ных условиях. Главным их оружием были автомат и пулемет, а под-
держивали вертолет и артиллерия. Боевые действия приходилось вес-
ти при температуре +40-50 градусов и на высотах, преимущественно
2500-3000 метров, а иногда и до 4000-4500 метров, причем без гор-
ного снаряжения, которое отсутствовало не только в частях 40-ой
армии, но и в частях дислоцирующихся в горных районах Советского
Союза. Боевая выкладка личного состава (до командира роты включи-
тельно) составляла 35-40кг. С собой они несли личное оружие, 4-6
ручных гранат, боеприпасы, 2-3 суточных сухих пайка, две фляги с
водой, малую соперную лопату и бушлат (ночью в горах холодно).
Порою солдаты отказывались от сухого пайка и вместо него заполня-
ли вещевой мешок и все карманы патронами, заявляя при этом: " Без
еды я двое-трое суток продержусь, а вот если вертолет с боеприпа-
сами запоздает, или его собъют - мне не продержаться".
Иногда подразделения брали с собой один-два 82-мм миномета и
небольшой запас мин. Все это тоже несли на себе. Бой приходилось
вести на пределе физических сил, в результате чего многие теряли
в весе 3-5 кг за 6-8 дней боевых действий.
Если учесть, что эта война была без тыла и фронта, когда про-
тивник везде, а чаще там, где его меньше всего ожидаешь, то зна-
чительно усложнялись условия не только ведения боевых действий,
но и само пребывание наших войск в Афганистане.
Вместе с тем, я не помню ни одного случая, когда бы не была
выполнена конкретная боевая задача, поставленная батальону или
полку.
Переход от мирной жизни к условиям войны не у всех проходил
гладко. Некоторые солдаты, сержанты, да и офицеры, испытывали оп-
ределенное внутреннее торможение. Наряду со стремлением проявить
себя возникала и настороженность, мешавшая действовать. Личный
состав в психологическом отношении был не готов в полной мере к
уничтожению противника. Убить человека, хотя он и враг, в первое
время нашему солдату казалось недопустимым. Та истинна, что идет
война, усваивалась медленно. Необычность условий горной местнос-
ти, невозможность использования боевой техники в полном объеме,
неясность обстановки при которой не знаешь откуда последует напа-
дение - все это в течение довольно длительного времени давило на
психику личного состава.
У одних азарт и напряжение боя ослабляли внимание и осмотри-
тельность, что приводило к лихости, бесшабашности и неоправданным
потерям. У других, наоборот, медлительность и чрезмерная осторож-
ность приводили к тому, что в ходе боя упускались выгодные момен-
ты.
Чтобы устранить подобные явления и сделать этот переход наи-
более безболезненным и кратковременным, мы пришли к заключению о
необходимости твердого и четкого управления подразделениями в хо-
де боя, постоянного контроля за их действиями для оказания им по-
мощи и проведение целеноправленной воспитательной работы.
На эти вопросы было обращено серьезное внимание при подготов-
ке подразделений и частей. На первых порах управление боем пору-
чалось начальнику на ступень выше командира подразделения, прив-
лекаемого к выполнению боевой задачи. Если к боевым действиям
привлекался батальон, то готовил его и осуществлял управление им
в бою командир полка со своим штабом, если полк - то командир и
штаб дивизии, а если несколько полков - то первый заместитель ко-
мандующего 40-ой армией генерал-майор Борис Иванович Ткач.
С Борисом Ивановичем Ткач мне не раз приходилось встречаться
при подготовке и в ходе боевых действий. Невысокого роста, нес-
колько полноватый, весь точно свитый из стальных пружин, с круг-
лым и добрым лицом и неизменной готовностью улыбнуться навстречу
человеку привлекали к нему людей. Терпеливо выслушивал своих под-
чиненных и уважительно разговаривал с ними, проявляя при этом
большую выдержку. По харатеру он был спокоен и выдержан, что все-
ляло в подчиненных уверенность при выполнении поставленной зада-
чи. Он производил впечатление человека сильного духом и телом.
