллюзий, шеф: они будут убивать. Нужно время,
чтобы они пришли в себя.
- Или чтобы кто-то выбросил десант, - сказал старик, которого
звали Джепом.
- Наше слабое место - ворота, - сказал Анатолий. - Они не
рассчитаны на осаду. Ничто тут не рассчитано на осаду, но воротам -
вообще чистая декорация.
- И еще стеклянный подъезд...
- Ну, тут легче: двери не столь уж велики, - сказал Гектор. - Я в
этом кое-что смыслю: бывал в Бейруте, в Анголе, в Афганистане... Радио
еще работает?
- Передает непрерывно, - сказал шеф. - И будет, пока стоит
станция. Ну что же, пора спускаться, джентльмены. - По-моему, там уже
началась перестрелка.
Куд-да! - подумал Милов, нажимая на спуск. - Вот то-то? Нет, это,
конечно, не "Калашников", - думал он дальше. - Но для одиночной
стрельбы - ничего, годится. А хорошо я устроился. Очень приятный
ветерок. Вообще, чудесная ночь. Ночь черного хрусталя - так, кажется,
говорил тот, в ресторане?
Он находился в том из помещений второго этажа, которое нависало
над подъездом со стеклянными дверями. Окно, наклоненное вниз, как и
все окна нижней половины Кристалла, было разбито, чтобы удобнее было
стрелять; оно доходило до самого пола, и Милов лежал, опираясь на
локти. Очередная атака была только что отбита, и напа-давшие вновь
отступили за бетонный забор, где находились в безопасности от пуль.
Менее сотни стрелков защищало Кристалл, но каждый из них находился в
своем помещении, и наступавшим казалось, что обороняющихся много. Это
не на моей совести, - думал Милов, глядя на тело, лежавшее вблизи
ворот, ярко, как и все подступы к подъезду, освещенное сильным
прожектором - одним из тех, что были установлены по периметру
Кристалла в самой широкой его части. - Это на совести тех, кто
взбаламутил и послал сюда несчастных дилетантов - они даже по
прожектору попасть не могут... Ничего, воевать можно, только - долго
ли? Если не будет десанта, наше дело проиграно, это ясно. Хорошо, что
станция работает-значит, до нее еще не добрались. А когда доберутся -
нам придется куда солонее... Боюсь, что волонтеры пошли именно туда:
они-то понимают, что втемную нам куда труднее будет отстреливаться.
Хотя - и тогда света будет, пожалуй, больше чем достаточно...
Наверное, света хватило бы, потому что на территории Центра многое
уже горело - одно догорало, другое только занималось еще, третье
горело вовсю, как будто зданиям надоела неподвижность, полета
захотелось, полета - пусть и в виде пламени и дыма, пусть - в
последний в своем существовании раз. Горело, выло, шипело, разлеталось
густыми брызгами, пламена были где синие, где - зеленые, фиолетовые,
желтые, оранжевые, белые - знатнейший получался фейерверк. Ветер дул
от реки, и временами горящие куски и клочья чего-то, как бы лохмотья
пламени, долетали до подножия Кристалла, догорали и бессильно гасли.
Но гигантская глыба хрусталя стояла еще неповрежденной, если не
считать разбитых окон; в какие-то мгновения" Милову казалось, что и
Кристалл сейчас расколется, грянет обломками, осколками, дребезгами во
все стороны, - то, наоборот, неизвестно откуда возникала вера в то,
что - устоит, выстоит, всех перестоит, будет выситься до той поры,
пока правительства всех сопре-дельных и отдаленных стран не перестанут
чесать в за-тылках и начнут отдавать распоряжения. Но так ли
получит-ся или иначе, - думал Милов, используя минуты передышки,
одновременно заряжая обоймы, - молодец Ева, что не побоялась улететь.
Она-то уж теперь в безопасности, за нее мне не страшно - и поэтому я
могу воевать совершенно спокойно. Если уцелею - дома с меня, конечно,
три шкуры спустят за вмешательство во внутренние дела чужой страны; но
это не чужие дела, это и наши, сейчас все общее, потому что планета
стала общей. А вообще - сейчас я не домашний, сейчас я ооновский, и
защищаю институт, принадлежащий ведомству, в котором я работаю. Так,
вот оно, - подумал он, потому что пол под ним слегка содрогнулся, и
прожекторы разом погасли, а за бетонной оградой раздался радостный
вой. - Станции конец! Сейчас, сию минуту надо им кинуться - пока мы
еще не привыкли к новому освещению. Из-за забора, из темноты - и сразу
на штурм дверей. Ага! Вот они! Ну, покажите, какие вы вояки...
Он стрелял, когда ему почудился шорох позади, за спиной, в комнате
- не тот глухой стук, с которым врезались в стену влетавшие в окно
пули, а именно шорох: кто-то неуверенно пробирался в темноте. Кому-то
жить надоело, - подумал он, - или за патронами пришел? Нет уж, самому
нужны...
- Эй, ты! - крикнул он. - Ползком двигайся, если уж такой
настырный. Чего тебе? Стрелять надо, а не ползать!
- Погоди. Я сейчас.
- Ева?!
Она улегласо рядом. Выпустила очередь. Откуда у нее автомат? Хотя
это мой автомат, по голосу узнаю. А патроны откуда взяла?
- Ева, патроны откуда?
- Привезла с собой? Как ты тут ведешь себя? Скромно?
- Кто тебе позволил вернуться?
- Никто не запрещал. Дело я сделала. А летчики тоже люди, и у них
здесь товарищи...
- Ну погоди, негодная, я тебе... Стреляй, стреляй!
Наступавшие не выдержали и на этот раз. Откатились. Снова
наступила передышка.
- Иди сюда, Ева.
- Зачем?
- Наложу взыскание. Он поцеловал со - насколько хватило дыхания.
- Ох, Дан... - сказала она.
- Ты абсолютно распутная, моя любимая женщина, - сказал он. - Без
тебя тут так спокойно стрелялось.. Значит, довезла?
- Конечно же.
- Что там слышно?
- Слышно нас. Уже зашевелились. Пока я там возилась с малышами,
прошли даже слухи о том, что готовится десант...
