как дерутся Джек и второй мужчина, катаясь в траве. Клыки их щелкали, рвали
плоть друг друга. Они были словно обезумевшие дикие звери.
"Они из-за меня дерутся, - подумала она. - Они оба хотят... хотят
меня... Во что же превратился Джек?!"
Она не стала дожидаться, чтобы узнать, кто победит. Она повернулась и
бросилась бежать, потеряв при этом одну туфлю. Что-то зашевелилось в кустах
справа от нее. Она увидела новую фигуру - женщину в блестящем диско-платье.
Гейл добежала до машины, захлопнула дверь, поставила замок на стопор и
включила мотор. Женщина, волосы которой дико развевались вокруг белесого,
как рыбье брюхо, лица, забарабанила кулаками по ветровому стеклу. Гейл
включила задний ход, потом нажала педаль газа, врезавшись при этом в фургон
Джека. Через мгновение она с ревом пронеслась через площадку, а ужас в
блестящем диско-платье бежал за ней. Она сделала поворот на
Лексингтон-авеню, со скрежещущим визгом прочертив полосу по асфальту, и
взглянула в зеркальце заднего вида лишь когда оказалась в четырех кварталах
от дома Джека. На глазах вдруг выступили неудержимые слезы, почти ослепив
ее, а легкие едва справлялись с жгущим горло воздухом - она никак не могла
унять дыхание. Она рывком затормозила машину у обочины, слыша сердитое
гудение клаксонов, и спрятала лицо в ладонях.
В следующую секунду кто-то мягко постучал в стекло дверцы, и Гейл с
криком вскинула голову.
- Что вам нужно? - выкрикнула она съеживаясь. - Что вам нужно?
- Ваши права, мисс, - сказал полисмен. - Из-за вас едва не столкнулись
три машины.
11.
Джо сидела в кровати с книгой на коленях, глядя, как муж устало
снимает галстук и рубашку. Она знала, что произошла какая-то неприятность.
Он пришел домой в три часа дня - такого еще не случалось за одиннадцать лет
их супружеской жизни. Он вяло ковырял еду, был мрачен, и даже не стал
смотреть воскресный футбол. За весь вечер он почти не разговаривал, и хотя
она привыкла к тревожному молчанию в те периоды, когда он работал с
трудными делами, она прекрасно видела, что сейчас ему особенно трудно.
Несколько раз он вдруг застывал, глядя в пространство, или дрожащей рукой
проводил по лбу.
И сейчас было почти половина десятого, и до утра было далеко. Она
хорошо знала мужа и понимала, что у него опять будут кошмары, если он не
расскажет ей все. Иногда он поверял ей вещи, которые она предпочитала бы не
слышать - убийство ребенка или новая жертва этого Таракана - но она
внутренне согласилась с этим, потому что была женой полицейского и это была
его работа, и таковы были пути этого мира.
- Итак, - сказала она наконец, откладывая в сторону книгу. -
Поговорим?
Он повесил рубашку на плечики в шкафу, потом поместил на полку для
галстуков свой галстук.
- Энди, все не может быть так уж плохо, правильно?
Он глубоко вздохнул и повернулся к жене. И увидев его глаза, она
подумала - да, да, может быть так плохо, до такой степени...
Когда он заговорил, голос его был усталым, но где-то в глубине его Джо
чувствовала нервную дрожь, которая сразу же ее встревожила.
- Я должен был уже давно тебе рассказать, - тихо начал он. - Я должен
был довериться тебе первой. Но я боялся. Я и сейчас боюсь. И до сих пор я
не знал, что мои опасения в самом деле не напрасны. Я надеялся, что
ошибаюсь, что вижу тени там, где ничего нет, что просто слегка схожу с ума
из-за нагрузки. Но теперь я знаю, что я прав, и очень скоро господь Бог не
будет в силах спасти этот город.
- Энди, о чем ты?
- Потому что они скоро выйдут на улицы, пойдут по домам от дома к дому
по всему городу. И в одну из ночей - возможно, не завтра и не послезавтра -
но в одну из ночей они придут и в этот дом. - Голос его вдруг замолчал,
словно надломился. Джо крепко сжала руку мужа.
- Что случилось? - взмолилась она. - Пожалуйста, расскажи мне!
- Хорошо. Да, я должен тебе рассказать.
