так, как он! - Гитлер встал. Лицо его покраснело и выглядело увлаж-
нившимся.- Мне бы следовало знать, что нельзя поручать ему ничего от-
ветственного! Он был неудачником, притворявшимся удачливым. Мир полон
такими!
Боюсь, что полна ими в основном Германия,- сказал фельдмаршал
про себя.
- Когда я думаю про время и деньги, затраченные на этот план,
меня трясет лихорадка! - Гитлер вышел из-за стола.- Итак, Блок распо-
рядился собственной жизнью, так? Как же это произошло? Таблетки или
пистолет?
- Э...- Борман чуть не сказал - пропеллер. Но сказать фюреру,
что произошло на самом деле, воистину значило открыть банку с червя-
ми. Тут и немецкое Сопротивление, эти вонючие свиньи, и тайные аген-
ты, каким-то образом уничтожившие весь карнаген. И неприлично выгля-
девшее дело Чесны ван Дорн тоже. Нет, нет! Самое лучшее оставить рас-
сказ таким, каким его поведали: армия бомбардировщиков разбомбила на
острове Скарпа склад топлива и боеприпасов, от взрыва которых были
уничтожены химические реагенты. Фюреру в эти тревожные времена есть
еще о чем беспокоиться, не только о действительности.- Пистолет,- от-
ветил он.
- Ну, это сэкономило нам пулю, так ведь? Но все это время и уси-
лия потеряны напрасно! За такие деньги можно было изобрести пушку для
стрельбы по солнцу! Но нет, нет - Блок и его заговорщики должны были
отговорить меня от этого! Я - слишком доверчив, вот в чем проблема!
Мартин, я думаю, что, в конце концов, этот человек, возможно, работал
на британцев!
Борман пожал плечами. Иногда лучше было позволить ему верить в
то, во что ему хотелось. Так с ним было легче общаться.
- Мой фюрер,- фельдмаршал показал на карты Нормандии.- Если бы
вы могли, пожалуйста, обратить ваше внимание к текущей ситуации, вы
бы увидели, что здесь британцы и канадцы продвигаются к Касне.- Там,-
он коснулся другого участка на карте,- американские войска движутся к
Карентану. Наши войска слишком растянуты по всему фронту, и потому не
способны справиться с обеими проблемами. Не могу ли я спросить вашего
мнения по вопросу: какими дивизиями перекрыть эту угрозу?
Гитлер ничего не сказал. Он стоял, упершись взглядом не в карты,
на которых демонстрировалась борьба не на жизнь, а на смерть, а в
свою коллекцию акварелей, на которых крались воображаемые волки.
- Мой фюрер,- настаивал фельдмаршал.- Что же нам делать?
На лице фюрера дрогнула жилка. Он отвернулся от рисунков, подо-
шел к столу и выдвинул верхний ящик. Полез в него, и рука его извлек-
ла нож для разрезания конвертов.
Он прошел назад к рисункам, глаза его остекленели, походка стала
как у лунатика, и пронзил лезвием первый рисунок, разодрал сюжет с
сельским домиком сверху донизу, а с ним и волка, спрятавшегося в те-
ни. Лезвие проткнуло вторую акварель - с горным потоком и волком,
кравшимся за скалой.
- Ложь,- шептал Гитлер, раздирая холсты.- Ложь и обман.
- Мой фюрер? - спросил фельдмаршал, но ответа не было.
Мартин Борман отвернулся и отошел, встав у окна, выходившего на
Тысячелетний Рейх.
Лезвие раздирало третий рисунок, на котором волк спрятался среди
лужайки с белыми эдельвейсами.
- Все - ложь,- сказал человек, голос его был напряженным.
Лезвие ходило туда и сюда, клочья холста падали на начищенные
ботинки.
- Ложь, ложь, ложь...
Вдалеке завыла сирена противовоздушной обороны. Ее вой вибриро-
вал над разбитым городом, затуманенным пылью и дымом от предыдущих
бомбовых налетов. С востока надвигалась ночь.
Гитлер уронил нож на ковер. Зажал ладонями уши.
Край города осветила бомба. Борман приложил к глазам руку, чтобы
эта вспышка не мешала ему смотреть. Пока Гитлер стоял, дрожа, над ос-
танками своих видений, валяющимися у него под ногами, фельдмаршал
прикрывал рот ладонью, сдерживая в себе крик.
