что однажды у них был их король. Сердце его, помимо них, радело о многом
- о собственном главенстве, о величии Франции и о всеобщем мире. Однако
первыми были у него они, самыми близкими его сердцу, когда были бедны. В
народной памяти единственный король.
Seui roi de qui le pauvre ait garde la memoire.
ALLOCUTION D'HENRI QUATRIEME
ROI DE FRANCE ET DE NAVARRE
du haut d'un nuage qui le demasque pendant I'espace
d'un eclair, puis se referme sur lui
On m'a conjure, on a voulu s'inspirer de ma vie, fame de pouvoir me
la rendre. Je ne suis pas tres sur, moi-meme, de desirer son retour, et
encore moins, de bien comprendre pourquoi j'ai du accomplir ma destinee.
Au fond, notre passage sur la terre est marque par des peines et des
joies etrangeres a notre raison, et parrots au-dessous de nous memes.
Nous ferions mieux, si nous pouvions nous regarder. Quant aux autres,
ils m'ont assurement juge sans me voir. Certain jour, jeune encore,
quelqu'un, s'approchant par derriere, me ferma les yeux de ses mains; a
quoi je repondis que pour Poser, il fallait etre ou grand ou fort
temeraire.
Regardez moi dans les yeux. Je suis un homme comme vous; la mort n'y
fait rien, ni les siecles qui nous separent. Vous vous croyez de grandes
personnes, appartenant a une humanite de trois cents ans plus agee que
de mon vivant. Mais pour les mons, qu'ils soient morts depuis si
longtemps ou seulement d'hier, la difference est minime. Sans compter
que les vivants de ce soir sont les morts de demain. Va, mon petit frere
d'un moment, tu me ressembles etrangement. N'as-tu pas essuye les revers
de la guerre, apres en avoir connu la fortune? Et 1'amour done, ses
luttes ahannantes suivies d'un bonheur impatient et d'un desespoir qui
perdure. Je n'aurais pas fini poignarde si ma chere maitresse avait
vecu.
On dit cela, mats sait-on? J'ai fait un saut perilleux qui valait
bien ces coups de poignard. Mon sort se decida au meme instant que
j'abjurai la Religion. Cependant, ce fut ma facon de servir la France.
Par la, souvent nos reniements equivalent a des actes, et nos faiblesses
peuvent nous tenir lieu de fermete. La France m'est bien obligee, car
j'ai bien travaille pour elle. J'ai eu mes heures de grandeur. Mais
qu'est-ce qu'etre grand? Avoir la modestie de servir ses semblables tout
en les depassant. J'ai ete prince du sang et peuple. Ventre saint gris,
il faut etre 1'un et 1'autre, sous peine de rester un mediocre amasseur
d'inutiles deniers.
Je me risque bien loin, car enfin, mon Grand Dessein est de 1'epoque
de ma decheance. Mais la decheance n'est peut-etre qu'un achevement
supreme et douloureux. Un roi qu'on a appele grand, et sans doute ne
croyait-on pas si bien dire, finit par entrevoir la Paix eternelle et
une Societe des Dominations Chretiennes. Par quoi il franchit les
limites de sa puissance, et meme de sa vue. La grandeur? Mais elle n'est
pas d'ici, il faut avoir vecu et avoir trepasse.
Un homme qui doit cesser de vivre, et qui le sent, met en chemin
quand meme une posterite lointaine, abandonnant son osuvre posthume a la
grace de Dieu, qui est certaine, et au genie de siecles qui est
hasardeux et qui est incomplet. Mon propre genie 1'a bien ete. Je n'ai
rien a vous reprocher, mes chers contemporains de trois siecles en
retard sur moi. J'ai connu 1'un de ces siecles, et qui n'etait plus le
mien. Je lui etais superieur, ce qui ne m'empechait pas d'etre meme
alors un rescape des temps revolus. Le suis-je encore, revenu parmi
vous? Vous me reconnaitriez plutot, et je me mettrais a votre tete: tout
serait a recommencer. Peut-etre, pour une fois, ne succomberais-je pas.
Ai-je dit que je ne desirais pas revivre? Mais je ne suis pas mort. Je
vis, moi, et ce n'est pas d'une maniere surnaturelle. Vous me continuez.
