Священный!
Свято число его - пять сотен. Священна клятва, соединяющая всех
бойцов с такой же неразрывностью, как неразрывны после проковки нити
твердого и мягкого металла, образующие узор на булатном клинке.
Свято и нерушимо место командира - в центре первого ряда атакующих...
Махайра же отряд - разлучил. И было решиться на это не легче, чем
выйти на бой с жезлоносцами, преступившими Запрет.
Потому что связь, возникающая меж душами воинов - от момента
принесения клятвы до конца боя, - прочнее даже самого лучшего из сортов
булата".
БЫЛО ЖЕ - ТАК:
7
ВОТ КАК БЫЛО:
"...На две части разделил Махайра отряд. И случайно ли, нет ли, но
оказались те части равными. И числом, и деяньями, кои им предстояло
свершить.
В первую часть - меткие стрелки, никогда не промахивающиеся. Были там
лучники, бьющие птицу в глаз на лету и способные пронзить стрелой доску из
дерева ангпиту толщиной в три пальца за четыреста шагов. Были арбалетчики,
разящие птицу в зрачок глаза и пробивающие такую же доску за семьсот
пятьдесят шагов.
Дерево ангпиту столь прочно и тяжело, что - всем ведомо - тонет в
воде.
И не только в воде рек, порожденных тающим ледником, но и в соленых,
вязких водах Океана.
Отделив стрелков, разместил он их за вершиной одного из холмов так,
что скрывал их гребень. И сказал: здесь ждите, пока скомандую я.
И еще сказал: начинайте разить на всю длину полета стрелы. Но при
этом будьте столь же метки, как если бы враг был от вас не дальше, чем
различим цвет глаз его.
Сумеете ли? - спросил.
И отвечено было ему, что сумеют.
Во вторую часть отряда - мечевые бойцы вошли. Из тех, что восемь
трехпальцевых досок разрубают, держа двуручный меч одной рукой. Это - о
силе сказано.
О быстроте же можно сказать: поставь такого с мечом на открытое место
и выведи против него троих лучников. И пусть пошлют в него свои стрелы
одновременно. И не будет другого исхода: две стрелы отобьет, от третьей
уклонится. Разве что такой исход: перерубит одну стрелу, а уклонится от
двух других.
Отобрав их, повел к невысокой гряде, где надлежало пройти Крагерам. И
сам встал в середину первого ряда. Нет, не встал, а лег. И отряд свой
положил на снег.
И сказал: лежите, пока не скомандую. Вам команда будет иная, чем тем,
кто залег на холме.
И нужды указывать вам, что делать, - нет. Пусть каждый делает то же,
что и я..."
А первые два отряда шли беззаботно, полагаясь на силу своих жезлов...
нет, автоматов. Перебрасывались шуточками, смеялись, не глядя по
сторонам...
И то сказать: к чему приглядываться? Открыта долина, ни спрятаться на
ней, ни залечь. Неровности - малы, и за ними тоже не укроешься.
Ну, не то что совсем не укроешься, - быть может, шагах в пятидесяти
тебя видно и не будет... Но - не ближе.
Если же кому-то хочется быть расстрелянным именно с пятидесяти шагов
- что ж, это его дело. Целиться так еще удобнее, чем, скажем, с
тысячешагового рубежа. А вплотную - все-таки не подойти.
Человек - не малая цель, в горного зяблика не превратится. Отряд -
тем более...
Большие холмы? Да, есть они. Но - по бокам долины. Вдалеке.
Вдалеке...
Должно быть, именно так думали Крагеры. По крайней мере, до того
момента, как по ним ударил сплошной ливень стрел.
"...И все сталось так, как и было задумано Стражем Границ.
Когда приблизились враги к поперечной гряде, трижды вскричал он,
коротко и пронзительно - так, как кричит горный жаворонок.
Это был сигнал для стрелков. Потому что не поют жаворонки, когда
земля укрыта снегом.
И встали стрелки, подняв свое оружие. Далеко было до Крагеров, лишь
немногим менее предела, на который посылает стрелу большой лук.