Именно благодаря таким личным качествам он и был назначен коман-
дующим 40-ой армии. У меня с ним в течение всего времени общения
были доброжелательные отношения, да и иначе к нему относиться бы-
ло нельзя.
Не мене остро стоял вопрос о разъяснении личному составу сути
и смысла нашей помощи Афганистану. Многие из нас, в том числе и
офицеры, считали, что основную тяжесть вооруженной борьбы с
контрреволюцией должны вести афганская армия, полиция и органы
государственной безопасности. Наша же задача заключалась в оказа-
нии помощи в подготовке их подразделений и частей, их обучение
для этой борьбы, а участие в боевых действиях советских подраз-
делений должно быть исключением.
В действительности все было наоборот. Основную тяжесть воору-
женной борьбы с мятежниками несли советские войска. Задавался
вопрос - кто же кому помогает? Кроме того, личный состав видел,
что афганская сторона стремилась уклониться от вооруженной борь-
бы, а когда все же включалась в нее, то вела себя весьма пассив-
но, а вернее иммитировала свое участие. В такой обстановке толь-
ко правда убеждала личный состав в необходимости его миссии в
Афганистане.
Крайне важно было добиться успеха в первом же бою. От этого
во многом зависели все дальнейшие действия личного состава. В то
же время успех в первом бою мог породить ложную уверенность в
том, что и дальше все будет в порядке. Всему этому нужно было
учить не только солдат и сержантов, но и офицеров, генералов,
так как почти никто из них не имел боевого опыта.
Большинство из личного состава считало, что эта война не бу-
дет к нему сурова и безжалостна. Когда же война брала свое, эти
люди терялись, были подавлены, а их скрытые слабости выходили на-
ружу.
У некоторых людей бытует мнение, что к войне можно привык-
нуть. Я с этим не согласен. На мою долю выпало участие в финской
войне 1938-40годов, Великой Отечественной войне и несколько лет
войны в Афганистане. Кажется я уж и "навоевался в волю", а к вой-
не так и не привык. Да и как можно привыкнуть к тому, что тебя м
огут каждую минуту покалечить или убить.
На войне человека подстерегает опасность на каждом шагу, но
со временем у него вырабатывается готовность к опасности и стрем-
ление ее избежать, преодолеть. Происходит приспособление психики
к боевой обстановке, но это не привычка, а опыт и умение. Естест-
венно, что нельзя предусмотреть все опасности, которые подстере-
гают человека и он вынужден находиться в постоянной готовности к
встрече с ними. Готовность к опасности и есть часть той работы,
которую солдат, сержант, офицер и генерал делают на войне, а ког-
да она (опасность) возникает, то это помогает им справиться с ней.
Приобретенный боевой опыт, умение предугадывать грозящую
опасность, путем анализа обстановки, позволяют подготовиться к
встрече с ней, чтобы в своих действиях не допустить ни малейшей
ошибки или оплошности.
Тот кто первый обнаружит просчет противника получает преиму-
щество перед ним, так как опасность уже не будет для него неожи-
данной и он сможет к ней подготовиться.
Из сказанного следует, что к войне не привыкают, а овладева-
ют боевым опытом и умением воевать. Психика освобождается от час-
ти тех нагрузок, которые на первых порах были вызванны боевой об-
становкой. Это совершенно не значит, что исключаются случаи недо-
оценки своих возможностей, беспечности, деления своих действий на
важные и второстепенные, пренебрежение мелочами.
Для Афганистана такие явления были наиболее характерны после
окончания боя и возвращения в район постоянной дислокации. Личный
состав считал, что обстановка разрядилась, а все трудности оста-
лись позади. Поэтому можно расслабиться и, как следствие - потеря
бдительности, что в свою очередь приводило к тому, что подразде-
ление попадало в засаду на маршруте движения и несло потери.
