Кирпич насторожился дело пахло керосином.
- С кого из первогодок башли не трясешь? спросил Хенсель.
Кирпич перечислил ряд кликух.
- Все?
- Да, вроде все.
- Так ли? Поговорим об этом. Федя, как его? - обратился Хенсель к
высокому.
- Сверчок, - подсказал Федя.
- С него почему не берешь?
- Парень он классный, пожалел, - попытался выкрутиться Кирпич, чувствуя,
что дело добром не кончится.
- Лажу не гони, - глаза Хенселя расширились, - говори по делу, да
побыстрее.
Быстро повертев мозгами, Кирпич понял, что в данный момент выгоднее
заложить Сверчка, тем более, что Хенсель уже что-то пронюхал.
- Сверчок оборотень! выпалил Кирпич, ожидая самого худшего, что его
примут за дурака.
- Почему мне ничего не сказал? Хенсель угрожающе придвинулся к Кирпичу.
- Погодь, - остановил его Федя, - я видел того пацана в деле и на месте
этого поступил бы так же.
- Меня не интересует, как поступил ты! Хенсель повернул голову к Феде.
Меня интересует почему эта сявка, которую я держу при себе, молчала до сих
пор.
- Стоп! Сначала дело, - Федя вскочил с кресла и положил правую руку на
плечо Хенселя. Хенсель утих.
- Все равно не поверили бы, - прорвало Кирпича. Кто его видел кроме меня?
Никто! Кто хоть малость помог бы мне? Никто! Что вы можете сделать против
него?
Это не человек! Поняли вы? Не человек!!!
- Заткнись, - посоветовал Федя, сдерживая Хенселя, - целее будешь. Ты
видел его как волка?
- Чтобы совсем волк, нет! Но морда, клыки, глаза светящиеся это было. Он
предупредил меня никому! Иначе все, конец.
- Тебе здесь будет конец! рявкнул Хенсель.
- Постой, послушаем. Мальчик дело говорит. Контакт у тебя с ним есть?
- Нет! Он сам по себе, я сам по себе.
- Хорошо, свободен!
Кирпич повернулся и побрел к двери.
- А за то, что молчал, двойной счетчик с завтрашнего дня, - крикнул ему
вслед Хенсель.
- Но - повернулся было Кирпич.
- Залепи дуло и катись отсюда порезче.
Кирпич, понурив голову, шагал обратно. Обогнав его, вперед поспешили две
шикарные бабы. Харьковские левисы обтягивали тонкую фигурку одной, а
соблазнительные ножки второй в черных колготках до щиколоток едва прикрывала
джинсовая мини-юбка. Но Кирпич был готов плевать, сморкаться и спускать на
обеих сразу. Такой пакости у него на душе давно не было. Трахнутый Сверчок!
Вот кого он с удовольствием дернул бы во все дырки. За полчаса он потерял
расположение авторитета, получил двойной счетчик при полном отсутствии
средств. Но больше всего беспокоила мысль о том, что Сверчок узнает о
предательстве
Федя задумчиво прошелся по мягкому ковру. Все, что надо, он теперь знал.
Пришло время действовать, и ничто не могло уже его остановить.
- Слышь, Федя, - подал голос Гена, - возьми меня с собой.
- Зачем тебе это, Геник. Дело то будет мокрое.
- Оборотня убить святое дело, Федя. Я сотню фильмов смотрел про них, но в
натуре еще ни одного не видел.
- Смотри, Геник, сам напросился, - нехотя согласился Федя.
- А чем, Федя, тебя этот волчик припер? поинтересовался Хенсель.
Вместо ответа Федя дотронулся до изуродованной щеки.
- Да ну! Неужели это он тебя так. А Соню и Витоля тоже он? уже
догадываясь, спросил Хенсель.
Федя устало кивнул.
- Тогда бери меня с собой, - решительно сказал Хенсель. Ведь Соня мне
таким друганом был.
Федя вопросительно вскинул голову.
- Тебе ведь люди понадобятся, - утвердил Хенсель. А я достану людей.
Сколько надо, столько и будет. И стволы тоже, - поспешно добавил он.
- Стволы тут ни к чему, - покровительственно объяснил Гена. Оборотня не
берет ничто, кроме огня и серебряной пули.