Сказал тогда младший из лучников:
- О, братья мои! Мыслимо ли - точно пустить стрелу в такую даль? Быть
может, в лошадь или быка попаду я - если будут стоять они на месте. Но не
могу я увидеть цвет глаз наступающих. И не по силам это смертному!
И ответил стоящий рядом с ним, старший по возрасту:
- Совета ли спрашивали у тебя? Либо твоего мнения, что по силам
смертному, что нет? Или и сам ты не знаешь, какого цвета глазная радужина
у твоих врагов? Черна она, словно провал бездонный, так как сквозь
глазницы их просвечивает нутро их души. Так делай же, что приказано!
И, ни слова более не сказав, натянул тетиву юноша. А разом с ним
взяли прицел все остальные.
И каждый из них различил цвет глаз того, в кого целился. Потому что
душа невидимо изливалась оттуда.
Когда же души нащупывают друг друга - нет между ними расстояния. И
уже нечто большее, чем сам человек, оценивает дальность, высоту, поправку
на ветер...
Да, не только человеческая рука натягивает гнутую палку. Не только
сплетенная из воловьих жил тетива вбирает в себя запас накопленной силы.
И не одна стрела летит в цель..."
Кто стрелял? Откуда?!
Те, кто успел вскинуть автоматы, открыли огонь наугад. Потом они
определили, на каком из холмов расположились стрелки. Но это им не
помогло. И даже не потому, что уже поздно было.
Расстояние было слишком уж велико не для пули - пуля-то, не будучи
живой, расстояний не выбирает - а для самих автоматчиков. Чтобы стрелять
на такую дистанцию - надо снайпером быть.
Да еще по едва различимым за гребнем мишеням. Да еще против солнца,
против его слепящих лучей...
Снайперов же - не хватало. По той же причине, что и осторожности не
хватило первым отрядам.
Слишком уж велика была вера Крагеров в собственную несокрушимость.
Мнилось им, что одно лишь нарушение Запрета само по себе даст им победу...
"Расстояние было большим, чем то, с которого пробивают доску ангпиту.
Да и доспехи ведь прочнее доски трехпальцевой...
Но не спасла наступающих удаленность, не спасла и броня. Свершилось
то, что предначертано.
Тех, кто не прикрыл лицо, стрелы били в лицо. Тех, кто прикрыл, -
поражали в глазную щель забрала. И не было промахов.
И не было раненых.
Через минуту же - не было первого из отрядов. Словно и не бывало
вовсе.
Лишь малая толика Крагеров уцелела - числом дюжины в четыре. Каждый
из них тоже пролил свою кровь. Поразили их стрелы в кисть правой руки - и
не держать им в ней больше жезл Запрета, за треххвостый цеп тоже не
схватиться.
Сделано это было не по недосмотру, а с умыслом..."
Стрела - даже на излете, даже идя по крутой дуге - сохраняет
достаточно силы, чтобы пронзить и мягкую плоть, и кости скелета. Главное -
суметь попасть...
Крагеры так и не поняли, как ухитрились это сделать их противники.
Хотя и очень стремились понять - чтобы овладеть подобной меткостью,
использовать ее во владении своим оружием Запрета.
Всегда Зайст защищался от них. Никогда им не приходилось защищаться
от других сыновей Зайста. Поэтому и не понимали они многого. Очень
многого.
И дивились их предводители, что нераскрытым остается для них секрет
предельной меткости.
И предельной силы.
И предельного - вернее, беспредельного, - мужества.
Потому дивились они, что неведомо им было, какая сила встает за
спиной человека, обороняющего свой дом и свою честь...
Пока что дело обстояло так.
Те, кто получил звенящую, трепещущую смерть в лицо - медленно оседали
наземь. Никто из них не успел почувствовать свою гибель.
Когда острие стрелы, пройдя сквозь череп, упруго звенит, ударяясь
изнутри о сталь назатыльника шлема, - смерть приходит раньше, чем боль...
Остальные же - раненые, обезоруженные - бежали. Нет, все-таки не
бежали: не таковы были Крагеры, чтобы спасать себя бегством.
