не пропал за закрывшейся дверью.
- Мое дорогое дитя, - сказала Элеонора, - Росс был пьян, он не пони-
мал, что он говорил, но это не оправдывает его.
Скарлетт тряслась от отвращения, от унижения, от раздражения. Как она
позволила этому случиться, позволила брату Ретта коснуться ее? "Я должна
была плюнуть ему в лицо, выцарапать ему глаза, ударить кулаком по его
отвратительному, дурацкому рту. Но я не сделала этого, я приняла все,
как будто заслужила это". Скарлетт сгорала от стыда. Лучше бы Росс уда-
рил ее или порезал ножом. Ее тело оправилось бы от синяков или ран. Но
ее гордость не излечится никогда.
Элеонора наклонилась к ней, попыталась обнять ее, но Скарлетт съежи-
лась от ее прикосновения.
- Оставьте меня в покое! - она попыталась закричать, но вышел только
стон.
- Я не оставлю, - сказала миссис Батлер, - пока ты не выслушаешь ме-
ня. Ты многого не знаешь. Ты слушаешь?
Она подвинула стул ближе к Скарлетт.
- Нет! Уходите! - Скарлетт заткнула уши руками.
- Я не оставлю тебя, - сказала Элеонора. - И я скажу тебе снова и
снова, тысячу раз, если будет необходимо, до тех пор, пока ты не услы-
шишь меня...
Она нежно поглаживала склоненную голову Скарлетт, успокаивая, лаская.
- То, что сделал Росс, непростительно, - сказала она, - я не прошу
тебя простить его, но я должна, Скарлетт... Он мой сын, и я знаю, что
заставило его это сделать. Он не хотел причинить тебе боль, моя дорогая.
Это Ретта он атаковал через тебя. Ретт сильный. Росс никогда не сравнит-
ся с Реттом ни в чем. Ретт протягивает руку и берет то, что он хочет. А
бедный Росс - неудачник во всем.
Маргарет рассказала мне сегодня днем, что, когда Росс утром пришел на
работу, ему сказали, что он уволен из-за его пристрастия к выпивке. Он
постоянно пил, мужчины всегда пьют, но не так, как он начал пить, когда
год назад Ретт приехал в Чарльстон. Росс пытался восстановить плантацию,
он работал на ней, как раб, сразу, как только вернулся с войны, но он
так и не получил приличного урожая риса. Скоро все должно быть распрода-
но за налоги. Ретт предложил купить у него плантацию. Она должна была бы
быть землей Ретта в любом случае, только он и его отец... - но это дру-
гая история.
Росс получил должность кассира в банке, он думал, что работать с
деньгами было пошло. В старые времена джентльмены только подписывали
счета. Росс делал ошибки, его счета никогда не сходились, а однажды он
совершил большую ошибку и потерял работу. Банк собирался подать в суд,
чтобы получить с него деньги, которые он выплатил по ошибке. Ретт все
это уладил. Это было как нож в сердце Россу. Тогда он сильно запил. К
довершению всего, какой-то дурак или негодяй проговорился, что первую
работу нашел для него Ретт. Он пошел домой и так напился, что едва мог
стоять на ногах.
Я люблю Ретта сильнее. Бог простит мне это. Он мой первенец, и я вло-
жила мое сердце в его крохотные ручонки, как только он протянул их ко
мне. Я люблю Росса и Розмари, но не так, как я люблю Ретта, и я боюсь,
что они знают это. Розмари думает, что это потому, что его не было дол-
гое время, затем он появился, как джинн из бутылки, и купил мне все, что
есть сейчас в этом доме, купил ей нарядные платья, о которых она уже
давно мечтала. Она не знает, что он всегда был первым для меня. Росс это
знал всегда, но он был любимцем отца, поэтому это его не очень волнова-
ло. Стивен, прогнал Ретта, сделал Росса своим наследником. Он любил Рос-
са, он гордился им. Но теперь Стивен мертв, вот уже семь лет. А Ретт
вернулся домой, и радость наполняет мою жизнь, и Росс не может не видеть
это.
Голос миссис Батлер был хриплым, надорванным. Она раскрывала наболев-
шие тайны своего сердца. Оно не выдержало, и она горько зарыдала.
- Мой бедный мальчик, мой бедный Росс.
