с лица земли, даже если им придется засадить в тюрьму всех белых обита-
телей Атланты. Негры, перепуганные, мрачные, поговаривали о том, что в
отместку начнут жечь дома. По городу поползли слухи: если-де янки найдут
виновных, они всех перевешают, а кроме того, негры готовят восстание
против белых. Горожане сидели по домам, заперев двери и закрыв окна
ставнями, мужчины забросили все дела, чтобы не оставлять жен и детей без
защиты.
Скарлетт, измученная родами, лежала в постели и молча благодарила бо-
га за то, что Эшли слишком благоразумен, чтобы принадлежать к
ку-клукс-клану, а Фрэнк слишком стар и робок. Ведь это было бы ужасно -
знать, что янки в любую минуту могут нагрянуть и арестовать их! Ну поче-
му эти безмозглые молодые идиоты из ку-клукс-клана не могут сидеть спо-
койно - и так уж все плохо, зачем же еще больше бесить янки?! Да и дев-
чонку-то эту, наверное, никто не насиловал. Скорее всего она просто ис-
пугалась по глупости, а теперь из-за нее столько народу может лишиться
жизни.
В такой напряженной атмосфере, когда ты словно видишь, как огонь мед-
ленно подбирается по шнуру к пороховой бочке, и ждешь, что она вот-вот
взорвется, Скарлетт быстро встала на ноги. Хорошее здоровье, помогшее ей
перенести тяжелые дни в Таре, выручило ее и сейчас: через две недели
после рождения Эллы-Лорины она уже могла сидеть в постели и злилась на
свою бездеятельность. А через три недели встала и объявила, что хочет
ехать на лесопилки. Работа на обеих была приостановлена, потому что и
Хью и Эшли боялись оставлять свои семьи на целый день.
И тут грянул гром.
Фрэнк, чрезвычайно гордый своим отцовством, настолько осмелел, что
запретил Скарлетт покидать дом, когда вокруг так неспокойно. Она бы и
внимания не обратила на его запреты и все равно отправилась бы по своим
делам, если бы он не поставил лошадь и двуколку в платную конюшню и не
велел никому, кроме него, их давать. К тому же пока Скарлетт была нездо-
рова, он и Мамушка тщательно обыскали весь дом, нашли спрятанные ею
деньги, и Фрэнк положил их в банк на свое имя, так что теперь Скарлетт
не могла нанять даже бричку.
Скарлетт устроила страшный скандал, понося на все лады Фрэнка и Ма-
мушку, потом принялась их упрашивать и, наконец, все утро проплакала,
словно ребенок, раздосадованный тем, что ему чего-то не разрешают. Одна-
ко в ответ она слышала лишь: "Не надо так, лапочка! Вы же, деточка, нез-
доровы". И еще: "Мисс Скарлетт, если не перестанете так убиваться, у вас
молоко свернется и у крошки заболит животик, это уж: как пить дать".
Скарлетт в ярости ринулась через задний двор к Мелани и там излила
душу, крича на весь свет, что пойдет пешком на лесопилки, и пусть все в
Атланте узнают, какой негодяй у нее муж, и вообще она не позволит, чтобы
с ней обращались, как с капризной глупой девчонкой. Она возьмет с собой
пистолет и пристрелит всякого, кто посмеет ей угрожать. Она уже пристре-
лила одного и не без радости - да, да, именно не без радости - пристре-
лит другого. Да она...
Мелани, боявшаяся выйти даже на собственное крыльцо, была совершенно
потрясена, слушая такие речи.
- Ах, разве можно так собой рисковать! Я просто умру, если с тобой
что-нибудь случится! Прошу тебя!
- А я пойду! Пойду! Пойду!..
Мелани посмотрела на Скарлетт и поняла, что это не истерика женщины,
еще не пришедшей в себя после рождения ребенка. Она увидела на лице
Скарлетт ту же упрямую, необоримую решимость, какая часто появлялась на
лице Джералда О'Хара, когда он что-то твердо решил. Она обхватила Скар-
летт руками за талию и крепко прижала к себе.
- Это я виновата, что не такая храбрая, как ты, и держу Эшли дома,
тогда как он должен быть на лесопилке. О господи! До чего же я никчем-
ная! Дорогая моя, я скажу Эшли, что нисколечко не боюсь, я приду к тебе
и побуду с тобой и с тетей Питти, а он пусть едет на работу и...