Они были в полной уверенности, что просто перегруппировывают свои
ряды. Сейчас, вот сейчас они объединятся со вторым отрядом, который
следует за ними почти вплотную и уже изготовился к стрельбе...
Но, бросившись назад, они загородили обзор автоматчикам второго
отряда. Сбили им верный прицел.
Собственно, для того их и оставили в живых. Но в те бесконечно долгие
секунды этого не понял никто.
И тогда перед Крагерами словно из-под земли выросли меченосцы,
атакующие не плотной шеренгой, а в рассыпном строю - чтобы труднее было
попасть.
Многое сыграло тут свою роль - и шок, и внезапность нападения. Едва
ли не самым главным было то, что второй отряд уже настроился на поединок с
лучниками. К ближнему бою он не был готов.
Да еще поди разбери, кто из бегущих навстречу свой, кто - чужак.
Вдобавок Крагеры вообще не представляли, что кто-то может атаковать
их с мечами наперевес. Причем не наобум, в смелости отчаяния, а умно,
обдуманно.
Несколько секунд ушло на замешательство. Еще несколько было потеряно,
когда воины уже оценили обстановку, но не решались открыть огонь, чтобы не
перебить своих же.
А потом не было у них больше секунд...
- Что там творится? - спросил Крагер всех Крагеров. Он уже не просто
указывал вперед простертой рукой. Теперь в руке его был эспадон, и
удерживал он его с той же легкостью, с какой рядовой воин кинжал держит.
Ближайший из свиты растерянно пожал плечами:
- Не знаю, вождь!
Взмах - и по земле покатилась голова, пятная красным белизну снега.
- Так что же произошло там? - теперь вопрос был обращен к другому
гвардейцу.
Тот оказался догадливее и вмиг уразумел, насколько он сам близок к
тому, чтобы рисовать красным по белому.
- Сейчас узнаю, о вождь!
И поднес к глазам Стекло Дальнего Зрения.
(Это тоже было нарушением Запрета. Не только в оружейном деле, но и
вообще ни в чем, причастном к войне, не разрешалось применять Высокое
Знание...)
8
ДА, БЫЛО ТАК:
"Когда встали бегущие первого отряда перед глазами и стволами жезлов
отряда второго - тогда поднял Махайра свой меч. И блеснул на солнце тот
клинок, словно серп земледельца, готовящегося к обильной жатве...
И это было сигналом для тех, кто лежал рядом со Стражем Границ.
Одновременно с мечом предводителя блеснули и их клинки, лишь на миг
запоздав. И с громким кличем вскочил каждый из половины Священного отряда,
ибо прошло время таиться.
Все же хорошими воинами были Крагеры второго отряда. Не растерялись,
дети вражьи. Успели вскинуть Запретные жезлы к плечам.
Вскинув же - выстрелили. И упала половина от половины Священного
отряда, не изведав крови врага.
Но те, кто не упал..."
Даже Крагерам было нелегко решиться открыть огонь по своим. На этом
они потеряли несколько драгоценных секунд. Когда же решились - было почти
поздно.
Почти.
Дробный залп разметал отступавших, уложил их на иссеченный очередями
снег. Многие - если не большинство - из атакующих легли рядом с ними. Но
атака не захлебнулась.
Потому что все прочие продолжали бежать, перепрыгивая через убитых,
не обращая внимания на кровь друзей и на собственную кровь, хлещущую из
пулевых ран.
В руках у каждого было оружие холодного боя. И каждый в неистовстве
крутил им так, что не было видно ничего, кроме призрачной стены сияющей
стали, и не было слышно ничего, кроме свиста рассекаемого воздуха.
Вот они уже рядом!
Смяли вражеский строй, но и сами не удержали построение. И
закружились в бешеном вихре рукопашной с рослыми Крагерами.
Клинком - по стволу автомата, по доспехам, по рукояти железного цепа,
если кто успел за него взяться. Не думать об исходе схватки, о собственных
иссякающих силах, о жизни...
И пусть ты чувствуешь горячий удар пули или шипастого шара - но и