Глава 2
Колокола Биг-Бена вызванивали одиннадцать часов. Майкл Галатин
размышлял, что кое-где это время известно как час волка. В данном
случае, однако, это было одиннадцать часов солнечного утра середины
июня, и даже волку надо было быть осторожным с лондонским уличным
движением.
Он наблюдал за этим движением из окна, выходящего на Даунинг-
стрит; автомобили двигались по набережным Темзы, вливаясь в водоворот
Трафальгарской площади. Он чувствовал себя свежим и оживленным. Так
было всегда после встречи со смертью и ее поражения, по крайней мере
на какое-то время. На нем был темно-синий костюм, белая рубашка и го-
лубого рисунка галстук, а под одеждой у него ребра были стянуты лей-
копластырем. Рана на ладони была еще забинтована, а бедро причиняло
боль, но он был в порядке. Он опять будет бегать, так же, как всегда.
- О чем ты задумался? - спросила она, подходя со спины.
- Ах, какой сегодня чудесный день, я рад, что вышел из госпита-
ля. Дни, похожие на этот, не кажутся такими хорошими, когда лежишь в
постели.
- Я бы сказала, что это зависит от постели, а как ты?
Майкл повернулся к ней. Чесна казалась посвежевшей, на лице ее
не было морщинок, которые наложила боль. Ну, возможно, некоторые все
же остались: такова жизнь.
- Да,- согласился он.- Я бы, конечно, тоже.
Открылась дверь, и вошел крупный большеносый человек в форме ка-
питана Королевских военно-воздушных сил. Волосы у Лазарева отросли и
он оставил бороду, хотя сейчас она была опрятно расчесана. Он был чи-
ще мыла, и даже пахло от него мылом. Левая рука и плечо под курткой
ВВС были залеплены пластырем, пластиковая заплата скрепляла разбитую
ключицу.
- Привет! - сказал он, радуясь, что видит их. Он улыбался, и
Чесна осознала, что по-своему, в своем грубоватом роде, Лазарев был
очень красив.- Прошу прощения, что опоздал.
- Ничего. Мы явно не на военном положении.- Им было назначено
прийти ровно к одиннадцати часам.- Раз уж заговорили о войне, вы что,
записались в Королевские ВВС?
- Ну, я - все еще офицер русских военно-воздушных сил,- ответил
он на родном языке,- и как раз вчера мне присвоено за заслуги звание
капитана. Я летал на "Спитфайре". Ах, что за самолет! Если бы у нас
были "Спитфайры", мы бы...- Он опять улыбнулся и не договорил.- Я со-
бираюсь возвратиться сразу же, как смогу.- Он пожал плечами.- Как я
уже говорил, в небе я - лев. А что насчет вас обоих?
- Я - домой,- сказал Майкл.- Надолго. А Чесна уезжает в Калифор-
нию.
- Ах, да! - Лазарев попытался сказать по-английски: - Кэли-фор-
най-ей?
- Именно туда,- сказала Чесна.
- Замечательно. Там ты будешь большой сенсацией!
- Я устроюсь на тихое место. Может, буду летчиком-испытателем.
- Летчик! Да!
Простое упоминание этого слова вызывало на лице русского мечта-
тельное выражение.
Майкл взял Чесну под руку и посмотрел на Лондон. Это был краси-
вый город, тем более красивый от того, что над ним больше никогда не
будут летать немецкие бомбардировщики. Плохая погода вынудила перене-
сти день Икс с пятого на шестое; с этого дня сотни тысяч солдат союз-
ников, высадившихся на побережье Нормандии, крепко давили на наци-
стов, загоняя их обратно в Германию. Война, конечно, еще не окончена,
будет еще много тяжелых испытаний и несчастий, пока нацистов не заго-
нят обратно в их логово. Но первый шаг был сделан. Вторжение в Европу
было великим, хотя и дорого обошедшимся, успехом. Теперь освобождение
Парижа было вопросом нескольких недель, и родина Габи скоро будет
свободна. Продвижение Гитлера закончилось. Отныне будет только долгое
отступление, пошатнувшаяся немецкая военная машина попала между - ос-
меливался ли он думать об этом? - стальными кулаками Америки, Велико-
британии и России.
