"Решительное нет -- идиотизму",-- мысленно заявил себе Сережа.
"Но не будь ты идиотом, тебя бы здесь вообще не было бы,-- возразил он сам
себе.-- Надо все-таки перешагнуть через перила, то есть размочить горло и
сказать старому пню: я куплю этого раба."
"Я куплю этого раба. Ведь это же раб. Рабы покупаются и продаются. Если я
Кураев, то имею право на что-то такое... Нет, Даша, это не иллюзия внешнего
мира, не омраченные дхармы, это..."
Шрагин подошел к старику.
-- О, почтенный хайлендер, да продлит Аллах твои годы...
Старик заулыбался, видимо ему понравилось.
-- Да пошлет Аллах умножение твоим силам и всему, что в доме есть твоем...
Но украшает ли этот паршивый невольник твой дом, не продашь ли ты его мне?
Горец согласился активным киванием:
--... И плясать перестал совсем. Раньше плясал, как медведь, а сейчас только
жрать просит. Вчера старший мой сын хотел уже зарезать его, да продать на
органы, но как раз время намаза пришло. Может сегодня зарежет... А сколько
дашь за Васька?
-- А его Васек зовут?
-- Шайтан знает, как его зовут. Мы его Васькой зовем, он и откликается. А ты
из Москвы, сынок?
-- Почти что, дедушка.
-- У меня там младший учится, на менеджера. Это ведь экономист по-старому.
Я ведь тоже когда-то экономистом был, в Росжиртресте работал, пятьдесят лет там
оттрубил, а какую мне сейчас из Москвы пенсию присылают? На нее даже рожок к
"калашу" не купишь. Шайтан их побери. Так сколько дашь за этого молодого
бычка?
-- За этого молодого, так сказать, бычка тысячу дам.
-- Рублей?-- стал уточнять горный пенсионер.
-- Обижаешь, дедуля. Долларов.
Рот старика оголился в улыбке -- пеньки и золото. Он слегка облизывался и
ждал денег.
Сережа стал отсчитывать, с тоской глядя на никудышную фигурку "молодого
бычка", затем вложил в корявую руку горца пачку зеленых.
-- На, жируй, дедушка, только не налегай на "Сникерсы", а то будешь в
сортире много сидеть, и твои бараны к другому уйдут.
-- Не захотят, гость дорогой. Я им заместо отца. Сейчас ягненка зарежу, и
тебя так угощу, дорогой, что век не забудешь.
"Да провались ты вместе со своим угощением, басурман, нашел барана. Так я к
тебе и пошел с карманами, набитыми стобаковыми бумажками..."
-- А цепь-то можно снять?
Лелея какие-то потайные планы, пенсионер дал отрицательный ответ.
-- Ключи - дома, дорогой.
-- Ладно, сами снимем...
Старик, переслюнявив купюры, пошел домой один, забыв от радости о ведрах с
водой и баранах.
А Шрагин взял цепь и повел "покупку" к микроавтобусу -- парень, похоже, мало
что отражал и двигался так, как будто в нем отсутствовал позвоночник.
-- Мне о тебе другое сказывали, Кураев,-- сказал Петуховский, поморщившись
при виде Васька.-- Что ты на копейку не прогадаешь.
-- А с чего ты взял, что я прогадал? Купил "молодого бычка" за смешные
деньги. Будет оружие таскать.
-- Оружие таскать? Этот доходяга? Да он в любой момент может тапки откинуть
и нам еще закапывать эту падаль придется.
-- Ну, будет белье стирать и кашку варить. Ты кашку ешь? Надо
есть, чтобы в животе не бурчало.
-- Кашку варить, в попку давать,-- сказала вынырнувшая морда Дани.
-- Ты что с Никитой развелся уже, ищешь удовольствия на стороне? Ладно,
дискуссия закончена. Всем по местам и думать о чем-нибудь прекрасном, например
о гонораре. Васек, давай в микроавтобус.-- предводитель крикнул в салон.-- Эй,
мужички, посторонись, пропустите арапчонка, пускай сядет.
-- Да куда эту кучу дерьма!-- рявкнул Никита и ударил Васька ногой, да так,
что тот мигом растянулся у входа.
-- Пусть педерал в багажнике джипа едет,-- добавил Даня.- И вообще мы с
Никитой не мужики, а запорожские казаки.
Сережа схватил Даню пятерней за щекастую физиономию и толкнул есть мочи.
Ненароком получилось неплохо.
-- Слушайте вы, не-мужики, я тут решаю, кто запорожский, допорожский или
жопорожский казак.