Даже самой себе Скарлетт не призналась бы, что не считает Эшли спо-
собным со всем управиться, и потому воскликнула:
- Я этого не допущу! Какой от Эшли прок, если он будет все время тре-
вожиться за вас? Просто все такие противные! Даже дядюшка Питер отказы-
вается ехать со мной! Но мне плевать! Я отправлюсь одна. Весь путь прой-
ду пешком и где-нибудь да наберу команду черномазых...
- Ах, нет! Ты не должна этого делать! С тобой может случиться беда.
Говорят, что в бараках на Декейтерской дороге полно плохих негров, а
ведь тебе придется мимо них идти. Дай-ка подумать... Дорогая моя, обе-
щай, что ничего сегодня не предпримешь, а я пока подумаю. Обещай, что
пойдешь сейчас домой и ляжешь. Ты даже осунулась. Обещай же.
Поскольку Скарлетт действительно выдохлась после приступа злости, она
сквозь зубы дала Мелани обещание и отправилась домой, а дома высокомерно
отклонила все попытки восстановить мир.
К вечеру странная личность, прихрамывая, прошла сквозь живую изго-
родь, окружавшую дом Мелани, и заковыляла по двору тети Питти. Человек
этот был явно из "оборвышей" - как выражались Мамушка и Дилси, - которых
мисс Мелли подбирает на улице и пускает к себе в подвал.
А в подвале у Мелани было три комнаты, где раньше размещались слуги и
хранилось вино. Теперь Дилси занимала одну из этих комнат, а в двух дру-
гих вечно обретались какие-то несчастные, жалкие временные жильцы. Ник-
то, кроме Мелани, не знал, откуда они пришли и куда направляются, как
никто не знал и того, где она их подбирает. Возможно, негритянки были
правы и она действительно подбирала их на улице. Так или иначе, но по-
добно тому, как все видные или сравнительно видные люди стекались в ее
маленькую гостиную, люди обездоленные находили путь в ее подвал, где их
кормили, давали ночлег и отправляли в путь со свертком еды. Обычно оби-
тателями этих комнаток были бывшие солдаты-конфедераты, никчемные, нег-
рамотные, бездомные, бессемейные, скитавшиеся по стране в надежде найти
работу.
Нередко проводили здесь ночь и почерневшие, исхудалые деревенские
женщины с целым выводком светловолосых тихих ребятишек, - женщины, овдо-
вевшие во время войны, лишившиеся своих ферм, бродившие по стране в по-
исках потерянных, разбросанных по миру родственников. Иной раз соседей
возмущало присутствие чужеземцев, едва говоривших по-английски, а то и
вовсе не говоривших, - чужеземцев, которых привлекли на Юг цветистые
рассказы о том, что здесь легко можно нажить состояние. А как-то раз у
Мелани ночевал даже республиканец. Во всяком случае. Мамушка утверждала,
что это республиканец, она-де чует республиканца на расстоянии, совсем
как лошадь - змею, но никто ей не поверил, поскольку есть же предел даже
состраданию Мелани. Во всяком случае, все надеялись, что это так.
"Да, - подумала Скарлетт, сидевшая на боковой веранде в лучах бледно-
го ноябрьского солнца с младенцем на руках, - этот хромоногий, конечно
же, из тех несчастненьких, которых пригревает Мелани. И ведь не прикиды-
вается - в самом деле хромой!"
Человек, шедший через задний двор, припадал, как Уилл Бентин, на де-
ревянную ногу. Это был высокий худой старик с розовой грязной лысиной и
тронутой сединою бородой, такой длинной, что он мог бы засунуть ее за
пояс. Судя по его жесткому, изборожденному морщинами лицу, ему перевали-
ло за шестьдесят, но это никак не сказалось на его фигуре. Он был долго-
вязый, нескладный, но, несмотря не деревянную ногу, передвигался быстро,
как змея.
Поднявшись по ступенькам веранды, он направился к Скарлетт, но еще
прежде, чем он открыл рот и Скарлетт услышала его гнусавый выговор и
картавое "р", необычное для обитателя равнин, она уже поняла, что он -
из горных краев. Несмотря на грязную, рваную одежду, в нем была, как у
большинства горцев, этакая молчаливая непреклонная гордость, исключающая
вольности и не терпящая глупостей. Борода у него была в подтеках табач-
ной жвачки, и большой комок табака, засунутый за щеку, перекашивал лицо.
