что на нем были узлы, завязанные с интервалом в восемнадцать дюймов.
В 18.15 вечера Бруно, одетый в свой экстравагантный костюм, покинул
отель. Он шагал неторопливой походкой человека, которому некуда спешить, а
на самом деле он страшно опасался за шесть ртутных взрывателей,
привязанных к его подолу. Широкое пальто скрывало их.
Как и подобает человеку, не стесненному временем, он брел, как бы
наобум, не придерживаясь определенного маршрута. Большую часть времени он
потратил, останавливаясь и глазея на витрины попадающихся магазинов.
Наконец, свернув за угол, он ускорил шаг и нырнул в густую тень подъезда.
Темная фигура человека в дождевике свернула вслед за ним, замешкалась,
дернулась вперед, проскочила мимо того мета, где затаившись стоял Бруно,
затем присела на колени и тут же была застигнута врасплох, когда правая
рука Бруно схватила человека за правое ухо. Он поднял его одной рукой, а
другой быстро прошелся по его карманам и выудил оттуда автоматический
пистолет с глушителем. Предохранитель был снят.
- Шагай! - приказал Бруно.
Фургон со всем необходимым для проникновения в Лабиан стоял среди
пяти грузовиков в Южном переулке. Бруно заметил его сразу же, как
остановился, приятельски поддерживая под руку свою недавнюю тень. Он
сделал эту благоразумную остановку, потому что с другой стороны переулка
шел охранник с автоматом наперевес. Судя по тому, как он шел, его мысли
витали где-то далеко-далеко. Как и те стражники, что патрулировали прошлым
вечером, он вяло тащился вперед, удрученный холодом и погруженный в свои
заботы. Бруно посильнее толкнул своего спутника пистолетом.
- Только пикни, и ты покойник.
Было очевидно, что тот все уловил. Сочетание страха и холода
превратили его в столб. Как только охранник свернул на Центральную улицу,
а по его виду нельзя было сказать, что он из тех, кто способен оглянуться
через плечо, Бруно повел своего пленника к группе грузовиков, тем более,
что с другого конца переулка никто не мог это увидеть.
Подталкивая его впереди себя, Бруно осторожно провел его между
третьим и четвертым грузовиками и посмотрел направо. Из-за юго-восточного
угла появился второй охранник и направился к Южному переулку. Бруно отошел
к тротуару. Не было никаких гарантий того, что пленник будет вести себя
спокойно. Человек без сознания надежней, поэтому Бруно крепко ударил его
так, что тот свалился без сознания на землю. Патрульный прошел по другой
стороне переулка. Бруно взвалил пленника на плечо и отволок к
предусмотрительно открытой двери фургона: кто-то внимательно следил за
всем через ветровое стекло. Кан Дах в один миг втащил потерявшего сознание
человека внутрь. Следом влез Бруно.
- Росбак в пути? Он должен мне притащить небольшую игрушку из поезда.
- Да.
Кан Дах, за которым последовал и Макуэло, спрыгнул на землю, лег
посреди переулка, вытащил из кармана бутылку виски, щедро плеснул себе на
лицо и на плечи, после чего вытянулся, сжимая бутылку в руке. Другой рукой
он прикрыл лицо.
Из-за юго-восточного угла появился охранник и сразу заметил Кан Даха.
На мгновение он замер, как вкопанный и, не заметив опасности, устремился к
распростертому телу мужчины. Подойдя немного ближе, он взял автомат
наизготовку и стал медленно и осторожно приближаться. С пятнадцати футов
он, несомненно не промахнется, но также несомненно не промахнется и
Макуэло с двадцати футов. Рукоятка ножа угодила охраннику точно между
глаз, и Кан Дах, подхватив падающего, немедленно втащил его в фургон. За
последующие десять секунд, Макуэло поднял нож и вернулся в укрытие, а Дах
вновь улегся на мостовой. Бруно нисколько не сомневался в своих
помощниках. Он даже не удосужился поглядеть, как проходит операция по
удалению охраны, а ограничился тем, что стал укладывать тела, затыкать рты
и завязывать глаза. Через шесть минут в фургоне лежало уже пять человек,
совершенно беспомощных и молчаливых. Трое из них уже пришли в сознание, но
ничего не могли сделать. Артисты цирка мастера вязать узлы, ведь от этого
искусства зачастую зависят их собственные жизни.