Воизбежании бессмысленных потерь был заведен порядок, когда
после завершения боя подразделению ставилась новая боевая задача
по овладению определенным районом в условиях возможной встречи с
противником на любом участке движения. Стало правилом считать бой
оконченным только тогда, когда подразделение вернется к месту
дислокации.
Тем не менее, отрицательные явления в первых боях были обычно
очень редки.
Традиционные формы боевых действий в условиях Афганистана не
всегда были эффективными. Требовалось изыскивать новые способы
боевых действий, которые позволяли бы решать боевые задачи малой
кровью.
Много хлопот доставили нам "легенда об английском карабине",
боевые группы в частях и мины мятежников.
На вооружении мятежников, кроме современного автоматического
оружия имелись и старые образцы. Одним из них и был английский
карабин времен первой мировой войны. Кто-то пустил слух, что его
действительная дальность стрельбы достигает 1000 м. В то же время
у нашего автомата она была около 400 м, а у ручного пулемета до-
ходила до 600 м. На основании этих слухов и возникла, так называ-
емая, "каробино боязнь". Пришлось приложить много усилий для то-
го, что бы опровергнуть эти слухи. Для этого солдаты выбирали
лучших стрелков и вооружали их такими карабинами. Затем им пред-
лагалось вести огонь по выставленным мишеням - ростовым фигурам
на дистанциях 1000, 800 и 600 метров.
По истечении определенного времени стрельба прекращалась и
все шли осматривать мишени. На дистанциях 1000 и 800 метров ни
одна из мишеней, как правило, не поражалась, а на дистанции 600 м
только около 1/3 мишеней были поражены. На вопрос о причинах та-
кой низкой результативности стрелки все как один заявляли, что
мишень на дистанциях 1000 и 800 метров не видна через прорезь
прицела, а на дистанции 600 м видна, но не четко. Затем предлага-
лось всем желающим показать свое мастерство. После проведения
таких занятий со всеми мотострелковыми ротами легенда об "англий-
ском карабине" была снята. К этому времени был уже и раскрыт сек-
рет хитрости, которую применяли мятежники.
Заключался он в том, что после обнаружения движения нашей ко-
лонны отряд мятежников разбивался на две группы. Одна из них,
большая группа А - располагалась примерно на удалении 1000-1200 м
от предполагаемого рубежа встречи, а другая - группа Б, состоящая
из метких стрелков, располагалась в стороне от маршрута на удале-
нии 500-600 м и тщательно маскировалась. При подходе нашего под-
разделения к рубежу, намеченному мятежниками, группа А поднима-
лась, открывала огонь и иммитировала отход. Обнаружив это, наше
подразделение переходило к преследованию, ведя беспрерывный огонь
из всех видов стрелкового оружия. За зтим грохотом, естественно,
никто не слышал одиночных выстрелов группы Б, которыми и поража-
лись наши солдаты. Затем группа Б скрытно отходила. Так и возник-
ла эта легенда. Конечно, такой прием применялся только к подраз-
делениям, которые двигались в пешем порядке.
Второй вопрос, который потребовал от командования армии про-
явления жесточайших требований и повседневного контроля, был свя-
зан с ликвидацией, так называемые, "боевых групп".
Дело в том, что на все дивизии и полки наряду с ведением бое-
вых действий возлагались и охранные функции. В связи с тем, что
зтот вид деятельности поручалось осуществлять решением командиров
полков при отсутствии контроля старшей инстанции, то возникало
положение при котором в большинстве полков не оказывалось полно-
кровных батальонов и даже рот. Вместо того, что бы привлечь к ох-
ране все подразделения одного мотострелкового батальона, назнача-
лись взводы и роты из различных батальонов. Когда же нужно было
назначить подразделение для решения боевой задачи, то создавались
сводные батальоны и даже роты, которые назывались боевыми груп-
пами. Такие действия преподносились даже как развитие тактики об-
щевойскового боя и находили поддержку у некоторых довольно круп-
ных начальников. Конечно, боеспособность таких формирований была
ниже чем у штатного подразделения, да и у личного состава не бы-
ло уверенности в том, что включенные в его состав взвод или рота