"Я должна сказать что-то, - подумала Скарлетт, - утешить ее". Но она
не могла. Ей самой было слишком больно.
- Мисс Элеонора, не плачьте, - сказала она, - не переживайте, пожа-
луйста, мне надо о чем-то спросить у вас.
Миссис Батлер глубоко дышала, она вытерла глаза.
- Что такое, моя дорогая?
- Я должна знать, - поспешно сказала Скарлетт. - Вы обязаны сказать
мне. Правда, действительно ли я выгляжу так, как он сказал?
Ей нужно было, чтобы ее разуверила, поддержала эта любящая женщина.
- Драгоценное дитя, - сказала Элеонора, - это не имеет никакого зна-
чения, как ты выглядишь. Ретт любит тебя, и поэтому я тоже люблю тебя.
"Матерь божья! Она говорит, что я выгляжу, как шлюха, но это неважно.
Она что, сошла с ума? Конечно, это важно, это важнее всего на свете. Я
хочу быть леди, такой, как меня воспитывали!"
Она в отчаянии схватила руки миссис Батлер, не сознавая, что она при-
чиняла ей боль.
- Ах, мисс Элеонора, помогите мне! Пожалуйста, мне нужна ваша помощь.
- Конечно, моя дорогая. Скажи, что ты хочешь.
На ее лице была только безмятежность и любовь. Она уже давно научи-
лась прятать боль.
- Я должна знать, что я делаю не так, почему я не выгляжу, как леди.
Я леди, мисс Элеонора. Вы знали мою мать, поэтому вы должны знать это.
- Конечно, ты леди, Скарлетт, и, конечно, я это знаю. Внешность так
обманчива. Мы можем все исправить почти без усилий.
Миссис Батлер нежно выпустила дрожащие, сведенные пальцы Скарлетт из
своей руки.
- В тебе так много жизни, дорогое дитя, так много силы мира, в кото-
ром ты выросла. Это отсутствует здесь, в людях старой, усталой лоукант-
ри. Ты не должна это терять, это слишком ценно. Мы просто найдем способ
сделать тебя менее заметной, похожей на нас. Тогда ты будешь чувствовать
себя лучше.
"И я тоже", - молча подумала Элеонора Батлер. Она будет защищать до
последнего дыхания женщину, которую любит Ретт, но будет намного легче,
если Скарлетт перестанет красить лицо и надевать дорогие, необдуманные
наряды. Элеонора приветствовала возможность переделать Скарлетт по
чарльстонскому шаблону.
Скарлетт благодарно проглотила дипломатическую оценку миссис Батлер.
Она была слишком умна, чтобы полностью этому поверить. Но мама Ретта бу-
дет помогать ей, и именно это было важно, по крайней мере сейчас.
ГЛАВА 14
Чарльстон, который сформировал Элеонору Батлер и притянул обратно
Ретта, был самым старым городом в Америке. Он был стиснут на узком треу-
гольном полуострове двумя приливно-отливными реками, которые встречались
в заливе, выходящем в Атлантику. Основанный в 1682 году, он с самого на-
чала выделялся романтической томностью и чувствительностью, чуждыми
спешке и пуританскому самоотречению колоний Новой Англии. Соленые бризы
шевелили пальмовые ветви и виноградные лозы, а цветы благоухали круглый
год. Земля была плодородной, без камней, ломающих плуги; воды были полны
рыбой, крабами, креветками, черепахами и устрицами; леса - подарок для
охотников. Это была богатая земля, предназначенная для наслаждения.
Корабли со всего света прибывали в залив за рисом, который выращивали
здесь на обширных плантациях вдоль рек; они привозили роскошные товары
со всего мира. Это был самый преуспевающий город в Америке.
Чарльстон использовал свое благополучие в стремлении к красоте и зна-
нию. Обладая мягким климатом и природными щедротами, он использовал свои
богатства и на чувственные наслаждения. В каждом доме был шефповар и
бальная зала, у каждой леди была парча из Парижа и жемчуг из Индии. Су-
ществовали многочисленные музыкальные общества, общества танцев, школы
фехтования и научные клубы. Он был цивилизованным и гедонистическим в
таком равновесии, которое создало изящную культуру, где роскошь смягча-
лась требовательной дисциплиной интеллекта и образования. Чарльстонцы
красили свои дома во все цвета радуги и возвели вокруг них затемненные
веранды, которые продували морские бризы, донося до них аромат с розовых
кустов. Внутри каждого дома была комната, в которой находился глобус,
телескоп и все стены были заставлены книгами на многих языках мира. В
середине дня чарльстонцы наслаждались обедом из шести блюд, подаваемых
на фамильном серебре.