-- Так воняет же,-- обиженно заныл Даня.
-- А мне не ваняет.-- сказал вдруг Саит и усадил Ваську рядом с собой, затем
протянул ему банку тушенки,-- на жри... Сам у Рахмона год в цепях прасидел,
знаю, что такое. Вэрнусь, обязатэльно зарэжу.
Шрагин сел в джип и почувствовал на себе напряженный скребучий взгляд
Петуховского. Веселья уже не получалось, хотя Аблотия-первый по прежнему
распевал абхазские застольные, и имелась в заначке еще бутылка каберне.
"Этот гад что-то стал подозревать,-- с горечью подумал Сережа.-- Значит, и
затевает что-то." От мрачных мыслей Шрагина отвлекло еще более мрачное явление.
Из придорожного марева возник патруль из трех человек, гранатомет у одного,
у других автоматы. Гранатомет уже лежал на плече и готов был к боевому пуску.
Надо было тормозить.
Один из патрульных просунул мохнатую физиономию в окно джипа.
-- Кураев тут?
-- Ну, я,-- сказал Сережа, привычно роняя сердце в пятки.-- В чем дело?
-- Все в порядке, Кураев. Мы от Шамиля Валиева. Он просил тебя к нему
заехать. Через пять километров будет развилка. Свернешь налево и пару
километров вниз по склону. Там поселок. Шамиль тебя сейчас в другом месте
встречает, но к вечеру там будет.
-- Спасибо за информацию... Трогай, Аблотия.-- распорядился Шрагин и
маленький конвой двинулся дальше. "Если бы не "Корней Червяковский", я бы уже
напоролся на этого приставучего Валиева."
Несколько минут спустя Шрагин добавил.
-- Никуда не сворачиваем, Аблотия, прямо едем.
-- Ты прямо, как будто с Шамилем не хочешь видеться,-- укоризненно сказал
Петуховский.-- В горах так не принято. Ты же это лучше меня должен знать.
Сквозь сытую внешность отставника, казалось, проступила личина гнусного
тролля все с теми же оловянными глазами прагматика.
"Похоже, гнида Петуховский дал весточку Шамилю. Сообщил о моем маршруте еще,
наверное, там, на рынке, где маячил тот самый торговец сидюками. Отставник
хренов не успокоится, пока не столкнет меня нос к носу с этим головорезом
Валиевым..."
Они проехали развилку, когда уже садилось солнце, и накрутили еще семь
километров в гору.
-- Что-то не нравится мне это место,-- сказал Шрагин неподалеку от крутого
поворота.
И в самом деле дорога обививала сейчас узкой пыльной ленточкой заросшую
зеленью высоту.
-- Вот и надо было заехать к Шамилю,-- сказал Аблотия,-- он бы провожатых
дал.
-- Остановись тут. Я хочу подняться наверх, глянуть туда-сюда. Петуховский,
ты идешь со мной.
-- Да мне как то и здесь хорошо.
-- Я тебя нанял и ты идешь со мной. Понял? Это тебе не Красная Армия.
Шрагин взял АКМ, дернул затвором досылая патрон. Петуховский стал
прилаживать к своему "калашу" ночной прицел. Он -- плохой солдат, но опасный
враг, подумал Шрагин. Типаж Кураева. Пособник варваров, сообщник Силы, как бы
она не выглядела. Только без
Кураевского интеллекта. Хотя мозжечок у них одинаковый -- раз почувствовал у
кого-то слабину, значит это добыча, рви ее, добивай.
Они поднимались по узкой козьей тропе, выделывающей
разнообразные курбеты на крутом склоне.
-- Теперь разделимся, ты налево, я направо, встретимся там наверху.-- сказал
Сережа, устав от напряженного соседства с врагом.
Петуховский давно уже все понял и принял условия игры. У него была большая
фора. Боевой офицер как никак. А Сережа последний раз стрелял из автомата
двадцать лет назад, да и то по нарисованной на картоне фигуре потенциального
противника.
Вот уже шаги врага стали неслышны. Охота началась. Оба волки и оба бараны.
Нет, кто-то больше баран, и этот "кто-то", похоже, Шрагин. Как в этой зелени
вообще что-либо разобрать, в обычном глазу рябит, а в искусственном разрешения
не хватает.
Сквозь прореху в листве вдруг открылся вид на долину, за которой опускалось
солнце. По противоположному склону рассыпался аул. Лермонтов-Юрт. Гнездовье
Вахи Абдуллаева.
