"очищают внешность чаши и блюда, между тем внутри они полны
хищения и неправды". Он упрекает их в том, что они "все дела
свои делают с тем, чтобы видели их люди", чтобы приветствовали
их на улицах и в народных собраниях словами "учитель! учитель!"
Он настолько увлекается обличениями, что забывается и начинает
провозглашать: "А вы не называйтесь учителями, ибо один у вас
Учитель - Христос, все же вы - братья". И наставниками себя не
называйте, "ибо один у вас наставник - Христос". Надеюсь вы не
забыли, кого Иисус считал Христом, и как за догадливость
наградил своего ученика Петра ключами от царствия небесного?
На этом же этапе своей проповеднической деятельности Иисус
начинает пророчествовать: "восстанет народ на народ, и царство
на царство, и будут глады, моры и землетрясения по местам".
Храм будет разрушен, а верные новому учению будут предаваемы на
мучения и убиваемы и когда "увидите мерзость запустения,
реченную чрез пророка Даниила, стоящую на святом месте, -
читающий да разумеет", вот тогда и придет конец. И вот тогда
все "увидят Сына Человеческого, грядущего на облаках небесных с
силою и славою великою". Напугав всех основательно, пророк
заявил: "Истинно говорю вам: не прейдет род сей, как все сие
будет; небо и земля прейдут, но слова Мои не прейдут". Такое
вот пророчество. Много "родов прешло", а мир стоит...
Порекомендовав слушателям ждать дня сего каждую минуту,
ибо "только Отец Мой один" знает точно, когда это будет, и
рассказав несколько притч о его понимании добродетели, Иисус
объявил, что через два дня будет Пасха "и Сын Человеческий
предан будет на распятие".
Действительно, "книжники, фарисеи и старейшины народные"
собрались на двор первосвященника Каиафы и "положили в совете
взять Иисуса хитростью и убить", но "только не в праздник,
чтобы не сделалось возмущение в народе". Евангелист
неоднократно подчеркивал на протяжении всего Евангелия, что
Иисус был очень популярен в народе, и именно этой популярностью
вызваны опасения возможного возмущения собравшихся на праздник
людей. Но, как мы увидим в дальнейшем, для такого возмущения
были более важные причины...
Задачу заговорщиков облегчало то, что один из учеников
Иисуса Иуда Искариот сам, добровольно явился к
"первосвященникам" и предложил свои услуги. "Что вы дадите
мне", спросил он, если "я вам предам Его? Они предложили ему
тридцать серебренников"*. Иуда согласился, и с этого времени
искал только удобного случая, чтобы отработать полученную плату
за предательство.
И вот наступил величайший еврейский праздник - Песах.
Евангелист, видимо, об этом не знал и назвал его "пасха".
Иисус, как и все евреи, "возлег с двенадцатью учениками" своими
за ритуальным пасхальным столом. Здесь во всеуслышание он
объявил: "истинно говорю вам, что один из вас предаст Меня".
Очень странное заявление из уст пророка: почему предаст, когда
уже предал два дня тому назад? Ученики "весьма опечалились", и
каждый из них спрашивал: "не я ли Господи?" Естественно,
спросил и Иуда - "Не я ли, Равви?" (равви - звательный падеж от
ивритского слова рав - учитель), на что Иисус ответил ему
уклончиво: "Ты сказал". Затем, "когда они ели", учитель
"преломил хлеб" и, раздавая его каждому, заявил "ядите, сие
есть Тело мое". После этого он взял чашу вина и, воздав
благодарственную молитву Господу, произнес: "пейте из нее все;
ибо это есть кровь моя нового завета, за многих изливаемая во
оставление грехов" (в чем конкретно заключается суть этого
нового завета, учитель не объяснил). Воспев песнь, все
отправились на гору Елеонскую.
Здесь, на горе Иисус открыл своим ученикам, что в эту ночь
все вы "соблазнитесь о Мне". Петр возразил учителю: "если и все
соблазнятся о Тебе, я никогда не соблазнюсь", но Иисус
настаивал на своем: "истинно тебе говорю, что в эту ночь,
прежде нежели пропоет петух, трижды отречешься от Меня". Все
ученики искренне заявили учителю, что даже под угрозой смерти
не отрекутся от учителя.
