Подобные сцены стали повторяться регулярно с того самого дня, когда Чиуну
сообщили, что Римо отправляется в Индию, в город Патна, и поскольку путь
туда пролегает через Тихий океан, мимо Японии и Кореи, Чиуну будет позволено
посетить родную деревню Синанджу, даже несмотря на то, что она расположена в
северной части Кореи, с которой у США далеко не дружественные отношения.
С того самого дня, как "наверху" стали проявлять беспокойство по поводу
чего-то случившегося в Индии - при чем тут Индия, Римо не знал, поскольку
Индия, на его взгляд, имела такое же отношение к делам его шефов, как
картофельное пюре - к гипотенузе треугольника, - так вот, с того самого
дня Чиун принялся коллекционировать все нечестные и несправедливые поступки
по отношению к нему - терпеливому и угнетенному корейцу, заброшенному
судьбой в страну белых расистов.
Он вернется в свою деревню и расскажет жителям о том, сколько ему пришлось
пережить ради них за время службы, на которую он пошел, чтобы помочь
прокормиться старикам и детям, и калекам, и всем беднякам деревни Синанджу.
- Если бы я был белым, то заработают бы очко, - заявил Чиун.
- Во-первых, папочка, это была всего лишь тренировка. По крайней мере,
для меня. И мы вовсе не играли в бейсбол.
- Конечно, ты не станешь играть с корейцем. Как и ваша бейсбольная лига.
Я понимаю. Все вы белые одинаковы. Нетерпимые. Но я считаю себя выше ваших
мелких пакостей.
Сквозь щель в стене мотеля показалось лицо. Когда оно чуть отодвинулось,
Римо и Чиун увидели над лицом огромную - ведра на три - широкополую
ковбойскую шляпу, а под лицом - голую волосатую грудь, голый живот и голое
все прочее. Человек отошел еще дальше от стены. Что-то виднелось и на
кровати. Светловолосое и задастое, и голое, как выскочившая из стручка
фасолина.
- Эй, привет, ребята! - закричало это что-то.
- Заткнись, женщина! - рявкнул человек под шляпой и снова повернулся к
дырке в стене: - Эй, ты! Ты и косоглазый.
- Ага, - сказал Чиун. - Косоглазый.
- Черт, - прорычал Римо.
- Ты слышал, что я сказал. Ко-со-гла-зый.
- Ага! Ага! Ага! - закивал Чиун. - Я тихо-мирно стою здесь и выслушиваю
оскорбления. И все же я терплю, поскольку я человек, исполненный мира и
спокойствия. Исполненный любви. Исполненный чувства всепрощения.
- Ну, поехали, - сказал Римо.
- Это вы проделали дырку в стене? - спросил человек из-под шляпы.
Длинный худой палец отделился от своих товарищей, с которыми вместе
отдыхал, и уставился в сторону Римо, как бы пригвождая его к стене.
- Ты, парень, да? - обратилась шляпа к Римо.
- Моя жизнь полна скорби, - вздохнул Римо.
- Скорби? Ты хочешь скорби? Ты сейчас очень поскорбишь, - сказал человек
под шляпой, и Римо увидел, как он надел кожаные ковбойские сапоги на высоких
каблуках, взял с груды одежды блестящий шестизарядный револьвер и скрылся из
виду. Потом Римо услышал, как открылась и закрылась дверь, а вскоре раздался
стук в дверь его, Римо, номера.
- Не заперто, - отозвался Римо.
Человек вошел. Росту в нем было босиком - шесть футов четыре дюйма, в
сапогах - все шесть футов восемь дюймов. Револьвер в его руке смотрел прямо
в лицо Римо.
- Ты, сукин сын, какого хрена ты помешал мне и моей женщине? Щас я тебе
голову разнесу.
- Давай, Клит! - завизжала девица через дырку в стене. - Вперед!
Подстрели кого-нибудь для меня. Если ты меня любишь, то должен кого-нибудь
для меня подстрелить.
Она соскочила с кровати, и груди ее запрыгали вверх-вниз. Она заглянула в
дырку, и Римо почуял, что от нее несет перегаром.
- С кого из них начать, Лоретта? - спросил человек с револьвером.
- Готовность американцев прибегнуть к насилию просто поражает, - заметил
Чиун.
- Начни с коротышки-косоглазого, милый. Он слишком много болтает, -
пропела Лоретта.