И тут у него все вырвалось наружу, все, начиная с происшествия на
Голливудском Мемориальном кладбище и до живых трупов, обнаруженных в
восточном Лос-Анжелесе. Джо так крепко сжимала свои ладони, что
почувствовала вдруг боль в костяшках. Он закончил рассказ о своем срыве и о
том, как Салли Рис в молчании отвез его в Паркер-центор, словно Палатазин
был одним из ненормальных бродяг-хиппи, которые спят в траве у памятника
Бетховену на Першинг-сквере.
Он мрачно усмехнулся Джо, но глаза его были испуганными.
- И вот теперь я вижу, как ОНИ возвращаются. Они начинают покорять
этот город. Так же, как покорили они когда-то мою деревушку. И когда они
завладеют Лос-Анжелесом... - Ужас не дал ему договорить. - Бог мой, Джо!
Тогда их будут миллионы! И никакая сила на земле не остановит тогда их!..
- Энди, - тихо сказала Джо. - Когда я была маленькой, родители
рассказывали мне истории о вампирах. Но ведь сейчас мы живем в совершенном
мире, и... - Она замолчала, потому что в глазах его была буря.
- Ты тоже не веришь? Джо, неужели ты не видишь? Они ведь и хотят того,
чтобы мы им не верили, потому что если мы начнем распознавать их среди нас,
то сможем от них обороняться. Вывесим чеснок на оконных рамах, приколотим к
дверям распятия. Они того и хотят - чтобы мы смеялись, чтобы мы говорили
"этого не может быть!".
- Закрывая глаза, мы помогаем им прятаться, помогаем сделать еще один
шаг к нашим дверям, - продолжил он, помолчав.
- Но разве ты можешь быть совершенно уверенным, что не ошибаешься? -
разумно заметила она.
- Могу. Я уверен. Я видел сегодня эти тела. Скоро они начнут
просыпаться, а я выгляжу со стороны совершенным маньяком, и ничем не могу
им помешать! Я могу взять канистру бензина и попытаться сжечь их. Но что
тогда произойдет? Меня посадят в камеру, а завтра утром вампиров будет в
два раза больше, чем сегодня.
- Ты кому-нибудь об этом рассказывал?
- Нет. Кому я мог рассказать? Кто бы мне поверил? В твоих глазах я
вижу, что ты тоже мне не веришь. Ты всегда считала мою мать ненормальной.
Но все ее рассказы - это правда! Теперь я знаю это. Я видел все своими
глазами.
Телефон на столике у кровати вдруг зазвонил. Палатазин снял трубку.
- Алло?
- Капитан Палатазин? Это лейтенант Мартин. Только что звонили
детективы Цейтговель и Фаррис. Есть положительные результаты по опознанию
нужного нам автомобиля. Это "фольк" "зеро-танго-отель", номер 285 ЭТГ.
Принадлежит человеку по имени Уолтер Бенфилд, Мекка-партаменто, номер 17.
- Они сейчас там? - Сердце его так билось, что он едва слышал свой
голос.
- Да, сэр. Послать подкрепление?
- Нет, пока не надо. Я еду сам. Спасибо, что позвонил, Джонни.
Он повесил трубку и встал, вытащив из шкафа новую рубашку, и начал
поспешно ее надевать.
- Что случилось? - спросила с тревогой Джо. - Куда ты?
- На другой конец города. - Он протянул руку за наплечной кобурой.
Застегнул ремешки, потом набросил свой коричневый плащ. Джо надела халат и
проводила мужа на первый этаж.
- Это связано с Тараканом? - спросила она. - Ты обещаешь быть
осторожным? Ты уже не мальчик, Энди. Пусть рискуют молодые. Ты слышишь
меня?
- Да, - сказал он. - Конечно.
Но на самом деле он не слушал. Ему казалось, что в глубине его
сознания раздается настойчивый далекий голос...
- Будь осторожен, - сказала Джо, застегивая его плащ. - Помни...
... И голос этот говорил, что с завтрашнего утра все пойдет
по-другому, потому что сегодня вечером он совершит шаг, который должен
будет изменить судьбу города и его людей, миллионов людей.
- Пусть рискуют молодые. Ты слышишь?
Он кивнул, поцеловал ее и вышел в прохладную темную ночь. У самой
машины он обернулся назад и сказал жене:
- Не забудь запереть дверь. Потом скользнул за руль, ощущая вес
револьвера 38 калибра на плече. Он включил мотор и умчался в темноту.
