беспокоиться ни из-за меня, ни из-за камней. К тому же можно было бы
задать жару негодяю Т'рону.
Лицо Главного арфиста мгновенно переменилось, теперь на нем не было
и следа добродушия, глаза метали молнии. Пьемур был уже и сам не рад,
что сболтнул лишнее. Он даже не мог спрятать взгляд от суровых глаз
мастера Робинтона, хотя больше всего на свете ему хотелось уползти
куда-нибудь подальше, скрыться от явного неодобрения учителя. Паренек
сжался, прекрасно сознавая, что его дерзость достойна хорошей оплеухи.
- Когда ты проявляешь смекалку, как, например, вчера, - после
невыносимо долгого молчания произнес мастер Робинтон, - то тем самым
подтверждаешь то доброе мнение, которое Менолли высказала о твоих
способностях. Но сейчас ты подтвердил то худшее, что говорили мне про
тебя мастера нашего Цеха. Я не противник честолюбия и умения
самостоятельно мыслить, но... - внезапно из его голоса исчезло
холодное неодобрение, - ...но самонадеянность считаю непростительным
пороком. А тот, кто осмеливается осуждать всадника, допускает
преступную неосмотрительность. К тому же, - Главный арфист
предостерегающе поднял палец, - ты спешишь получить привилегию,
которую никоим образом не заслужил. А теперь ступай к мастеру Олодки и
выучи, как правильно передавать слово "Древний".
Добродушная нотка, вновь прозвучавшая в его голосе, совсем доконала
Пьемура - ему было бы куда легче, если бы мастер как следует отругал
его за дерзость или даже надавал подзатыльников. Он счел за благо
поскорее убраться, хотя ноги плохо слушались.
- Пьемур! - окликнул его мастер Робинтон, когда он возился с дверной
ручкой. - Хочу тебе сказать, что на прииске ты проявил себя молодцом.
Только прошу тебя, - и в голосе его послышалось такое же изнеможение,
какое он частенько слыхал у мастера Шоганара, - постарайся держать
язык за зубами!
- Постараюсь, мой господин, обязательно постараюсь! - голос Пьемура
предательски сорвался, и он выскочил из кабинета, чтобы мастер не
увидел на его глазах слез стыда и облегчения. Он постоял минутку в
безлюдном коридоре, от души радуясь, что в этот час вокруг никого нет.
Мальчуган искренне стыдился своей опрометчивой выходки. Мастер как
всегда прав: нужно научиться сначала думать, а потом уже говорить -
тогда ему и в голову не пришло бы ляпнуть такое про всадника! Любой
другой мастер задал бы ему хорошую трепку. Домис - тот бы не колебался
ни секунды, да и сонный мастер Шоганар, чью руку он не раз ощущал на
своей физиономии за непозволительную дерзость, - тоже... И что его
стукнуло - обругать всадника, пусть даже Древнего, да еще в разговоре
с самим мастером Робинтоном! Это непревзойденная наглость, даже для
него, Пьемура.
Паренек содрогнулся и дал себе горячую клятву впредь обуздывать свои
мысли, а еще пуще - язык. Особенно теперь, когда он в курсе
действительно важных событий. Ведь еще до своего нескромного замечания
он был уверен: появление на прииске Древних, а тем более - цель этого
появления, неприятно удивит Главного арфиста.
Да и что можно предпринять против незаконных набегов Древних на
север?
Пьемур яростно дернул себя за ухо, так что на глаза навернулись
слезы, и побрел по коридору. Спрашивается, как выяснить барабанный
сигнал для слова "Древние"? При сложившихся обстоятельствах он не
может просто так взять и спросить Дирцана, не объяснив, зачем ему это
нужно. Не может он спросить и у других учеников. Они и так на него
взъелись за слишком быстрые успехи в учебе. Но он был уверен, что
случай не замедлит представиться.
Потом паренек задумался: интересно, зачем мастер Робинтон велел ему
узнать этот сигнал? Может быть, он понадобится Пьемуру в будущем?
Значит, Главный арфист ожидает, что за этим визитом Древних последуют
и другие? Непонятно...