Нос был тонкий, крючковатый, брови густые и кустистые, волосы торчали
даже из ушей, отчего уши выглядели пушистыми, как у рыси. Одна глазница
была пустая, а от нее через щеку шел шрам, наискось пересекая бороду.
Другой глаз был маленький, светлый, холодный - он безжалостно, не мигая
смотрел на мир. За поясом у пришельца был заткнут большой пистолет, а
из-за голенища потрепанного сапога торчала рукоятка охотничьего ножа.
Он ответил холодным взглядом на вопрошающий взгляд Скарлетт и, прежде
чем что-либо произнести, сплюнул через балюстраду. В его единственном
глазу было презрение - не лично к ней, а ко всему ее полу.
- Мисс Уилкс послала меня поработать на вас, - заявил он. Слова выле-
тали из его глотки, словно вода из ржавой трубы - с трудом, как если бы
он не привык говорить. - Звать меня Арчи.
- Извините, но никакой работы, мистер Арчи, у меня для вас нет.
- Арчи - это мое имя.
- Извините. А как же ваша фамилия?
Он снова сплюнул.
- А это уж мое дело, - сказал он. - Арчи - и все.
- Мне, собственно, безразлично, как ваша фамилия! У меня для вас ра-
боты нет.
- А по-моему, есть. Мисс Уилкс очень расстроена, что вы, как дура
последняя, хотите разъезжать одна, так что она послала меня возить вас.
- Вот как?! - воскликнула Скарлетт, возмущенная грубостью этого чело-
века и тем, что Мелани вмешивается в ее дела.
Одноглазый смотрел на нее с тупой враждебностью.
- Да уж. Нечего женщине мужиков своих волновать - они же о ней забо-
тятся. Так что ежели вам надо куда поехать, повезу вас я. Ненавижу ниг-
геров - да и янки тоже. - Он передвинул комок табака за другую щеку и,
не дожидаясь приглашения, сел на верхнюю ступеньку веранды. - Не скажу,
чтобы я так уж любил раскатывать с бабами, да только мисс Уилкс - она
такая добрая - дала мне переночевать у себя в подвале, ну и попросила
повозить вас.
- Да, но... - беспомощно пробормотала было Скарлетт и, умолкнув, пос-
мотрела на него. А через мгновение улыбнулась. Ей вовсе не нравился этот
престарелый головорез, но его присутствие могло кое-что упростить. С ним
она сможет поехать в город, наведаться на лесопилки, побывать у покупа-
телей. За нее уже никто не будет тревожиться, а самый вид ее будущего
спутника исключает сплетни.
- По рукам, - сказала она. - Если, конечно, мой муж не будет возра-
жать.
Потолковав наедине с Арчи, Фрэнк нехотя согласился и дал знать в
платную конюшню, чтобы Арчи выдали лошадь и двуколку. Он был огорчен и
разочарован, видя, что материнство не изменило Скарлетт, как он надеял-
ся, что раз уж: она решила вернуться на свои чертовы лесопилки, то Арчи
им сам бог послал.
Так на улицах Атланты появилась эта пара, вызвавшая поначалу всеобщее
удивление. Арчи и Скарлетт, конечно, не очень-то подходили друг к другу:
грязный, свирепого вида старик с деревянной ногой, торчавшей над облуч-
ком, и хорошенькая, аккуратненькая молодая женщина с сосредоточенно нах-
муренным личиком. Их можно было видеть в любой час в любом месте Атланты
и в округе; они редко переговаривались и явно терпеть друг друга не мог-
ли, но тем не менее нуждались друг в друге: он нуждался в деньгах, она -
в его защите. Во всяком случае, говорили городские дамы, так оно лучше,
чем открыто разъезжать по городу с этим Батлером. Они, правда, недоуме-
вали, куда девался Ретт, ибо он вдруг покинул город три месяца назад, и
никто, даже Скарлетт, не знал, где он.
Арчи был человек молчаливый. Он никогда сам не заводил разговора, а
на все вопросы обычно отвечал лишь междометиями. Каждое утро он вылезал
из подвала Мелани, садился на ступеньках крыльца тети Питти, жевал свой
табак и сплевывал, пока не появлялась Скарлетт, а Питер не выводил ло-
шадь с двуколкой из конюшни. Дядюшка Питер боялся его разве что немногим
меньше черта или ку-клукс-клана, и даже Мамушка молча и боязливо обходи-