Из фургона вышли трое. Кан Дах держал в кармане пару парусиновых
туфель, а в руках нес небольшой, но массивный ломик. У Бруно был фонарик,
с плеча свисал полиэтиленовый сверток с кусками разборного щита, а в
кармане находился пакет со всем необходимым. Макуэло, помимо набора
метательных ножей, нес с собой кусачки с надежно заизолированными ручками.
Взрыватели для аматола Бруно оставил в фургоне.
Они прошли по переулку на восток. Неожиданно появилась предательская
луна и их стало видно, как на ладони, но несмотря на это, они продолжали
движение вперед, ведь у них не было другого выбора, хотя их груз мог
показаться постороннему наблюдателю не совсем обычным. К тому времени,
когда они достигли энергостанции, находящейся в трехстах футах от тюремной
стороны Лабиана, луна снова скрылась за облаками. Охранниками и не пахло,
единственной защитой здания служила массивная стальная сеть, закрепленная
на стальных столбах. Сеть поднималась на шесть футов, а поверху ее шла
колючая проволока.
Бруно взял у Кан Даха ломик, воткнул его конец в землю, а другому,
быстро отступив на два шага, позволил опуститься на сетку ограждения. Не
последовало ни взрыва, ни электрической дуги, ни вспышки, ни искр. Сеть,
как и думал Бруно, не была под напряжением. Только псих мог пропустить две
тысячи вольт там, где часто ходят люди, но у него не было гарантии, что он
не имеет дела со психами. Макуэло принялся кусачками проделывать проход в
сетке. Бруно вытащил красную авторучку и задумчиво нажал на кнопку. Как
Дах с любопытством уставился на него.
- Не поздновато ли ты собрался писать завещание?
- Эту игрушку дал мне доктор Харпер. Стреляет анестезирующими
ампулами.
Один за другим они проскользнули в дыру, проделанную Макуэло. Они
прошли несколько шагов и обнаружили, что отсутствие патрулей
компенсируется собаками в лице трех доберманов, выскочивших на них. Первый
пес сдох прямо в прыжке - нож, брошенный Макуэло застрял в его глотке. Кан
Дах просто сломал своему псу позвоночник. Третий пес пытался сбить с ног
Бруно, но раньше, чем он успел приблизиться, в его грудь вонзилась ампула.
Собака дважды крутанулась, свалилась на землю и замерла.
Путь к энергостанции был свободен, но металлическая дверь была
заперта. Бруно приложил к ней ухо и тут же отпрянул в сторону. Даже
снаружи вой вращающихся турбин и генераторов болезненно отражался на
барабанных перепонках. Слева от двери на высоте десяти футов находилось
раскрытое окно. Бруно взглянул на Даха. Тот приблизился, обхватил его за
лодыжки и без усилий поднял наверх, точно на лифте.
В помещении никого не оказалось, не считая человека, сидящего за
огороженным стеклом контрольным пунктом. На голове у него была пара
антифонов, которые Бруно сперва принял за наушники. Он вернулся на землю.
- Пожалуйста дверь, Кан Дах. Нет, не здесь, в районе ручки.
- Конструкторы всякий раз допускают одну и ту же ошибку. Петли у них
всегда слабее запоров.
Он вставил конец ломика между стеной и дверью и снял ее с петель. С
досадой взглянул на согнувшийся ломик, и разжал его руками, словно он был
сделан из пластилина.
За 20 секунд, не укрываясь, они добрались до стеклянной перегородки
контрольного пункта. Дежурный инженер, уставившийся на приборы, был от них
не более чем в восьми футах, но не замечал присутствия посторонних. Бруно
потрогал дверь. Она была заперта. Он взглянул на друзей, те кивнули. Один
взмах ломика и стекло посыпалось из оконного проема. Даже в антифонах
инженер услышал звон разбитого стекла. Он крутанулся на вращающемся кресле
и успел на долю секунды заметить три смутных силуэта в своей комнате,
прежде чем рукоятка ножа Макуэло ударила его в лоб.