Эти размышления занимали Пьемура несколько дней подряд, пока ему и
вправду не представился случай отыскать нужный сигнал.
К негодованию Пьемура, Дирцан встретил его так, как будто он нарочно
задержался, чтобы уклониться от чистки барабанов. Это было первое
задание и, поскольку Пьемур не мог полировать барабаны, когда они были
в работе, то провозился до самого обеда.
После еды ему пришлось осваивать еще один вид деятельности, принятый
на барабанной вышке, поскольку он на свою беду так хорошо запоминал
сигналы. Всем ученикам полагалось, услышав сообщение, записать его.
Потом Дирцан проверял, что получилось у каждого. Сначала Пьемуру
показалось, что это совершенно безобидное занятие, и только потом
выяснилось: оно сулит ему очередную неприятность. Все барабанные
депеши считались секретными. На взгляд Пьемура, это было изрядной
глупостью - ведь большинство подмастерьев и все без исключения мастера
отлично разбирались в барабанных сигналах. Так что добрая треть
обитателей Цеха арфистов понимала большинство барабанных посланий,
грохочущих над долиной. Тем не менее, если слухи о чем-то особо важном
начинали гулять по всему Цеху, в этом было принято винить болтливых
учеников барабанщика. И вот теперь роль козла отпущения собрались
навязать Пьемуру!
Когда Дирцан впервые обвинил его в излишней болтливости, - а
случилось это через пару дней после того, как он стал записывать
сообщения, - он уставился на подмастерья в полном недоумении. За что
тут же получил увесистую оплеуху.
- Учти, Пьемур, со мной твои номера не пройдут. Я их знаю наперечет.
- Как же так, мой господин! Я бываю в Цехе только во время обеда, да
и то не всегда...
- Не смей возражать!
- Но послушайте, мой господин...
Дирцан наградил его очередной оплеухой, и Пьемур скорбно удалился,
чтобы наедине подумать, кто же из учеников роет ему яму. Не иначе как
Клел! Но как его остановить? Мастер Робинтон не должен услышать такую
отъявленную ложь!
Дня через два из Набола поступило срочное сообщение для мастера
Олдайва. Поскольку дежурил Пьемур, его и отрядили с ним к Главному
лекарю. Опасаясь снова стать жертвой ложного обвинения, Пьемур
позаботился о том, чтобы никого не встретить ни во дворе, ни в здании.
Мастер Олдайв попросил мальчика подождать ответа, который он, написав,
тщательно сложил. Пьемур промчался через пустынный двор, взлетел по
лестнице на барабанную вышку и, запыхавшись, вручил записку Дирцану.
- Вот! Видите - я не разворачивал. И по пути не встретил ни одной
живой души!
Дирцан, все больше хмурясь, глядел на него.
- Ты, кажется, снова намерен дерзить? - подмастерье замахнулся.
Пьемур благоразумно отступил и увидел, что остальные ученики с
большим интересом наблюдают за их разговором. Злорадный блеск в глазах
Клела подтвердил подозрения Пьемура.
- Нет, я намерен доказать, что не болтаю направо и налево, даже если
понимаю, что говорится в послании. Лорд Мерон Набольский заболел и
срочно требует к себе мастера Олдайва. Только кого волнует, если он
отдаст концы, после того, что он сделал для Перна?
Пьемур знал, что заслужил оплеуху, и на этот раз не стал
увертываться.
- Придется тебе, Пьемур, поучиться вежливости - или отправляйся
обратно в свой холд, крутить хвосты скакунам!
- Я имею полное право защищать свою честь! И у меня есть для этого
все возможности! - паренек вовремя прикусил язык - он чуть было не
ляпнул, что сам мастер Робинтон может подтвердить: Пьемур - не болтун!
Ведь в Цехе арфистов, где слухи распространялись с быстротой молнии,
пока не просочилось ни единого слова о набеге Древних на прииск.
- Какие же? - Насмешливый вопрос Дирцана убедительно доказал
Пьемуру: сделать это будет неимоверно трудно, не рискуя заслужить
справедливого обвинения в неумении держать язык за зубами.
