известные мне очаги культуры, но на каждое название следовал решительный
отказ королевы.
Пришлось приниматься за решение проблемы с другой стороны. Может,
определить сначала название вещи, а уж потом выяснять, в каком клубе она
имеется.
- На концерты в клуб собирается тусовка, - продолжал я выдавать слова.
- Не совсем, - с напряжением выдавила Лаура. - Что есть тусовка?
- Народ!
- Светлее.
Неужели придется обыскивать каждого зрителя?
- Зритель?
- Не лучше, не хуже.
- Фэн, поклонник?
- Клуб поклонников! - радостно сверкнули голубые глаза королевы.
Надо же, а разве такие есть? По крайней мере, в нашем городе. В этот
момент я понял, что название вещи выяснять придется на месте, так как даже
местонахождение любого клуба поклонников было покрыто тайной.
Я вновь обратился с вопросами к себе, а Лаура продолжала созерцание
островка природы. Возможно, в будущем деревья эти срубят, прямо посередине
взметнется в небо шестнадцатиэтажная свечка, помогающая решить жилищную
проблему. И кто-то (в том числе и я) будет вспоминать свою молодость, косясь
на оставшиеся зеленые насаждения и упорно отводя взгляд от высотного здания,
а может быть и двух. Время всегда берет свое. Но пока жил еще этот кусочек
тополиных и березовых стволов, шелестели листья и стояла возле меня самая
настоящая королева.
Правда, вид у нее теперь, прямо скажем, был не королевский. Разумеется, я
не выпустил ее подметать пыль своим шикарным белым платьем. Ткань его -
высший класс, но покрой... мало того, что длина до земли, так еще рукава и
низ заканчивались рваными лохмотьями. Только всеобщего внимания нам не
хватало, рискни Лаура выйти в таком виде на улицу. Возможно, модель
завоевала бы главный приз в Париже или, на худой конец, в Москве, но у нас
так ходить по городу не принято.
Однако, Вы-то, может, и забыли, а я помнил, что не далее как вчера мои
капиталы пополнились более чем на полторы тысячи. Кроме того, с утра я
сбегал к Борьке и притащил ему имевшуюся у меня кучу левых коричневых
"Maxel" и желто-черных "CONCEPT" - приобретения предлиберализационного
периода. Все лишние деньги тогда я вложил в кассеты. Вот и настал их черед.
От "Консептов" Борис сразу отказался, заявив, что такого добра у любого
идиота хватает, а "Макселки", подумав, принял. В городе чувствовался
недостаток кассет. В соответствии с рыночными веяниями это указывало на то,
что кассеты в скором времени появятся, но уже по новым ценам. "Макселки"
имели неоспоримое достоинство в виде надписи "West Germany", что для
неискушенного пользователя связывалось с высшей степенью доверия. Конечно,
дома клиент обнаруживал довольно посредственное качество ленты, но
"купленный товар возврату и обмену не подлежит".
Денег как раз хватило на таиландскую юбку-варенку черного цвета, черную
блузку с белой отделкой на воротнике и манжетах и как бы итальянские
колготки, опять же черные. Туфельки, слава богу, подошли мамины. Но когда я
принес покупки домой, Лаура заупрямилась.
- Я не могу это надеть, - отрицательно покачала головой королева.
- Почему? - удивился я.
- Черный - это цвет врага. Я была и останусь белым призраком.
Пришлось вести долгую полемику, упомянув о том, что черный - это цвет
ночи, что так легче замаскироваться при случае среди черных призраков, что,
в конце концов, к призракам может грязь и не пристает, а к людям липнет
сразу и надолго. Времени же стирать и сушить единственную одежду ежедневно у
нас не было и не будет. Не знаю, что именно убедило Лауру, но доводам моим
она вняла.
Форсируя успехи, я тут же потащил королеву в магазин одежды. Там я завел
ее в женский отдел и, используя в качестве наглядного пособия фотографию
эффектной девушки на рекламе от колготок, пояснил, какие недостающие части
одежды ей следует приобрести самостоятельно. Пока я от нечего делать
рассматривал небогатый выбор джинсовых моделей, Лаура успешно справилась с
поставленной задачей. Затем мы поспешили домой, дабы завершить приведение в
порядок нового облика королевы.