Когда луч солнца упал на его лицо, Майкл думал о пройденном им
пути. О Мак-Каррене и Габи, о подземных переходах, о Камилле и Мышон-
ке, о схватке на крыше парижской Оперы, стычке в лесу под Берлином,
разрушенном доме и разрушенной жизни Мышонка, Железном Кресте, не
значившем ровно ничего. Он думал о "Рейхкронене" и смертельном поезде
Гарри Сэндлера, о камерах Фалькенхаузена и о долгом полете в Норве-
гию. О Китти и ноже с кривым лезвием.
Был также и еще один пройденный путь: он шел по нему с тех пор,
как мальчиком бежал за воздушным змеем по русскому лесу. Этот путь
вел его по миру радости и печали, трагедии и триумфа, к этому велико-
му моменту, за которым лежало будущее.
Человек или зверь? - недоумевал он. Теперь он знал, какому миру
он в действительности принадлежал. Заняв свое место в мире людей, он
сделал чудо реальностью. Он не думал, что подвел Виктора. Скорее да-
же, Виктор мог бы гордиться им, как отец гордится любимым сыном.
"Живи свободным", вспомнил он. Если бы это вообще было возможно
в этом мире, он бы взял из него все лучшее.
На столе секретарши прозвенел звонок. Она была маленькой, с ши-
роковатой нижней челюстью и гвоздикой на лацкане.
- Сейчас он вас примет,- сказала она им и встала, чтобы открыть
дверь во внутренний кабинет.
Человек в нем, по-бульдожьи массивный, встал из-за своего стола
и вышел им навстречу. Да, слышал про ваши громкие дела, сказал он.
Пожалуйста, садитесь! Он указал им на три кресла. Церемония награжде-
ния, сказал он, будет маленьким, спокойным мероприятием. Нет смысла
привлекать внимание прессы к столь личному событию. Согласны ли они с
этим? Конечно, они согласились.
- Не возражаете, если я закурю? - спросил он Чесну и, когда она
сказала, что нет, извлек из сигарной коробки розового дерева на своем
столе одну из своих длинных традиционных сигар и зажег ее.- Вы должны
сознавать, какую службу сослужили для Англии. И даже для всего мира.
Неоценимую службу. У вас есть друзья в высоких сферах, и обо всех вас
хорошо позаботятся. Да, раз уж мы заговорили о друзьях! - Он полез в
ящик стола и вытащил оттуда конверт, запечатанный воском.- Это от ва-
шего друга, майор Галатин.
Майкл взял его. Он узнал печать на воске и слабо улыбнулся. Кон-
верт скрылся в кармане пиджака.
Премьер-министр пространно рассказывал о деталях вторжения и о
том, что к концу лета нацисты будут воевать уже внутри Германии. Их
планы химической войны бесславно разбиты; не только в этом деле со
"Стальным Кулаком", сказал он, но также из-за... скажем, растворения
Густава Гильдебранда?
Майкл рассматривал его лицо. Ему хотелось все-таки задать свой
вопрос.
- Извините, сэр? Есть ли у вас... просто случайно, какие-нибудь
родственники в Германии?
- Нет,- сказал Черчилль.- Конечно, нет. А что?
- Я... видел кое-кого, одетого так, чтобы быть похожим на вас.
- Ах, нахальные черти! - проворчал премьер-министр и выпустил
клуб синего дыма.
Когда их аудиенция у премьер-министра окончилась, они вышли из
здания и остановились на Даунинг-стрит. Лазарева ждал автомобиль с
водителем из Королевских ВВС. Он одной рукой обнял Чесну, потом по-
хлопал по спине товарища.
- Галатинов, ты должен позаботиться о Златовласке, а? - Лазарев
улыбнулся, но глаза у него были слегка влажными.- В ее присутствии
веди себя как джентльмен... что значит, как англичанин, а не как рус-
ский!
- Постараюсь всегда об этом помнить.- Однако он подумал, что Ла-
зарев был настоящим джентльменом, несмотря на то, что был русским.- А
где будешь ты?
Лазарев поднял взгляд к безоблачному небу. Он опять улыбнулся,
лукаво, похлопал Майкла по плечу и влез в ожидавший автомобиль, слов-
но член королевской семьи. Водитель из Королевских ВВС отъехал от
бордюра, и Лазарев отдал Майклу честь. Затем автомобиль растворился в
уличном движении.
- Давай пройдемся,- сказал Майкл.
Он взял Чесну под руку и повел ее к Трафальгарской площади. Она
все еще слегка прихрамывала, но лодыжка у нее заживала без осложне-
ний. Он любил компанию Чесны. Он хотел показать ей свой дом и, кто