Ночью, когда все безмятежно спали, Пьемур беспокойно ворочался с
боку на бок, не в силах заснуть. Чем больше он обдумывал стоящую перед
ним задачу, тем больше убеждался: решить ее чрезвычайно сложно, нигде
не погрешив против осмотрительности. Раньше, когда он мог спокойно
обсудить все с приятелями, - с Бонцем, Бролли, Тимини и Ранли - он
непременно попросил бы у них помощи. Совместными усилиями они
наверняка нашли бы какой-нибудь выход. Если же он обратится по такому
ничтожному поводу к Менолли или Сибелу, они могут подумать, что
напрасно остановили на нем свой выбор. Хуже того - сами его жалобы они
могут счесть излишней болтливостью.
Мастер Робинтон как в воду глядел, когда сказал, что обстоятельства
могут вынудить Пьемура разболтать сведения, которые должны оставаться
тайной! Только откуда же Главный арфист знал, что Пьемур, став
учеником барабанщика, вляпается как раз туда, где его будет легче
всего обвинить в неумении хранить секреты?
Наконец его изобретательный ум нашел одну возможность: все ученики,
даже старший из них, Клел, все еще корпели над барабанными сигналами
средней сложности и поэтому никогда не могли разобрать длинные
послания, приходящие в Цех арфистов, от начала до конца. Значит, если
Пьемур в совершенстве овладеет барабанной азбукой, он сможет понимать
сообщения целиком. Только Дирцану он этого не покажет, а будет вести
свой личный список всех депеш, которые примет и переведет. Тогда, как
только снова возникнет слух, в котором будет фигурировать какое-нибудь
наполовину понятое послание, Пьемур докажет Дирцану, что он знал все
сообщение от начала до конца, а не только обрывки, которые разобрали
другие ученики.
Чтобы еще больше преуспеть в своем замысле, Пьемур торчал на
барабанной вышке даже во время обеда. Причем старался не попадаться на
глаза ни Дирцану, ни мастеру, ни дежурным подмастерьям. Ведь если
рядом с ним никого не будет, никто не сможет обвинить его, что он
распускает слухи. Даже когда его посылали отнести кому-нибудь записку,
он возвращался с такой быстротой, чтобы никто не мог заподозрить его в
том, что он слоняется без дела и сплетничает с кем попало. Во дворе он
появлялся только для того, чтобы кормить файров вместе с Менолли. А
сообщения продолжали приходить - то срочные, то такие любопытные, что
Пьемур был почти уверен: какой-нибудь ученик не удержится и
разболтает, но ни один слух, ни один шепоток не вознаградил его за
понесенные жертвы. Он в отчаянии отказался от своего плана и порвал
все сообщения, которые успел записать. Но продолжал держаться
особняком от остальных.
Пьемур уже стал сомневаться, что долго выдержит, когда, в один
прекрасный день, сразу после завтрака, на барабанной вышке снова
появилась Менолли.
- Сегодня мне понадобится гонец, - объявила она Дирцану.
- Забирай Клела...
- Нет. Мне нужен Пьемур.
- Послушай, Менолли, я ничего не имею против того, чтобы он выполнял
мелкие поручения, но...
- Пьемура выбрал мастер Робинтон, - пожав плечами, сказала девушка,
- и согласовал с мастером Олодки. Собирайся, Пьемур.
Пьемур прошагал через гостиную, не обращая внимания на злобные
взгляды, которые кидал на него Клел.
- Менолли, мне кажется, стоит упомянуть мастеру Робинтону, что мы не
находим Пьемура особенно надежным...
- Пьемур? Ненадежен?
Пьемур как раз собирался обернуться и бросить Дирцану вызов, но
веселая снисходительность, прозвучавшая в тоне Менолли, оказалась куда
лучшей защитой, нежели любой шаг, который он мог предпринять сам.
Одним невинным вопросом Менолли задала Дирцану, не говоря уж о Клеле и
остальных, непростую задачу. Ничего, пусть поломают головы на досуге.
- Ведь он наверняка тебе жаловался?
Пьемур услышал в голосе подмастерья насмешку. Он вдохнул поглубже и
продолжал собираться.
- Вообще-то, - с недоумением проговорила Менолли, - он почти не
открывал рта, разве что сказал пару слов о погоде да о настроении
