Церковь была небольшая, приземистая, с высоким шпилем. Здесь
заканчивалась Фронт-стрит. За церковью было кладбище, обнесенное
оградой из заостренных кольев, а сбоку к ней примыкал курятник. На
кладбище давно проникли джунгли, они держали деревянные надгробия
цепкими, корявыми зелено-бурыми пальцами. Стены церкви пестрели
рисунками и надписями: здесь были рожи, цифры, обведенные кружком,
и всевозможные имена - Эрзули, Зок, Легба. Широкие, жирные потеки
черной и красной краски спускались к самой земле. Два церковных окна,
закрытые кем-то, как видно, совсем недавно, были разбиты.
Негр приблизился ко входу, взялся за простой металлический
дверной молоток и тихо стукнул в дверь.
Тишина.
Он приложил ухо к двери, потом снова легонько стукнул по
филенке.
- Ваше преподобие, это Томас Лэйси! - сказал он через несколько
мгновений.
Последовала длительная пауза, слышалось лишь пение птиц и
шелест листвы под ветерком. Потом загремел отодвигаемый засов.
Дверь распахнулась. В проеме возникло скуластое лицо с козлиной
бородкой и большими, как плошки, глазами за стеклами очков в роговой
оправе. Показав глазами: входи, его преподобие с заметным
французским акцентом пригласил:
- Прошу!
Томас вошел в помещение с голыми полами и длинными рядами
деревянных скамей. В центре был алтарь, а где-то сбоку - хоры. Пахнуло
пылью, сыростью и старением; аромат ладана едва пробивался сквозь
табачную вонь. Когда священник захлопнул за Томасом дверь, церковь
погрузилась в темноту, лишь слабые лучики света проникали через
разбитые створки окон, бросая на стены тусклые неясные тени. Его
преподобие поставил засов на место и повернулся к посетителю:
- Что вам угодно?
- Я насчет того, что выплыло из моря, - едва слышно заговорил
Томас, но даже его тихий голос эхом отразился от стен церкви и
наполнил ее, как дым - коробку. - Насчет того, что сегодня выбросило на
рифы Кисс-Боттома.
Глаза его преподобия, темные стеклянные шарики, плавающие в
желтоватой белизне, сузились. Его длинное, на вид хрупкое тело
склонилось к Лэйси:
- Что-что? Простите, мне некогда.
- Один белый по имени Мур сегодня нырял в тех местах, -
продолжал Томас, пытаясь говорить медленно. - Он поднял это на
поверхность, он откопал это на дне. Вы говорите, оно, мол, давным-
давно сгинуло. Но сейчас, вот сейчас вот, эта пакость на рифе...
- Чепуха! - не дрогнув, проговорил по-французски его преподобие.
Почти все его лицо пряталось в тени, видны были только шевелящиеся
губы.
- Корабль! - сказал Томас, и капелька слюны выступила в уголке
его рта. - Он поднялся со дна...
- Нет, - мягко возразил священник.
- Я видел его собственными глазами. Видел, там, на рифах.
- Нет, - голос его преподобия по-прежнему оставался мягким,
однако в него прокралась властная нотка, и Томас Лэйси со страхом
посмотрел священнику в лицо. На некоторое время воцарилось
молчание. Потом Томас, вновь обретя дар речи, пробормотал:
- Этот корабль долго пролежал под водой. Теперь он весь
покорежен, побит - но это тот самый корабль...
Его преподобие уставился на своего собеседника, пристально
изучая глаза Томаса, словно никак не хотел поверить в то, о чем ему
толковал этот человек. Волнуясь, он заговорил по-французски.
- Как это может быть? - тихо спросил он, не ожидая ответа, и
заметно ссутулился, поник, на спине выступили острые лопатки. - Нет,
нет. - Снаружи, в гуще спасительных ветвей, крикнула птица. - Белый? -
переспросил он наконец.
- Совершенно верно.
- Оставьте меня в покое. Пожалуйста. Я хочу, чтобы вы сейчас
ушли и на некоторое время оставили меня в покое.
Томас не двинулся с места и стоял, моргая, обеспокоенный тем,
что его слова чем-то обидели старого священника.
- Пожалуйста, - снова попросил его преподобие, отворачиваясь от
Томаса.
Томас попятился к выходу. Его преподобие уходил по проходу
между рядами длинных деревянных скамей к двери за хорами. Полумрак
поглотил его. Томас помедлил на пороге, потом распахнул дверь и
зажмурился от яркого света. Не оглядываясь, он быстро вышел из
церкви.