Gardez tout votre courage, au milieu de 1'affreuse melee ou tant de
formidables ennemis vous menacent. II est toujours des oppresseurs du
peuple, lesquels oncques n'aimai; a peine ont-ils change de costume,
mats point de figure. J'ai hai' le roi d'Espagne, qui vous est connu
sous d'autres noms. II n'est pas pres de renoncer a sa pretention de
suborner 1'Europe, et d'abord mon royaume de France. Or, cette France
qui fut mienne, en garde le souvenir; elle est toujours le poste avance
des libertes humaines, qui sont liberte de conscience et liberte de
manger a sa faim. II n'y a que ce peuple qui, de par sa nature, sache
aussi bien parler que combattre. C'est, en somme, le pays ou il у a le
plus de bonte. Le monde ne peut etre sauve que par 1'amour. A une epoque
de faiblesse, on prend violence pour fermete. Seuls les forts peuvent se
permettre de vous aimer, puisque aussi bien, vous le leur rendez
difficile.
J'ai beaucoup aime. Je me suis battu et j'ai trouve les mots qui
saisissent. Le francais est ma langue d'inclination: meme aux etrangers
je rappellerai que 1'humanite n'est pas faite pour abdiquer ses reves,
qui ne sont que des realites mal connues. Le bonheur existe.
Satisfaction et abondance sont a portee de bras. Et on ne saurait
poignarder les peuples. N'ayez pas peur des couteaux qu'on depeche comre
vous. Je les ai vainement redoutes. Fakes mieux que moi. J'ai trop
attendu. Les revolutions ne viennent jamais a point nomme: c'est
pourquoi il faut les poursuivre jusqu'au bout, et a force. J'ai hesite,
tant par humaine faiblesse que parce que je vous voyais deja d'en haut,
humains, mes amis.
Je ne regrette que mes commencements, quand je bataillais dans
1'ignorance de tout ce qui devait, par la suite, m'advenir: grandeur et
majeste, puts trahison amere, et la racine de mon coeur morte avant moi,
qui ne rejettera plus. Si je m'en croyais, je ne vous parlerais que de
cliquetis d'armes, et de cloches faisant un merveilleux bruit, sonnant
1'alarme de toutes parts, les voix criant incessamment: Charge! charge!
et tue! tue! J'ai failli etre tue trente fois a ce bordel. Dieu est ma
garde.
Et voyez le vieil homme qui n'a eu aucune peine a vous apparaitre,
quelqu'un m'ayant appele.
En guise de rideau, le nuage d'or se referme sur le roi.
ОБРАЩЕНИЕ ГЕНРИХА ЧЕТВЕРТОГО, КОРОЛЯ ФРАНЦИИ И НАВАРРЫ,
Из облака, которое открывает его на миг, а потом смыкается над ним.
Меня призвали, чтобы вдохновиться примером моей жизни, не будучи в
силах вернуть мне эту жизнь. Я и сам не уверен, хочу ли я ее возврата, и
еще меньше понимаю, почему мне пришлось принять такую судьбу. В сущнос-
ти, земной наш путь отмечен горестями и радостями, неподвластными нашему
разуму и нередко недостойными нас. Мы поступали бы лучше, если бы смот-
рели на себя со стороны. А вот другие, те, без сомнения, судили обо мне,
не видя меня. Однажды, в годы юности, кто-то, подойдя сзади, прикрыл мне
глаза руками; я тогда сказал, что отважиться на это мог только великий
человек или большой смельчак.
Посмотрите мне в глаза. Я человек, подобный вам: смерть тут ни при
чем и ни при чем века, разделяющие нас. Вы мните себя взрослыми людьми,
потому что ваше поколение на триста лет старше моих современников. Но
для мертвецов почти нет разницы - мертвы ли они так давно или умерли
только вчера. Не говоря уже о том, что живые сегодня могут стать завтра
мертвецами. Послушай, меньший мой брат на мгновение, ты удивительно по-
хож на меня. Ведь и ты испытал превратности войны, сперва узнав ее уда-
чи? А любовь, со всеми перипетиями борьбы, с торопливым счастьем и отча-
янием без конца! Я не погиб бы от кинжала, если бы бесценная моя повели-
тельница была жива.