Вот таким был мир, который Скарлетт О'Хара, когда-то деревенская кра-
савица, выросшая на грубой, красноватой земле Джорджии, теперь намерева-
лась завоевать, вооруженная только энергией, упрямством и страстным же-
ланием. Выбранное для этого время было трудным.
Веками чарльстонцы славились своим гостеприимством. Было обычно разв-
лекать сотню гостей, большая часть которых была не известна ни хозяину,
ни хозяйке. Во время недели скачек из Англии, Франции, Ирландии, Испании
привозили лошадей часто за месяцы до начала соревнований, чтобы они при-
выкли к климату и воде. Владельцы их останавливались в домах их соперни-
ков, их лошади стояли в конюшнях, в качестве "гостей", рядом с лошадьми,
которые выставит на скачках хозяин дома. Это был открытый, чистосердеч-
ный город.
Пока не пришла война. Первые залпы Гражданской войны прогремели в
чарльстонском заливе. Для всех Чарльстон олицетворял таинственный и вол-
шебный, пропахший магнолиями Юг.
И для Севера тоже. "Гордый и надменный Чарльстон" - повторяющийся мо-
тив в нью-йоркских и бостонских газетах. Военное командование Союза ре-
шило разрушить заполненный цветами, окрашенный в пастельные тона старый
город. Был блокирован вход в залив, установленные на ближайших островах
пушки обстреливали узкие улочки и дома осажденного города, который про-
держался шестьсот дней, наконец армия Шермана пришла сжечь плантации
вдоль рек. Когда войска Союза вошли в город, они увидели заброшенные ру-
ины. Им также пришлось встретиться с населением, которое осталось таким
же гордым и надменным.
Люди восстановили свои крыши и окна, как смогли, и заперли свои две-
ри. Они сохранили традиции веселиться. Они собирались для танцев в гос-
тиных, произносили тосты в честь Юга, запивая их простой водой из разби-
тых чашек. "Голодными вечеринками" называли они свои сборища и смеялись.
Могли закончиться времена французского шампанского в хрустальных бока-
лах, но они все еще были чарльстонцами. Они потеряли все, чем обладали,
но у них остались общие традиции и мода. Война была закончена, но они не
были разбиты. Их никогда не одолеют, что бы ни делали эти проклятые ян-
ки. Никогда, пока они держатся вместе. И не пускают больше никого в их
закрытый круг.
Военная оккупация и крайности правительства Реконструкции испытывали
их характер, но они выстояли. Один за другим все остальные штаты Конфе-
дерации были присоединены к Союзу, их управление опять отдано населению
штата. Но не Южная Каролина. И, в особенности, не Чарльстон. Более деся-
ти лет после завершения войны вооруженные солдаты патрулировали старые
улицы, навязывая комендантский час. Постоянно меняющийся контроль затра-
гивал практически все, начиная от кусочка решимости сохранить старый
стиль жизни. После своей работы в качестве клерков и служащих бывшие
владельцы плантаций приезжали или приходили на окраины города, чтобы
восстановить двухмильный овал Чарльстонского ипподрома и посадить в про-
питанной кровью земле вокруг него семена травы, купленные на сложенные
гроши вдов.
Понемножку, по символам и по дюймам, чарльстонцы восстанавливали их
возлюбленный мир. Но в нем не было места для тех, кто раньше к нему не
принадлежал.
ГЛАВА 15
Панси не могла скрыть свое удивление от распоряжений, которые отдава-
ла ей Скарлетт, когда она впервые раздевалась перед сном в доме Батле-
ров.
- Возьми зеленый прогулочный костюм, который я надевала сегодня ут-
ром, и хорошенько почисти его. Затем спори всю отделку, включая золотые
пуговицы, и пришей вместо них простые черные.
- Где я возьму просто черные пуговицы, мисс Скарлетт?
- Не беспокой меня такими глупыми вопросами. Спроси служанку миссис