- Насилие по отношению к национальным меньшинствам, - все тем же унылым
тоном продолжал Чиун. - Гонимым, унижаемым и оскорбляемым.
- Когда это тебя унижали, оскорбляли или гнали? - удивился Римо. - Ни
один Мастер Синанджу никогда не становился ничьей жертвой.
Клит навел на Чиуна револьвер. Чиун возвел глаза к небу с самым невинным и
блаженным видом. Мученик, жертва насилия со стороны белых расистов. Но
что-то помешало ему сполна насладиться собственным страданием. Когда
револьвер уже готов был выстрелить, а палец - нажать на курок, маленькая
белая тарелочка взвилась вверх с такой скоростью, что ее очертания просто
размазались в воздухе, и влетела под шляпу, туда, где раньше находился рот
Клита, где раньше была щека Клита, а теперь осталась только шляпа и
пол-лица, судорожно кусающие белую тарелку, которая вдруг стала красной от
крови, а остатки нижней челюсти белыми и красными пятнами рассыпались по
волосатой груди. Револьвер упал, так и не выстрелив.
- Черт раздери, - выругалась Лоретта. - Никогда я не получаю того, что
прошу. Клит! Клит?
Клит сделал шаг вперед и грохнулся на ковер. Вокруг его головы серый ковер
начал темнеть, и это пятно расплывалось все шире и шире.
- Ладно, все равно он был слабак, - заметила Лоретта. - Ну что, ребята,
хотите немного полакомиться?
- Полакомиться чем? - поинтересовался Чиун.
Он с недоверием относился к кулинарным вкусам и пристрастиям белых. Совсем
недавно он обещал Римо, что накормит его по-настоящему, когда они вернутся в
Синанджу, славное сердце Востока, жемчужину всего корейского побережья.
- Мной полакомиться, парниша.
- Я не людоед, - отказался Чиун, и Римо понял, что Чиун включит этот
случай в серию своих рассказов об Америке, где люди не только становятся
людоедами, но многие из них готовы предложить себя на обед. Мастер Синанджу
включал в свои воспоминания все подобные странные случаи.
- Да нет, не в том смысле, - сказала Лоретта, сделала колечко из
указательного и большого пальцев левой руки и проткнула его указательным
пальцем правой. - Вот чего!
- Ты ничем не заслужила честь иметь дело со мной, - заявил Чиун.
- А ты, красавчик? - обратилась девица к Римо, стоявшему в полный рост
- шесть футов.
Его стройное мускулистое тело возбуждало многих женщин, стоило Римо только
войти в комнату. У него были темные, глубоко посаженные глаза, высокие
скулы. Тонкие губы слегка кривились в улыбке. Крепкие запястья выдавали
силу.
- Надо избавиться от тела, - сказал Римо, глядя на голого мертвеца.
- Нет, не надо. За его голову объявлена награда. Клита разыскивают в трех
штатах. Ты из-за него прославишься. Представляешь?
- Понял, что ты наделал? - спросил Римо, и Чиун отвернулся - он был
выше всего этого.
Хорошо еще, подумал Римо, что номер в мотеле - просто явочная квартира, и
ничего из чиуновского объемистого багажа тут нет.
- Куда вы? - закричала Лоретта, увидев, как два странных человека вдруг
сорвались с места. - Сейчас сюда приедет телевидение. И журналисты. Вы
станете знаменитыми.
- Да, здорово, - отозвался Римо, и они с Чиуном быстро прошли по
коридору мотеля, а голая блондинка все что-то кричала им вслед.
Чтобы сбить ее со следа, они сначала взяли направление в сторону дороги на
Техас, но потом спустились к почти пересохшему руслу Рио-Ондо, прошли по
белой гальке вверх по течению ярдов двести и остановились там, к западу от
мотеля.
Вскоре к мотелю подъехала полиция, потом скорая помощь, потом репортеры.
На следующий день, когда на дороге показался некий конкретный серый
"Шевроле-Нова", Римо выбежал из укрытия и остановил машину.
- Небольшой несчастный случай, Смитти, - сказал он пожилому - за
пятьдесят человеку с кислым, нездорового оттенка лицом. Таким образом Римо
отметал все вопросы относительно того, почему он находится не в номере
мотеля, как они условились.