Так мы говорим, но что мы знаем? Я совершил опасный прыжок, который
стоил многих ударов кинжалом. Участь моя решилась в ту минуту, как я от-
рекся от истинной веры. Однако этим я послужил Франции. Ибо нередко наше
отступничество равноценно подвигу, а наши слабости могут заменить стой-
кость. Франция многим обязана мне, потому что я много потрудился для
нее. У меня были минуты величия. Но что значит быть великим? Это значит
иметь скромность служить своим ближним, будучи выше их. Я был принцем
крови и простолюдином. Надо быть тем и другим, чтобы не остаться ничтож-
ным и ненужным крохобором.
Я что-то слишком занесся, ибо мой Великий план задуман все-таки в го-
ды заката. Но, быть может, закат - это и есть высшее и мучительное за-
вершение. Король, которого называли великим, не понимая даже, сколь это
справедливо, под конец провидит вечный мир и союз христианских госу-
дарств. Тем самым он выходит за пределы своего могущества и даже своей
жизни. Величие? Да ведь оно не от мира сего, для него надо прожить жизнь
и умереть.
Человек, чья жизнь должна оборваться, в предчувствии конца проклады-
вает путь далекому потомству, предавая свой посмертный труд на милость
божию, которая непреложна, и гению веков, который дерзновенен и далек от
совершенства. Таков был и мой гений. Мне не в чем укорять вас, дорогие
мои современники, отставшие от меня на три века. Я видел один из них,
это был уже не мой век. Я был выше его, что не мешало мне и тогда быть
обломком минувших времен. Таков ли я и теперь среди вас? Нет, вы бы
признали меня, и я повел бы вас, и все пришлось бы начать сызнова. Быть
может, на сей раз я не погиб бы. Я, кажется, сказал, что не хотел бы
воскреснуть? Да ведь я и не умер. Я живу, и вовсе не как призрак. Вы
продолжаете меня.
Не теряйте мужества посреди жестокой схватки, где столько грозных
врагов ополчилось на вас.
Угнетатели народа, претившие мне, не перевелись по сей день, разве
что изменили одежду, но не лицо. Я ненавидел короля Испанского, который
знаком вам под другими именами. Он и не думает отказаться от намерения
поработить Европу, начав с моего королевства Франции. Но Франция ког-
да-то была моей и не забыла об этом, по-прежнему стоит она на страже че-
ловеческих свобод - свободы совести и свободы есть досыта. Лишь этот на-
род одарен от природы способностью одинаково хорошо говорить и сра-
жаться. Вот поистине страна, исполненная доброты. Мир же может быть спа-
сен только любовью. В периоды бессилья жестокость принимают за твер-
дость. Только сильные могут отважиться любить вас, ибо, по правде ска-
зать, вы им в этом не помогаете.
Я много любил. Я сражался и умел увлекать словами. Всем языкам я
предпочитаю французский; но и чужестранцам хочу я напомнить, что челове-
честву незачем отрекаться от своих мечтаний, ибо они лишь непознанная
действительность. Счастье существует. Изобилье и довольство у вас под
рукой. И целые народы кинжалом не сразишь. Не бойтесь убийц, которых по-
сылают к вам. Я тщетно остерегался их. Действуйте умнее меня. Я слишком
долго ждал. Революции не свершаются в назначенный час, вот почему надо
доводить их до конца, пусть с помощью силы. Я же колебался, как из чело-
веческой слабости, так и потому, что видел вас уже сверху, сыны челове-
ческие, мои друзья.
Жалею я лишь о первых моих шагах, когда я сражался, не ведая того,
что ждет меня впереди: власть и величие, потом горькая измена и раньше
меня засохшие корни моего сердца, которые больше не дадут ростков. Если
бы я дал себе волю, я говорил бы вам лишь о звоне оружия и о колоколах,
что гудят так мощно, со всех сторон бьют тревогу, меде тем как стоит не-
молчный крик: "Режь! Режь! Бей! Бей!" Тридцать раз грозила мне смерть в
этом содоме. Господь мой щит.
Взгляните же на старика, который не замедлил явиться вам, стоило лишь
позвать его.
Золотое облако, заменяющее занавес, смыкается над королем.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Прощай и люби меня (лат.).
2. Посмотрим (ит.).
3. Грозит раскол в Галлии (лат.).
4. Коль дарования нет, рождается стих возмущеньем (лат.).