Часть пятая
ВТОРНИК, 29 ОКТЯБРЯ
П Р И Н Ц Т Ь М Ы
1.
Двадцать минут после полуночи. Палатазин сидел в своей машине на
Коронадо-стрит, в двух кварталах от Мак Артур-парк. Посреди фасада голубым
светом подмигивала вывеска: "Комнаты "Мекка" - на день, неделю, месяц".
Само здание было сложено из желтого кирпича с голубыми декоративными
плитками, которые лет двадцать-тридцать назад могли показаться красивыми.
Сейчас вид у всего здания был неряшливый - многие плитки треснули,
отскочили, многие были покрыты лозунгами из баллончиков с краской,
нанесенных по-испански по всему фасаду здания, выходившему на узкую боковую
улочку. То и дело из двери появлялся какой-нибудь пьяный, и едва успевал
отойти в сторону, как его рвало. Сюда падал неоновый отблеск великолепия
Шестой-стрит и бульвара Уилшир, но сама по себе Коронадо-стрит была улицей
достаточно темной, и черные ульи домов, построенных в основном в двадцатые
и тридцатые годы, лепились друг к другу, словно черные вороны в стае.
В стоявшем по другую сторону белом "шевроле" зажглась спичка.
Палатазин на секунду увидел профиль Фарриса, закуривающего сигарету. Фаррис
был крупным, тяжелым мужчиной с выдающейся мускулатурой. Его любимым видом
спорта была профессиональная борьба. У него были жгуче-черные глаза,
способные пригвоздить подозреваемого к месту за целый квартал. В
Паркер-центре его заглаза прозвали "Колесо", и это была лишь наполовину
шутка, потому что если он кого-то перебрасывал через себя, то несчастный
долго не мог встать на ноги после этого. Кроме него в "шевроле" сидел за
рулем Цейтговель. Палатазину показалось, что вместо здания "Мекки"
Цейтговель следит за ним, но он отбросил предположение, как признак
паранойи.
Когда Палатазин добрался до них, Цейтговель быстро ввел его в курс
дела: примерно в девять часов он и Фаррис приехали в "Мекку", чтобы
проверить номер шестнадцать по их списку. На звонок за дверью Бенфилда
никто не отозвался, но им удалось поймать внизу домоуправителя. Он лишь
один раз взглянул на фоторобот и тут же с уверенностью узнал в изображении
человека из семнадцатого номера. Тогда Цейтговель прогнал имя Уолтера
Бенфилда через компьютеры регистрационной автомобильной службы и выяснил,
что этот человек является владельцем серого "жука-фольксвагена" модели 1963
года. После этого, получив полный регистрационный номер этой машины, он
вызвал ночного дежурного офицера, лейтенанта Мартина.
За час до полуночи домоуправитель мистер Пьетро звенел ключами в
узком, тускло освещенном коридоре, пока ключ, наконец, не скользнул в
замочную скважину квартиры номер 17.
- Я бы этого делать не стал, если бы не знал, что это нужно, - сказал
он трем полицейским, стоявшим вокруг него. - В смысле, вы, ребята, не стали
бы нарушать чье-то право на личную жизнь, если бы на то не было важной
причины, ведь верно?
- Да, у нас имеется важная причина, - сказал ему Палатазин. - И мы не
нарушаем прав, мистер Пьетро. Мы просто хотим осмотреть квартиру. Одна-две
минуты, и все. Больше нам ничего не нужно.
- Да-да, конечно.
Замок щелкнул и дверь отворилась. Пьетро включил свет и они вошли в
комнату. Атмосфера в комнате была клаустофобической, и Палатазин сразу
почувствовал резкий запах, напоминающий жженый миндаль. Одежда валялась на
полу и на стульях, кровать не была убрана. Над стеной в изголовье кровати
были приклеены вырезанные из журналов фотографии атлетов, штангистов,
культуристов. Палатазин направился к середине комнаты, но тут что-то
зашуршало на старом столике для игры в карты. Остановившись, он уставился
на три проволочные клетки, наполненные громадными черными тараканами,
старающимися вползти друг на друга. Он коротко и со свистом втянул в себя
воздух.
- Посмотрите на это! - сказал он остальным.
- Иисус! - воскликнул, не веря своим глазам, мистер Пьетро. - Что он
делает со всеми этими... штуками? Слушайте, у меня дом чистый, ничего
подобного у меня...
- Да-а... - протянул Фаррис, заглянув в одну из клеток. - Ну и