- Обложим волчару, обольем бензинчиком или солярой и сожжем. Никуда он от
нас не денется.
Федя только уныло кивал; примерно такие слова говорил и Соня за час до
смерти.
- Я думал об этом. Такой вариант только на крайний случай. Вот если бы
найти ювелира, который смог бы отлить серебряные пули.
- За этим дело не станет, а пока ребята наберут сырья, - пообещал Хенсель
и ринулся к телефону. Через час перед Федей стояли три, коротко стриженных
парня.
- Паша, Хома и Ринат, - представил их Хенсель. Вот что, ребята. Ваша
задача надоить побольше беленького. Понятно?
- Что-то первый раз слышу, чтобы беляк дороже рыжухи шел, - усмехнулся
Ринат.
- Твое дело маленькое. Меньше стоит больше надоишь, - отрезал Хенсель
Весна бурно брала свое. Сугробы почернели и таяли прямо на глазах. Лужи
тянулись на многие километры. Дни становились все светлее. Дело шло к весеннему
равноденствию.
На ладони у Феди перекатывались автоматные пули странного сероватого
цвета. Они были только что получены от рекомендованного Хенселем ювелира из
Питера. Сам Хенсель зло крутил в руках одну из пуль, крепко сжимая ее
пальцами.
- Ну, теперь пусть только появится волчина эта позорная, - уверенно
заявил он.
Мы на него шикарную облаву соорудим. Это будет славная охота.
Глава тринадцатая.
Волчья охота.
Знакомую порванную щеку я увидел, выходя из учаги. Упорный парень Федя.
Пристально вглядевшись в окружающих меня людей, я обнаружил, что он не
один.
Несколько незнакомых мне парней вычисляли кого-то, скорее всего меня. Они
были моложе Феди и находились, судя по всему, на подхвате, чтобы Федя особо
не напрягался. Встречаться с ними у меня не было настроения, хотя я
подозревал, что они тоже хотят взять меня на службу, но особо на это не
надеялся. Поэтому я резко свернул в сторону и потерялся в небольшом
скверике.
Однако мне не повезло. Очевидно у какой-то группы был сегодня молочный
день, и каких-то четыре самоуверенных типа громко выясняли у меня: из какой
я группы и сколько должен им денег. Прежде, чем мы поладили, они узнали
много нового о себе, обо мне и о Кирпиче, о котором они, впрочем, слыхали.
Но эти громкие разговоры успели привлечь внимание фединых гонцов.
Выбивальщики удалились на поиски более подходящих кандидатур для дойки, а я
оказался под перекрестными взглядами моих новых преследователей.
Господи, как мне это надоело. Постоянно убегать, спасаться, быть
настороже.
Почему у меня не может быть обыкновенной жизни без всяких приключений,
после каждого из которых кто-нибудь прощается со своей жизнью. Временами у
меня даже вспыхивала мысль: плюнуть на все и сдаться на милость победителю,
но Но я был оборотнем, а значит должен бежать, спасаться, выкручиваться и
выкарабкиваться из самых безысходных ситуаций.
И я бежал. Позади меня ускоренно топали федины пацанчики. Сам Федя гнал
тихим ходом на тачке, в любой момент готовясь свернуть за мной в первый
попавшийся двор или переулок.
Мой путь лежал в центр города. Я знал только одно: мне необходимо срочно
затеряться в толпе. Только толпа могла спасти меня. В толпе действия фединой
мафии сковывались, что давало мне шанс выкрутиться в очередной раз. Я, без
сомнения, мог бы последовать в тихое местечко и там, превратившись в волка,
показать все свои способности, но Федя будто этого и хотел.
Какая-то настороженность не покидала укромной комнатки внутри моего
черепа: если Федя снова рискнул ловить меня, значит он основательно
подготовился к такому варианту. Поэтому я нырнул в подземный переход, чуть
не сбив с ног неповоротливого мужика, и быстро изучил окрестности. Пока за
углом мои преследователи одолевали лестничные ступеньки, ведущие вниз, я
успел увидеть чуть приоткрытую дверь служебного помещения и мгновенно
оказался за ней, напустив на себя деловой вид, чтобы не вызвать ни малейшего
подозрения у кого бы то ни было, кто мог оказаться в этой комнатушке.