После этого они все вместе переходят "на место, называемое
Гефсимания". Иисус просит учеников "посидеть тут", пока он
"помолится там". Придя на новое место с Петром и двумя
сыновьями Зеведеевыми, "начал скорбеть и тосковать". Не в силах
выдержать этой тоски, он просит уединившихся с ним учеников
"пободрствовать с ним", а сам, отойдя немного и пав "на лице
Свое молился и говорил: Отче мой! если возможно, да минует Меня
чаша сия; впрочем не как Я хочу, но как Ты".
Возвратясь на старое место, он застает и Петра, и сыновей
Зеведеевых спящими. Упрекнув их за нерадивость, Иисус удаляется
помолиться еще раз, и опять не выдержали ученики, заснули. Так
повторялось трижды. Наконец, Иисус произнес: "Встаньте, пойдем:
вот, приблизился предающий Меня".
Действительно, пришел Иуда и с ним "множество народа с
мечами и кольями, от первосвященников и старейшин народных".
Заранее условившийся с сопровождающими его людьми Иуда подошел
и со словами "радуйся Равви", поцеловал его. Это было условным
знаком. "Тогда подошли, и возложили руки на Иисуса, и взяли
Его". Ученики не оказали никакого сопротивления, правда, "один
из бывших с Иисусом, простерши руку", ударил мечом "раба
первосвященникова" и отсек ему ухо, но сам учитель запретил ему
дальнейшее противоборство, сказав при этом фразу, которая тоже
стала крылатой: "все, взявшие меч, мечем погибнут".
Итак, "все ученики, оставивши Его бежали", а Иисуса этой
же ночью отвели к первосвященнику Каиафе, куда собрались к тому
времени все пресловутые "книжники и старейшины". Все
собравшиеся "и весь синедрион"*, который, надо думать, тоже
собрался у первосвященника, стали искать основания для ареста и
осуждения Иисуса. Найти лжесвидетелей долго не удавалось, но
вот явились двое, которые сказали: "Он говорил: "могу разрушить
храм Божий и в три дня создать его". Все понимали, что это не
причина для ареста. Тогда первосвященник спросил Иисуса
напрямую: "заклинаю Тебя Богом живым, скажи нам Ты ли Христос,
Сын Божий?" От прямого ответа Иисус уклонился, он произнес: "ты
сказал", но тут же добавил: "отныне узрите Сына Человеческого,
сидящего одесную силы и грядущего на облаках небесных".
Обвинителям этого оказалось достаточно и они сказали: "повинен
смерти".
Только апостол Петр последовал за Иисусом. Сидя во дворе
первосвященника, он ожидал исхода дела. Его заподозрили в том,
что он тоже был с "Иисусом Галилеянином". Но он отрекся "пред
всеми". И еще дважды ему задавали тот же вопрос, и дважды Петр
отрекался от "Сего Человека". Как и предсказывал учитель, на
третий раз пропел в Иерусалиме петух...
Наутро, в тот же, первый день Пасхи, "все первосвященники
и старейшины народа" после совещания связали Иисуса и отвели
его к Понтию Пилату. Первым долгом правитель поинтересовался,
правда ли, что он, как утверждают обвинители, является царем
иудейским? Обвиняемый ответил уклончиво - "ты говоришь". Выпады
"первосвященников и старейшин" обвиняемый игнорировал... Пилат
в действиях Иисуса не усмотрел ничего предосудительного и был
готов отпустить его, тем более, что за него вступилась даже
сама супруга правителя. Пилат предложил собравшимся отпустить
им Иисуса, ибо "правитель имел обычай отпускать народу одного
узника, которого хотели", но, возбужденный первосвященниками и
старейшинами народ, только два дня назад восторженно
встречавший учителя и пророка, потребовал вернуть им Варавву.
