Сообщение было повторено еще раз, потом голоса от разных патрулей
начали подтверждать прием.
- Кажется, дело пахнет керосином, - сказал Рис. Он показал в сторону
приближавшегося указателя. - Скоро Калента.
Мимо с ревом пронесся черно-белый полицейский автомобиль. Сердце
Палатазина забилось скорее. Автомобиль со скрежетом и визгом покрышек
повернул на Калента-стрит.
- Надо выяснить, что происходит, - сказал Палатазин. Он начал
лавировать между автомобилями, догоняя патрульную машину. Рис тем временем
врубил сирену. На крыше автомобиля засверкали вспышки сигнального фонаря.
Несколько минут они крутились по лабиринту узких улочек, среди
полуразвалившихся старых домов, пока не выехали на улицу, уже перекрытую
парой полицейских. Патрульную машину они пропустили. Палатазин нажал на
педаль тормоза и показал полицейским свой значок.
- Что происходит? - спросил он одного из них.
- Никто не знает точно, капитан, - сказал полицейский. - В том здании
нашли массу трупов, но... в общем, лучше сами посмотрите, сэр.
- А кто же у вас старший?
- Сержант Тил. По-моему, он в доме.
Палатазин кивнул и проехал дальше. У среднего подъезда большого дома
столпились люди. Полиция пыталась оттеснить их за рогатки кордона. Четыре
патрульных машины заняли позиции в разных точках улицы - их световые
сигналы вращались. У подъезда стояли две "скорые помощи". Палатазин
затормозил машину у ближайшей обочины и выскочил наружу. За ним последовал
Рис. Оба пересекли улицу. Когда они подошли ко входу на лестницу, то
увидели двух санитаров в белом, выносивших на носилках тело женщины. Белая
простыня, натянутая до самой головы, цветом не отличалась от цвета ее лица.
И Палатазин, стоявший достаточно близко, успел заметить взгляд невидящих
глаз этой женщины, пронизывавший прозрачные закрытые веки. По толпе зевак
пробежал испуганный ропот. Тело, завернутое в простыни, начало жутко
корчиться, лицо отвратительно исказилось, но изо рта не донеслось ни звука.
Тело было погружено в одну из машин "скорой помощи".
- Я думал, это трупы, - сказал Рис, наблюдая, как разворачивается
машина. - Боже, что это было у женщины с глазами?
Палатазин уже поднимался по ступенькам. Он махнул значком в сторону
полицейского, дежурившего у двери:
- Где сержант Тил?
- Третий этаж, капитан.
Палатазин начал взбираться по лестнице, но тут внимание его было
привлечено каким-то желтым предметом в углу подъезда. Это была мертвая
худая собака, в черепе которой чернела дырка от пули. Зубы собаки были
оскалены. Палатазин начал подниматься по ступенькам. Мимо пронесли еще одни
носилки - на них, под простынями, дергался еще один смертельно-бледный
"труп". Мертвые глаза скользнули по лицу Палатазина. На затылке капитана
приподнялись волосы, когда он ощутил холодную волну, излучаемую свертком на
носилках. Палатазин отвернулся, чувствуя, как вскипает в желудке горькая
желчь, и продолжал подниматься.
В квартире на третьем этаже Палатазин отыскал сержанта Тила
- мощно сложенного человека с курчавыми волосами. По своим физическим
данным сержант мог играть в защитной линии университетской футбольной
команды. Он разговаривал с двумя мексиканцами - на пожилом была одежда
священника, у молодого мужчины, почти мальчишки, глаза были ошеломленные и
больные. Палатазин показал Тилу свой жетон:
- Вы сержант Тил? Какова ситуация в этом доме?
Сержант жестом пригласил Палатазина отойти в сторону от мексиканца.
Подошвы туфель Палатазина заскрипели по осколкам стекла на полу. Он опустил
глаза и увидел осколки зеркала. "Да, - пришла внезапная и неопровержимая
уверенность. - Они здесь были".
- Вот те двое - отец Рамон Сильвера и Рико Эстебан, обнаружили первые
тела. Пока что мы вытащили тридцать девять тел - все они были спрятаны или
под кроватями, или в кладовых. Все были запеленатыми в пластиковые шторы из
ванн, в простыни с кроватей, в газеты. - В прозрачных голубых глазах Тила
светилось недоумение. Он понизил голос: - Вам это покажется чем-то
ненормальным, капитан...