В своей убогой, тесной келье его преподобие зажег свечу и
посмотрел, как язычок пламени вытянулся в длинное белое острие.
Потом снял с полки буфета черный ящичек и положил перед собой. Из
кармана появился маленький ключ; священник отпер ящик и стал
разглядывать его содержимое: белую кроличью лапку, пузырек с темной
жидкостью, какие-то темные зерна в бумажном пакете, серебристые
свечи, очки с затемненными стеклами. Наконец он нашел то, что искал.
Есть. Вот оно.
Черная коробка.
Он извлек ее из-под других вещей и открыл. Внутри был синий
стеклянный глаз синего цвета на серебряной цепочке. Его преподобие
расстегнул облачение и накинул цепочку на шею - так, чтобы глаз лежал
у него на груди поверх сорочки.
Он шагнул вперед и поднес руку вплотную к пламени свечи.
Стоя посреди комнаты в кромешной тьме, он очень тихо, словно
его собеседник был совсем рядом, спросил по-французски:
- Что ты видишь? Что ты видишь?
4
Задыхаясь от недостатка воздуха, Мур падал вверх тормашками в
бешеный водоворот. Вокруг вздымались серо-зеленые водяные стены; он
был пленником в морском царстве, он пролетал сквозь тысячи залов и
комнат, с чердака в подвал, из света в полную тьму.
~Они остались одни~, надрывался его внутренний голос. ~Ты
бросил их, им страшно, они не знают, что им делать...~
Вода смыкалась вокруг него, проникала внутрь, давила все
сильнее, так, что сжимались легкие.
~Им страшно... страшно... им страшно...~
Море давило ему на плечи; он собрал все силы и стал бороться, он
рвался к поверхности, отчаянно работая ногами, но что-то желтое,
громоздкое, неуклюжее стесняло движения, мешало: дождевик. Он
упрямо забарахтался, стремясь вырваться на волю из объятий океана. С
каждой секундой запас воздуха в легких убывал. ~Не бросай их, нельзя,
нет, нет, нет. Доберись до них, пожалуйста, о-о Боже, дай мне сил, пусти,
пусти, прошу тебя, пожалуйста...~
Вынырнув, он едва успел вдохнуть - и вода вновь обрушилась на
него, загоняя обратно в морскую бездну. Он сопротивлялся, безумными
глазами всматриваясь в темноту и слыша лишь вой ветра и рев воды,
словно в смертельном бою сошлись два лютых зверя. Корабль,
оказавшийся меж двух рассвирепевших чудовищ, кренился на правый
борт. Палубу захлестывала бурлящая вода. Мур увидел, как ~они~
протягивают к нему руки, но океан разлучил их, и ветер унес их прочь.
Он стал звать их, но грохот волн заглушил его голос, разорвал слова в
клочья, разметал в пространстве. Мур вскинул руку, но налетела
очередная волна, гороподобная, с острым гребнем, блестящая и твердая
как камень, и он с ужасом увидел, как она обрушилась на них,
раскалывая дерево, захлестывая их брызгами и обломками того, что
прежде было палубой из тикового дерева. На краткий миг он увидел их,
застывших в черной пенной воде. Он услышал свое имя, и ему
захотелось, чтобы море хлынуло ему в горло и унесло в свою пучину, но
тут под ним, крутясь, всплыла какая-то деревяшка, и Мур невольно
впился в нее ногтями. Обломок дерева увлекал его по волнам, с гребня на
гребень, без конца. Мур вдруг различил на скрепленных друг с другом
обломанных досках красивые буквы - слова, ожегшие, как огнем:
"Баловень судьбы".
~Пожалуйста... не бросай их... они напуганы... пожалуйста...