Римо помахал Чиуну, чтобы тот тоже подошел к машине, по Мастер Синанджу не
шелохнулся.
- Подойди сюда, будь добр. Мы и так уже из-за тебя провели в этой канаве
целую ночь.
- Я буду разговаривать только с императором Смитом, - ответил Чиун.
- Ладно, - вздохнул Римо. - Он хочет говорить с вами, Смитти.
Седая голова Смита скрылась в бурых кустах, росших вдоль русла реки. Римо
проводил его взглядом и вдруг вспомнил свою первую встречу со Смитом. Тогда,
много лет назад, Римо впервые оказался в санатории Фолкрофт, что на берегу
залива Лонг-Айленд. Как было объяснено, его взяли на службу - после
инсценированной казни на электрическом стуле за убийство, которого он не
совершал, - для работы на секретную организацию, деятельность которой будет
проходить тихо и незаметно и абсолютно вне закона - но ради того, чтобы
закон получил возможность работать более эффективно.
Смит был руководителем этой организации и единственным человеком - кроме
Римо и президента Соединенных Штатов, - который знал о ее существовании.
Римо нес в себе эту тайну уже многие годы. Для всего остального мира он был
мертв, да и работал на организацию, которой не существовало. Он был
профессиональным убийцей-одиночкой, а Чиун - его наставником.
Тут Римо снова заметил Смита - он с трудом поднимался вверх по склону.
- Он требует извинений, - сообщил Смит, одетый в серый костюм и белую
рубашку даже здесь, в Росуэлле, штат Нью-Мексико.
- От меня?
- Он требует, чтобы вы взяли назад все свои расистские высказывания. И
мне кажется, вы должны знать, как высоко мы ценим его мастерство. Он оказал
нам неоценимую услугу, сделав из вас то, чем вы являетесь на сегодняшний
день.
- А я что при этом делал? Стоял в сторонке и наблюдал за всем
происходящим?
- Извинитесь, Римо.
- Да катитесь вы! - огрызнулся Римо.
- Мы отсюда не тронемся, пока вы не принесете извинений. Честно говоря,
меня очень удивило, что вы, оказывается, расист. Мне казалось, вы с Чиуном
очень подружились...
- Стоп, стоп! - прервал его Римо. - Это наше дело. Вас это не касается,
да вы и не сможете ничего понять.
Римо подобрал с земли булыжник и разнес в мелкие брызги кактус, росший
ярдах в двадцати.
- Как бы то ни было, если вы не извинитесь, мы все останемся тут, -
повторил Смит.
- Значит, мы останемся тут, - отозвался Римо.
- В отличие от вас обоих, мне, как это ни странно, требуется вода, крыша
над головой и пища через определенные промежутки времени. И кроме того, я не
располагаю свободной неделей для отдыха на берегу реки в штате Нью-Мексико.
- Вам и вашим компьютерам в Фолкрофте вовсе не обязательно знать, почему
мы тут очутились.
- Насколько я понял, со слов Чиуна, вы оказались здесь, потому что
жульничали при игре в бейсбол, а потом позвали на помощь еще какого-то
белого. Он согласен забыть об этом, если вы должным образом извинитесь. Еще
он что-то говорил о компенсации.
- Занесите это в компьютер. В последний раз, когда Чиун потребовал
компенсацию, ею должна была стать Барбра Стрейзанд. Вы готовы пойти на это?
Смит откашлялся.
- Пойдите и скажите ему, что вы сожалеете о случившемся. И перейдем к
делу. Для вас есть работа. Очень важное задание.
Римо пожал плечами. Он нашел Чиуна там, где оставил его несколькими
минутами раньше. Мастер Синанджу сидел, скрестив ноги, сложив руки на
коленях, и жаркий ветер пустыни играл его жидкой бороденкой. Римо
перекинулся с ним несколькими фразами и вернулся к Смиту.
- Получайте. Вот какую он требует компенсацию за нанесенную обиду:
четырнадцать откормленных коров, племенного быка-рекордсмена, уток, гусей и
кур - несколько сотен, шелковой ткани столько, чтоб ею можно было опоясать
замок - Фолкрофт. Он продолжает считать санаторий замком. Плюс к этому еще
десять служанок и сто телег с нашим самым лучшим рисом.
- Что все это значит? - Смит не верил своим ушам.
- Он хочет все это привезти с собой в Синанджу. Вы допустили ошибку на