Юбка сидела на Лауре - что надо! Блузка тоже пришлась впору - чудом я
угадал оба размера. Теперь я начинал понимать, что фигурка королевы мне
нравится не меньше ее таинственного голоса. А ее стройные ножки восхитили бы
кого угодно (тем более охваченные черными колготками). Да, если бы с нее
сняли уменьшенную копию, то такая куколка потеснила бы своей фигурой Барби и
даже Синди, не говоря уж об уродливых китайских дешевках. Но ни одна из
самых престижных кукол не смогла бы сравниться с Лаурой прической.
Теперь с моей новой знакомой мы ехали на трамвае в центр города, где я
надеялся обнаружить поклонников Виктора Цоя.
Говорят, на Арбате существует стена, на которой поклонники Цоя имеют
право отметить любые свои мысли по поводу его трагической кончины. В нашем
городе стены Цою не досталось. Я не беру в расчет слены домов, где его имя
соседствует с "Modern Talking", непременными "Коля+Оля=Л." и "Севка -
козел".
Зато у нас верные почитатели его таланта отхватили длиннющий деревянный
забор вблизи улицы Горького. И всякий едущий на трамвае по данному маршруту
мог пополнить свой словарный запас из скопища отчаянных криков души.
Королеве захотелось рассмотреть его не из окна трамвайного салона, а
поближе.
Я не смог отказать ей в этой просьбе: кто знает, может, ей привидится
талисман. Тогда цель будет достигнута одним махом, и мне не придется ломать
голову над призрачными проблемами.
Мы быстренько отшагали полкилометра назад и начали осмотр местной
достопримечательности.
У самого верха забора масляными крупными буквами, затмевая менее заметные
надписи, значилось: "ЦОЙ УМЕР". Ниже тонкими меловыми каракулями кто-то
дописал: "Ну и хорошо". Справа трехэтажными доходчивыми словами
разъяснялось, что светит тому, кто рискнул выразить непочтение к усопшему.
Ругательства терялись на фоне "15 августа", выполненного строгим наклонным
шрифтом. Далее разухабистые буквы взывали: "Витюха-братуха, мы ждем
перемен". На полметра правее констатировался факт: "Он любил ночь". С этим
нельзя было поспорить, тем более, надпись выполнялась с душой - буквы
неизвестный мастер выписал как по линеечке. Следом неведомый гражданин нашей
Родины разместил воззвание к нам: "Люди! Виктор Цой погиб! Кино распалось!
Сохраним в памяти его песни!" Тут же кто-то не слишком удачно попытался
воссоздать облик певца, но потрет производил впечатление лишь старанием, но
вряд ли можно соорудить что-нибудь удачнее при помощи грубой малярной кисти.
Невдалеке от портрета выражалась надежда: "Цой жив! Цой с нами!" Ее
подтверждала надпись пониже: "Я рад, что меня помнят". Завершало мемориал
памяти название группы "КИНО", выполненное огромными желтыми буквами во всю
высоту забора.
Лаура с интересом изучала надписи, обращаясь за разъяснением непонятных
слов, не все из которых я смог перевести. Затем последовал вопрос, которого
я ждал с первых же минут:
- А где сами поклонники?
Я уже давно сообразил, что вряд ли те, кто не мог забыть Виктора Цоя,
изливали свои души в дневное время. Но объяснять Лауре, что расписывать
красками заборы у нас вообще-то запрещено, - дело долгое, и я ограничился
пояснением:
- Он любил ночь. Поэтому все надписи делались ночью. Значит, и поклонники
собираются по ночам.
- Зачем же мы здесь днем?
Правильный вопрос. Но не говорить же королеве, что я не предусмотрел
непременное отсутствие предполагаемых поклонников на выбранном месте.
Однако, и ночью тоже не следовало тащиться сюда, тем более, с королевой.
Вероятность встречи с поклонниками в ночное время стремилась к нулю.