Пилат дважды предлагал освободить Иисуса, но народ но народ
упорствовал: "Да будет распят!" Пилату ничего не оставалось,
как " взять воды и умыть руки" в знак невиновности в пролитии
крови "Праведника сего". Но для порядка, перед распятием
правитель все же приказал избить осужденного.
"Тогда воины правителя" забрали Иисуса в преторию и,
собрав "на Него весь полк" и изрядно поиздевавшись над узником,
повели его на распятие (стало быть, на это время весь Иерусалим
и сам правитель, остались без всякой охраны). По дороге они
заставили некоего "Киринеянина. по имени Симона" нести его
крест до самого места казни. "И пришедши на место, называемое
Голгофа, что значит: "лобное место", палачи разделили по жребию
между собой одежду казненного, и остались на месте, пока
распятый ими Иисус не умрет. По обе стороны от Иисуса были
распяты два разбойника, "один по правую сторону, а другой по
левую", а над головой его поставили надпись, "означающую вину
Его: Сей есть Иисус, Царь Иудейский". И казненные вместе с ним
разбойники, и "проходящие" злословили и поносили его, говоря:
"спаси Себя Самого; если Ты Сын Божий, сойди с креста".
"Подобно и первосвященники с книжниками и старейшинами и
фарисеями, насмехаясь, говорили: других спасал, а Себя Самого
не может спасти!"
Между тем в природе происходили удивительные события. Все
началось с того, что как только Иисуса распяли, целых три часа
"тьма была по всей земле до часа девятого". Неизвестно, как
долго она бы еще продолжалась, но тут, "около девятого часа",
возопил Иисус громким голосом: "Или, Или! лама савахвани!" то
есть: Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил? И тут
произошли еще более грозные явления: "завеса* в храме
раздралась на-двое, сверху до низу; и земля потряслась; и камни
расселись; и гробы* отверзлись; и многие тела усопших святых
воскресли". Правда, непонятно, как узнал об этом Матфей, так
как вышли эти воскресшие из гробов только через три дня, "по
воскресении Его" (Иисуса), и абсолютно непонятно, что эти
воскресшие целых три дня после возвращения к жизни в "гробах"
делали?
Вечером того же дня пришел к месту казни "богатый человек
из Аримофеи, именем Иосиф, который также учился у Иисуса".
Непонятно, когда и как он успел стать учеником Иисуса, учитывая
тот факт, что Иерусалима Иосиф по роду своей деятельности не
покидал (он был членом Синедриона), а сам Иисус провел в святом
городе только два-три дня. Как бы там ни было, получив
предварительно разрешение Пилата, он снял с креста тело
учителя, обвил его плащаницею* и "положил его в новом своем
гробе, который высек он в скале". Все это происходило при
свидетелях: "была же там Мария Магдалина и другая Мария (видимо
мать Иакова и Иосии), которые сидели против гроба".
На другой день, "который следует за пятницею" - в субботу,
спохватившиеся "первосвященники и фарисеи" собрались к Пилату с
просьбой установить стражу у гроба, так как: "обманщик тот еще
будучи в живых" обещал через три дня после смерти воскреснуть,
так вот, как бы ученики его не украли тело и не стали бы
говорить потом, что учитель их воскрес, а этот обман будет
похуже первого! Однако такое развитие событий Пилата совершенно
не смутило, и он ответил обеспокоенным фарисеям и
первосвященникам: "имеете стражу; пойдите, охраняйте, как
знаете". Делать нечего, пришлось выставлять свою стражу и для
гарантии поставить на камень печать. Для верности...
На рассвете первого дня недели, в Воскресение*, обе Марии
"пришли посмотреть гроб", и тут началось... "И вот, сделалось
великое землетрясение, ибо Ангел Господень, сошедший с небес,
приступив отвалил камень от двери гроба и сидел на нем". Стража
и обе Марии, естественно, окаменели от страха, но ангел их
успокоил: "не бойтесь, ибо знаю, что вы ищете Иисуса
распятого", его здесь нет. Они воскрес из мертвых и ждет вас
всех в Галилее. Женщины бросились к апостолам с радостной
вестью, но по дороге их встретил сам воскресший, тем самым