Даша говорила, что там базируется крупный интернетовский узел Jihad.net и
группировка хакеров-исламистов, в основном из Пакистана и Ирана, совершающих
атаки на сайты "неверных".
Под закатными лучами как раз заблистала здоровенная тарелка сателлитовой
антенны.
Интересная тут жизнь идет, насыщенная, только гниют отрезанные головы, режут
как ягнят пленных мальчишек и морят в ямах пленных девчонок. У кого-то эти
мальчики и девочки единственные и неповторимые, а здесь они ресурс, или просто
мясо. Экономика человеческого тела развивается в горах неплохо, в отличие от
традиционного сыроварения и стрижки баранов.
Шрагин вдруг прекратил думать. Сенсорный коннектор просигналил, что он в
опасности. Враг выследил его, враг был недалеко, и вражеская пуля должна была
еще больше укоротить расстояние.
Висок заныл, как будто почувствовал острый взгляд вражеского прицела.
Как бы то ни было, восточную сторону скалы, скатывающуюся в долину, Шрагин
худо-бедно держал под наблюдением. Значит, вражеский ствол смотрит с запада.
Шрагин юркнул под куст и тут над его головой ударила очередь.
Враг его видит, а он врага нет. Ничего в глазах кроме листвы, темной и
малоразличимой, похожей на густой сироп. Все контуры сливаются в какую-то
одноцветную муть. Быстро исчезает солнечный свет -- на юге так принято, раз и
нету. И инфракрасная камера киберглаза намного слабее, чем хороший ночной
прицел, стоящий на АКМ у Петуховского.
Зачастил, а потом стал слабеть пульс -- значит, страшно. В любом случае
расслабиться надо, хоть на десять секунд заняться дань-тянем. Шрагин
повернулся на спину и посмотрел на ветки, которые были сбиты автоматной
очередью. Вот одна, а там подальше еще две -- кажется ясно, откуда был выстрел.
Сережа двинулся пластунским манером по вредному кустарнику, который хватал
его миллионом коготков за ткань, за кожу. Брякнула еще одна очередь, мощно
пробив воздух, но пули уже целили не в него. Стрелок потерял Шрагина из виду.
Прототипинг-сканер подморозил наружнее пространство и из цветочно-
лиственной мути показались кристаллы объектов. У всех одинаковая суть -- есть и
пить свет, тянуться к свету... А вот на фоне лесных существ проявилась
маленькое инородное тело, злобная опухоль.
Шрагин прополз еще десять цеплячих метров и увидел что-то недревесное в
просвете листвы -- кажется, человек. Если это человек, то -- Петуховский. И
если сейчас не пришить отставника, то отставник пять минут спустя пришьет его.
Там, в Дюссельдорфе, уже пришлось убить человека, но тогда Шрагин вовсе не
собирался... Подпрограммист послал в указательный палец, лежащий на спусковом
крючке, надрывный сигнал...
Автомат дернулся в руках, послав одинокую пулю...
Через пять минут нашелся Петуховский. Он сидел, уронив голову на колени,
вроде как заснул по-ямщицки. Сережа несколько минут томился, ожидая, что тот
вдруг выпрямится и с диким хохотом стрельнет в упор. Однако кровь текла на
колени Петуховского и ничего не менялось. Шрагин не стал проверять ему пульс,
он просто забрал АКМ с дорогим ночным прицелом и стал спускаться со скалы.
Джип и микроавтобус ждали его, боязливо приникнув к скальной стене.
-- Ну и где Константин?-- спросил Аблотия-первый голосом человека,
привыкшего к повышенной смертности в горах.
-- Нету Константина. Какой-то отморозок снял его из автомата. Ну, а я этого
отморозка ровно в лобешник угостил. Потому что глаз у меня не простой, а
алмазный.
2.
Вопрос как будто был исчерпан, по крайней мере никто не требовал
дополнительных разъяснений по части таинственного исчезновения Петуховского,
но, в целом, соратники сникли, острее почувствовав свою незащищенность от
Фатума и Рока.
И до полуночи просидели у вялого костерка почти в полном оцепенении,
потягивая "Туборг" и изредка вставая, чтобы отлить.
-- Давай-ка вместо со мной за хворостом,-- скомандовал Лже-Кураев ВаськУ,
когда остальные явно задремали.
Экс-раб с помощью сердобольного Саита уже избавился от кольца в носу, где
остались только гноящиеся дырки, и перестал внешне напоминать знак вопроса,
хотя взгляд имел по-прежнему тусклый.
-- Откуда?-- спросил Шрагин, оставив живописную группу разбойников метров в