- Продолжайте.
- В общем, я не знаю, можно ли назвать эти тела трупами. Вообще. Они
немного шевелятся, но это похоже лишь на мускульный рефлекс. Сердца у них
не бьются, пульса тоже нет. Технически они мертвы, правильно?
Палатазин на несколько секунд закрыл глаза, рука его коснулась лба.
- Сэр? - с тревогой спросил Тил. - Ведь они мертвы, правильно?
- На телах имеются какие-то повреждения, раны?
- Я осматривал только пару, не больше, есть порезы, синяки, ничего
больше, кажется.
- Нет, - тихо сказал Палатазин. - Это далеко не все.
- Простите, сэр?
- Ничего. Это я просто вслух рассуждаю. А куда повезли тела?
- Так... - Сержант посмотрел в свой блокнот. - Госпиталь в
Монтерей-парке. Это ближайшая больница, где есть условия разобраться в этой
каше. - Он сделал паузу в несколько секунд, наблюдая за лицом Палатазина. -
Что с этими людьми, капитан? Может, это... какая-то болезнь?
- Если вы так думаете, Тил, то держите пока эти мысли при себе. Нам
паника в соседних районах вовсе ни к чему. Слухи и без того уже пойдут.
Госпиталь прислал сюда врача?
- Да, сэр. Доктор Дельгадо. Она сейчас наверху.
- Прекрасно. Вы разрешите мне пару минут побеседовать с этими двумя? -
Он показал за юношу и священника в другом конце коридора. Тил кивнул и
вышел, затворив за собой дверь. Палатазин подбросил носком осколок
зеркального стекла, быстро оглядел комнату, потом перевел внимание на
священника, который показался ему в лучшей форме, чем юноша. Не считая
одной детали - его руки судорожно дрожали, пальцы то сжимались, то
разжимались. "Нервная реакция? - подумал Палатазин. - Или что-то еще?" Он
представился.
- Сержант Тил сказал мне, что это вы нашли первые тела. Сколько было в
этот момент времени?
- Примерно половина второго, - сказал священник. - Мы все это уже
рассказали сержанту.
- Да-да, я знаю. - Палатазин мягко поднял руку, чтобы успокоить его и
умерить поток возражений. Он сделал несколько шагов и заглянул в мрачную
спальню, отметив, что окно закрыто газетами. В ванной имелось еще одно
разбитое зеркало. Он вернулся в комнату, к тем двум чиканос.
- А как вы считаете, отец, что здесь произошло? - спросил он
священника.
Сильвера сузил глаза. Некоторое колебание в голосе полицейского снова
вывело его из равновесия.
- Понятия на имею. Рико и я пришли сюда, чтобы поговорить с миссис
Сантос, которая живет... жила, на пятом этаже. Мы обнаружили, что дом...
вот в таком состоянии обнаружили мы весь этот дом.
- Я хочу выйти отсюда, - тихо сказал Рико. - Я больше не выдержу. Я не
могу больше здесь оставаться.
- Еще немного, хорошо? - попросил Палатазин. Он снова посмотрел на
Сильверу. - Вы нашли тела. Расскажите, как это было. Были они мертвы? Живы?
- Мертвы, - сказал Рико.
Сильвера ответил не сразу.
- Не знаю, - сказал он наконец. - Сердце не билось, пульса тоже не
было... но они шевелились, двигались.
- Сержант Тил сообщил, что найдено тридцать девять тел. Сколько
человек жило в этом здании?
- Шестьдесят или семьдесят, самое меньшее.
- Но не все квартиры были заняты?
Сильвера покачал головой.
- Хорошо, благодарю вас. - Палатазин повернулся и направился к двери,
когда голос Сильверы заставил его остановиться:
- Что случилось с этими людьми, капитан? Кто мог с ними такое сделать?
Или что?
Он едва не ответил, едва не произнес ужасное слово, но страх сжал
горло, задушив слова. Он молча покинул комнату и остановился снаружи,
ухватившись за поручень лестницы, как человек на корабле в бурю, только на
этот раз буря накренила не корабль; а целый мир, накренил свою ось, и начал
вращаться в обратном направлении времени. Палатазин смутно осознавал, что
нечто - нет, это двое людей - приближаются к нему по коридору. Когда он
поднял глаза, то увидел, что это Тил и средних лет женщина-мексиканка с
утомленными кругами под глазами.