Впрочем, если черные призраки не поторопятся, то у нас с Лаурой имелся шанс
дождаться того самого 15 августа.
Эта дата не отмечена в календаре скорбными комментариями. Но у
многочисленных разнополых и разновозрастных представителей нашего
разобщенного общества (короче говоря, фанатов) она навечно запечатлена в
памяти. Многие справедливо обидятся за это определение. Добравшись к нам
из-за рубежа, оно, как и другие иностранные неологизмы, несколько
видоизменилось и окрасилось в нашей стране некоторым оттенком пренебрежения.
Это на западе известные певцы и актеры в каждом альбоме и на каждой
пресс-конференции передают неизменное: "Thanks a million to all my fans
around the world!" У них там фэны, скажете Вы, а у нас фанаты и фанатички.
Да, обозвав их именно так, мы словно провели невидимую границу между нами -
нормальными людьми и ими. Мы не хотим понимать, как можно во время концерта
срываться с места, вопить в такт музыке и бесноваться у сцены. "Ведь я же
вот не скачу, не свищу, не жгу всякие там бенгальские огни, а сижу тихо и
спокойно, - говорим мы, не забывая назидательно добавить. - Так пусть и они
сидят молча и не мешают". Нам уже не понять их, тех, у кого радостно блестят
глаза от одного вида своих кумиров, автоматически тянутся руки, чтобы на
мгновение дотронуться до НЕГО или до НЕЕ. А душа поет оттого, что они
вместе, хоть и недостижимо далеки. "Да, не понять!" - подтвердим мы, обходя
фанатов стороной, как неизлечимо больных. А симптомы болезни Вам ничего не
напоминают? Неужели? Ну-ка, вспомните, как когда-то Вы спешили на встречу с
любимым или любимой? Разве у Вас не блестели глаза от счастья, разве душа не
пела, разве руки не сжимали красивый букет или подарок Тому, Кто Вас Ждет?
Разве где-то спрятанная от бдительных родительских глаз не лежала
фотография самого дорого и любимого человека? Разве вы не горели желанием
вот этими самыми руками свернуть горы по первой же просьбе предмета своего
обожания или хотя бы увековечить его имя на запотевшем трамвайном стекле?
Тогда почему мы не можем (или не хотим?) понять тех, кто рвется в Москву или
далекий Узбекистан, просачивается сквозь милицейские кордоны, чтобы краешком
глаза увидеть, краешком уха вживую услышать голоса своей любимой группы. Да,
у них свой собственный мир, но такой же, как и наш. Только может там все
преувеличено, как у Алисы в стране Чудес. И не надо их винить, что в этом
мире есть место для стопочки горькой 15 августа и для тех сладостных минут,
когда капли краски тихо падают на черный в ночи асфальт, а на тысячу лет не
штукатуренной стене рядом с полустертыми надписями "John Lennon" и "В.
Высоцкий" появляется "В. Цой".
Однако королева все еще ждала ответа.
- Я просто хотел тебе показать, что поклонники существуют, и отыскать их
- вопрос времени. А еще тут имеются красивые места.
Требовалось срочно чем-нибудь занять королеву. Взгляд мой уплыл вдаль, и
хотя я не увидел то, что хотел, но отличнейшая мысль пришла мне в голову.
Куда прежде всего водят иностранцев, а? В театры и в музеи! Стоило нам с
Лаурой проехать одну остановку, и нашему взору открылось бы здание
Академического театра оперы и балета. То, что "в области балета мы впереди
планеты всей", в немалой степени достигалось и его стараниями. Отлично! По
крайней мере, в этот вечер Лаура не будет скучать.
Я даже решил пройти остановку пешком. Королева не возражала. Однако,
ближе к цели мои ноги шагали все медленнее. Ну как я не подумал! Ведь лето,
значит, артисты либо в отпуске, либо на гастролях. Опять прокол. Да, лавры
дедуктивного метода мистера Шерлока Холмса мне не светили.
Но видно в действие вмешались сверхестественные силы, чинившие ранее одни
препятствия, а теперь содействующие почти во всем. В семь вечера