прошу...~
- ...Пожалуйста, - взмолился он и открыл глаза. Лоб его был в
холодной испарине. Из открытой двери террасы тянуло ласковым
ночным ветерком. За самым порогом шелестели пальмы, он различил в
полумраке на залитой бледным лунным сиянием стене спальни тени
листьев, похожих на растопыренные пятерни. Где-то далеко, за деревней,
выла собака, в джунглях горестно кричал какаду - траурные голоса
ночи... Мур закрыл лицо руками. Господи, шептал он. Господи. Порой
его посещали кошмары, порой видения бывали такими реальными, что,
даже проснувшись, он не мог избавиться от них - вот и сегодня сон
вырвал у него очередной кус живой трепещущей плоти. Не в первый раз;
впрочем, все кошмары Мура представляли собой вариации на одну и ту
же тему. Снотворное, прописанное ему доктором Максвеллом, он не
принимал, упрямо убеждая себя, что отлично может спать и без
таблеток. Но сейчас ему вдруг захотелось узнать, хватит ли содержимого
янтарно-желтой бутылочки, чтобы до конца недели обеспечить ему
нормальный сон. Пролежав без движения еще несколько секунд, Мур
потер лицо и понял, что плакал во сне. Он сел. Девушка, лежавшая
рядом с ним, взяла его за плечо и сонно пробормотала:
- Что случилось?
- Ничего, - ответил он. - Спи.
Девушка посмотрела на него. Темные глаза на смуглом лице
потемнели еще больше. Волосы у нее были коротко подстрижены по
кингстонской моде. Когда Мур похвалил ее прическу, то в ответ
услышал: так удобнее, возни меньше. Девушка потянулась всем телом,
подняла с пола у кровати сумочку, покопалась в ней, отыскивая
сигарету, нашла и закурила. Мур сидел на краю кровати, девушка водила
по его спине острым ноготком. Ее звали Клер, она была из Олд-Мэнс-Ки
- дыры немногим лучше этой. На Кокину она приехала заработать на
билет до Тринидада.
- Ну давай, - сказала она. - Я уже проснулась.
Мур промолчал, прислушиваясь к отдаленному рокоту океана.
Клер подождала немного, бросила окурок в пепельницу и встала.
Полоса лунного света легла на крепкое стройное тело и груди с алыми
сосками. Клер взяла свои вещи, небрежно брошенные на спинку стула, и
начала неторопливо одеваться. Мур неподвижно сидел на прежнем
месте.
- Я пошла, - сказала Клер. - Кровать у тебя странная, не нравится
мне в ней спать.
- Мне тоже, - спокойно отозвался он.
- Сестра собирается найти мне работу на Тринидаде, - сообщила
Клер, пытаясь хотя бы отчасти развеять его дурное настроение своей
беспечной болтовней. - Она работает в приемной у зубного, - она
прищурилась, глядя Муру в спину, пораженная его неподвижностью и
незащищенностью. У него было сильное тело, он был молод и, когда они
повстречались в "Лэндфолле", казался беззаботным и беспечным. А
сейчас вдруг стал равнодушным и далеким. - Ведь ты получил что хотел?
- наконец спросила она.
- Да, - Мур вытер потное лицо и тоже встал с кровати. - Ты
прелесть. - Он достал из шкафа полосатый купальный халат и надел.
Повернувшись, увидел в открытых дверях террасы далекое море -
блестящее, черное с серебром. Среди причудливых облаков висела луна.
По ее положению на небосклоне Мур определил: четвертый час ночи.
Потом его взгляд как магнитом потянуло к темной полоске за пределами
гавани. Он разглядел белые гребни волн, разбивающихся об острые
камни, потом заметил продолговатый темный силуэт. Казалось, с тех
пор, как он видел лодку в последний раз, она не изменила своего
положения. Мур боялся, что прибой в конце концов освободит ее, но
лодка прочно сидела на рифах, задрав нос к небу, серебристо-зеленая
вода все так же кипела и пенилась вокруг нее.
Лунные блики и тени облаков на корпусе лодки создавали
жутковатую маскировочную окраску, и по спине у Мура пробежал
холодок. Интересно, как эта штуковина оказалась погребенной под
толстым слоем песка? И самое главное, чей это был корабль?
Британский? Американский? Немецкий? Мур стал всматриваться в
темноту. В глубине комнаты прошелестела юбка: Клер. Немецкая
подводная лодка? Гитлеровская субмарина, хищно бороздившая здешние
мирные воды? Он поспешно отогнал это видение. Но странная мысль,
преследовавшая его весь день, мысль, которая заставила его отправиться
в "Лэндфолл", осушить несколько стаканов отличного рома и найти
подругу на ночь, не уходила.
Все выглядело так, будто его ~заставили~ выкопать эту
штуковину из-под толстого слоя песка; Мур отлично знал свои
возможности - он не должен был заплывать на такую глубину. У него
было такое чувство, словно его заманили туда, соблазнив торчащим из
песка перископом. Собственно говоря, это не он нашел подводную