- Капитан? - сказал Тил. - Познакомьтесь, это доктор Дельгадо.
Женщина протянула руку. Палатазин пожал ее. По коридору пронесли еще
одни носилки, и Палатазин вздрогнул под взглядом закрытых, но видящих глаз.
- Капитан, буду с вами откровенна - я понятия не имею, что могло
случиться с этими людьми, - тихо и устало сказала доктор Дельгадо. - В
техническом смысле это не трупы, хотя никаких признаков жизни они не
подают. Нет трупного окоченения, в полостях внутренних органов не
скапливается жидкость. Я уколола палец одного из тел, и что вы думаете? Я
ничего не могла выдавить, ни капли крови. Тела высушены. Не знаю, как все
остальные, но то тело было полностью лишено крови. Но когда санитары начали
пристегивать его к носилкам, тело - это должен был быть труп! -
зашевелилось!
- Бог мой! - сказал Тил, глаза которого напоминали ледяные кружки
голубого льда.
- Как я уже сказала, я не знаю, что случилось с этими людьми. Сейчас
сюда направляется один из моих коллег по госпиталю, доктор Штейнер.
Возможно, он сможет нам помочь.
- Нам никто не поможет, - внезапно вырвалось у Палатазина, и он
почувствовал, что сейчас все вырвется у него наружу, все, что долго
скапливалось в сознании годами, словно рвота, будет выброшено на этих
людей, и его тайное скопление страха облегчится. Он сжал зубы, глаза его
расширились, но поток слов заставил его говорить:
- Слишком поздно, уже ничем не помочь. Нужно оставить их всех здесь, в
здании, и сжечь это здание до тла, немедленно, пока не село солнце! Потом
нужно развеять... развеять пепел и полить это место святой водой!
Он посмотрел на Тила, потом на Дельгадо, потом снова на сержанта - они
были слишком ошеломлены, чтобы говорить. Священник и юноша стояли в дверях,
глядя на капитана, так же, как и полицейский в форме немного дальше по
коридору, изумленно смотревших на Палатазина.
- Что вы все смотрите! - крикнул Палатазин, что-то внутри него
оборвалось, как балка крыши, не выдерживая напора бури. - Ведь вы видели
эти тела! Видели, что они могут сделать! Они за одну ночь могут прочесать
целый дом! И это они скоро будут делать с целыми улицами, целыми районами!
- Он дрожал, и голос внутри у него отчаянно приказывал: "Стоп!" но он не
мог заставить себя остановиться, он уже не имел власти над словами, которые
вырывались у него изо рта. Холодный пот каплями тек по его лицу, и
единственным звуком в целом здании был его голос:
- Мы должны сжечь этот дом и убить их всех, кого сможем убить! Потому
что, когда проснутся эти - их будет мучить жажда! - Он посмотрел на доктора
Дельгадо - яростный страх в его глазах не был ничем прикрыт. - Их нельзя
везти в госпиталь! Нельзя выпускать на улицы!
Кто-то сжал его плечо. Он, тяжело дыша, повернулся. Это был Салли Рис.
Лицо его было серьезно.
- Капитан, пойдемте, - тихо сказал он, - подышим свежим воздухом,
хорошо?
- Оставь меня в покое! - Он вырвался и оттолкнул Салли. Взгляд его
упал на священника. - Вы! Вы первым должны осознать, какое ЗЛО надвигается
на город! Бог на небесах, неужели вы ничего не чувствуете? Скажите, пусть
послушаются меня, чтобы эти... эти существа не смогли сегодня ночью
проснуться!
Сильвера быстро глянул на Тила, потом снова на капитана. Он
чувствовал, что сам едва не сходит с ума, и вот-вот начнет безумно вопить.
Конечно, он чувствовал, как на город надвигается ЗЛО. Оно было повсюду в
этом доме, как зловонный туман. Но о чем говорит этот человек?
- Отец, - сказал Палатазин, и в голосе его было сейчас что-то от
испуганного девятилетнего мальчика. - Пожалуйста, не допустите, чтобы на
улицы вышли ВАМПИРЫ! Скажите им, пусть сожгут эти тела!
"ВАМПИРЫ? - подумал Сильвера. Слово ударило его в грудь, словно
кузнечный молот - В А М П И Р Ы ?"
И внезапно Палатазин почувствовал себя опустошенным, как бутыль, чье
содержимое было разлито по полу. Он моргнул, посмотрел по сторонам, потом