На мое счастье этот кто-то отсутствовал. Я быстро прикрыл дверь и оглядел
помещение. Скорее всего, раньше здесь хранили метлы и щетки для уборки
подземного коридора. Но теперь, в эпоху всеобщей коммерциализации стало
невыгодно использовать подобным образом площадь, расположенную на таком
бойком месте. Комната была приватизирована каким-то из тысячи кооперативов,
торгующих повсюду жвачкой и польской косметикой по либерализированным ценам.
Теперь здесь шел ремонт стены уже наполовину сменили свой серый цвет на
белый. Побелка была еще влажной. По видимому работа находилась в полном
разгаре, и лишь неотложные дела заставили работягу покинуть свое место. У
стены стояло ведро с известковым раствором, рядом к стене прислонилась
длинная кисть, в дальнем углу валялся порванный мешок, наполовину
заполненный белым порошком. Под своими ногами я заметил куртку, всю
заляпанную белыми пятнами. Ни секунды не раздумывая, я накинул ее на себя,
щедро измазал штаны порошком из мешка, бодро схватил кисть и, окунув ее в
ведро, старательно продолжил кем-то начатую работу, расположившись спиной к
двери.
Минуту спустя дверь за мной резко распахнулась, и изучающий взгляд
уставился в мою спину. Я тихо сжался и через силу водил кистью по стене.
Очевидно, что смотревший не обладал способностями экстрасенса. Поэтому он
ограничился лишь моей поверхностной оболочкой и не углубился во внутреннюю
сущность, разительно отличающуюся от внешней. Хлопок двери ознаменовал, что
преследователь ринулся по ложному следу. Я выдохнул воздух, который держал
все это время, и осторожно оглянулся назад. Дверь, действительно, была
плотно затворена.
Следовало как можно скорее покинуть мое временное убежище, ибо оно было
крайне ненадежным. В любой момент сюда мог прийти хозяин и тогда предстояли
бы длинные и скучные объяснения как и зачем я здесь оказался. Я положил
куртку на место, отряхнул штаны от известкового порошка и выглянул в
коридор, немного приоткрыв дверь. Люди, как обычно, сновали взад и вперед по
коридору, спешив по своим неотложным делам. Преследователей не было. Впрочем
я оказался неправ: одного они все же оставили. Но опасности он не
представлял, так как в данный момент все его внимание было поглощено яркими
вышитыми надписями на карманах джинсов проходивших мимо девушек. Пока он
мучительно размышлял, что это: настоящие таиландские штаны или продукция
польских кооперативов, я проскользнул за спинами торговцев цветами и
выбрался наверх.
Немало времени прошло с тех пор, как Федя в последний раз удостоил меня
своим вниманием. Вовсю шел апрель. Снег растаял и только несколько черных
грязных сугробов портили общую картину. Время бежало своим чередом, а я
спокойно двигался куда глаза глядят. Лужи необозримой длины с радужными
разводами на поверхности тянулись по дорогам. То и дело фонтан мутных брызг
поднимали пролетающие мимо машины. По тротуарам, перемешивая ногами невесть
откуда нанесенную грязь, шли люди, много людей. Надежно затерявшись среди
них, я покинул центральную площадь и свернул на одну из боковых улочек.
Прежде всего необходимо было пообедать. Желудок уже урчал по-звериному и
срочно требовал какой-либо пищи. С той поры, как все изменилось во мне,
перестроился и желудок. Теперь он был более неприхотлив, и я к своему
удивлению обнаружил, что перестал воротить нос от лука и даже вареной
свеклы, от которой меня еще полгода назад по страшному рвало. Но
недоброкачественную пищу он сразу чувствовал и отказывался принимать после
первой же ложки. Поэтому я почти перестал есть колбасу и котлеты, которые
иногда удавалось перехватить в учаговской столовке.
Я не переставал удивляться своему организму. Во всех фильмах мне казалось
наиболее невероятным следующее: только-только кого-нибудь укусили, а уж
новоявленный оборотень чуть ли не в первую же ночь превращался в волка и
бежал грызть людей. Моему организму понадобилось для полного изменения два с