Бруно пролез через выбитое стекло и повернул изнутри ключ. Все вошли
внутрь, и пока Кан Дах и Макуэло пеленали отключившегося инженера, Бруно
внимательно изучал металлическую панель с набором переключателей. Он
выбрал один из них и повернул на 90 градусов.
- Уверен? - спросил Кан Дах.
- Да, он маркирован.
- А если ошибка?
- Поджарюсь.
Бруно сел в освободившееся кресло, снял ботинки и заменил их
парусиновыми туфлями, в которых он обычно работал на высоте. Свои ботинки
он протянул Даху, который осведомился:
- Ты будешь в маске с капюшоном?
- Бруно поглядел на свой костюм.
- А если на мне будет маска, то они меня не узнают?
- Ты прав.
- Мне все равно, узнают меня или нет, я ведь не собираюсь
раскланиваться по окончании представления. Важно, чтобы не узнали тебя,
Макуэло и Росбака.
- Представление продолжается?
Бруно кивнул и вышел. Желая узнать продолжительность действия
анестезирующего заряда, он остановился, потрогал собаку и выпрямился. Тело
собаки было холодным.
Перед ним было несколько опор высоковольтного кабеля, каждая
приблизительно 80 футов высотой. Он выбрал самую западную и начал на нее
подниматься. Кан Дах и Макуэло вышли в проделанное в сетке отверстие.
Подъем не составил никаких трудностей. Хотя стояла ночь и луна
спряталась в облаках, Бруно двигался вверх, как обыкновенный человек
взбирается по обычной лестнице при дневном свете. Забравшись на верхнюю
поперечину, он освободил шесты, снял обертку, которую засунул в карман, и
аккуратно сложил три части шеста вместе: получился шест для балансировки.
Он сделал первый шаг, наступив для пробы на опорный изолятор стального
кабеля, ведущего в сторону Лабиана. На мгновение он заколебался, но затем
решил, что колебания к успеху не приведут. Если он выключил не тот
предохранитель, то об этом он все равно не сможет узнать. Он коснулся
кабеля.
Да, он выбрал правильный переключатель. Наощупь кабель был холодным,
как лед, но что очень важно - не обледенелым. Дул ветер, но не сильный и
не порывистый. Было холодно, но это обстоятельство не стоило принимать во
внимание. К тому времени, когда он покроет расстояние в триста ярдов, он
будет мокрым от пота. Больше он не стал выжидать. Балансируя шестом, он
осторожно прошел дальше и ступил на кабель.
Росбак ступил на ступеньку площадки вагона, вытянул шею и внимательно
всмотрелся от начала до конца состава. Никого не заметив, он проскочил
оставшиеся ступеньки и быстрым шагом направился прочь от поезда. Это он
проделал потому, что не имел права покидать поезда, когда ему захочется, и
даже не потому, что могли увидеть его ношу: два мешка, в которых он обычно
переносил лассо и металлические штыри, используемые им вместо мишеней во
время представления, просто определенное любопытство могло вызвать то, что
он сошел с циркового поезда за четыре вагона от собственного.
Он забрался в маленькую "шкоду", на которой сюда прибыл, перегнал ее
на сотню ярдов поближе к Лабиану и быстрым шагом пошел пешком, пока не
вышел к маленькому переулку. Свернув в него, он прошел через калитку в
заборе, подпрыгнул и, уцепившись за нижнюю перекладину пожарной лестницы
принялся быстро взбираться по ней, пока не очутился на крыше. Перебраться
на противоположную сторону крыши было все равно, что продираться сквозь
джунгли Амазонки. Растительность, на которую он наткнулся, представляла
собой кусты и растения, посаженные в кадушки и корыта, образующие над
Центральной улицей живую изгородь. Но это была та самая крыша, на которую
указал ему доктор Харпер во время их первой поездки по городу со станции к
Зимнему Дворцу.
