потайной ванной комнате, я уставился на себя.
Результат был странным. Разглядывая свое новое обличье, я совершенно
успокоился. Наверное, окажись я в ином, но мужском теле -- шок был бы
больше. А так -- ничего, кроме ощущения начавшегося маскарада.
-- Ты на меня не воздействуешь? -- спросил я.-- Ты, или шеф?
-- Нет.
-- Значит, это у меня крепкие нервы.
-- У тебя помада размазалась,-- заметила Ольга. И хихикнула.-- Умеешь
красить губы?
-- Сдурела? Нет, конечно.
-- Я научу. Нехитрая наука. Тебе еще очень повезло, Антон.
-- В чем?
-- На недельку позже -- и пришлось бы учить тебя пользоваться
прокладками.
-- Как любой нормальный мужчина, смотрящий телевизор, я умею это делать
в совершенстве. Прокладку надо облить ядовито-синей жидкостью, а потом
сильно сжать в кулаке.
Глава 2
Я вышел из кабинета и остановился на миг, борясь с искушением вернуться.
В любой момент я мог отказаться от предложенного шефом плана. Стоит лишь
вернуться, сказать пару слов -- и мы с Ольгой возвратимся в свои настоящие
тела. Вот только за полчаса разговора, мне было сказано достаточно, чтобы я
согласился, что смена тел -- единственный реальный ответ на провокацию
Темных.
В конце концов, нелепо ведь отказываться от спасительного лечения на
основании болезненности уколов...
Ключи от квартиры Ольги лежали у меня в сумочке. Там же -- деньги и
кредитка в маленьком кошельке, косметичка, платочек, прокладка -- зачем
только, ведь это мне не должно понадобиться, начатая упаковка конфеток
"тик-так", расческа, россыпь мелочи на дне, зеркальце, крошечный мобильный
телефон...
А вот пустые карманы джинсов вызывали невольное ощущение потери. Я
секунду рылся в них, пытаясь найти хотя бы завалявшуюся монетку, но
убедился лишь в том, что подобно большинству женщин Ольга все носила в
сумочке.
Казалось бы, пустые карманы -- далеко не самая большая моя потеря за
сегодняшний день. И все-таки эта деталь вызывала раздражение. Я переложил в
карман из сумочки несколько банкнот и почувствовал себя увереннее.
Жаль только, что Ольга не носит плеера...
-- Привет,-- ко мне подошел Гарик.-- Шеф свободен?
-- Он... он с Антоном...-- ответил я.
-- Что-то случилось, Оля? -- Гарик внимательно смотрел на меня. Не знаю,
что он почувствовал -- чужие интонации, неуверенные движения, новую ауру.
Но если даже оперативник, с которым ни я, ни Ольга особо не общались,
ощущает подмену -- грош мне цена.
Тем временем Гарик неуверенно, робко, улыбнулся. Это было совсем
неожиданно -- я никогда не замечал, чтобы Гарик пытался заигрывать с
сотрудницами Дозора. Ему даже с человеческими женщинами трудно знакомиться,
он потрясающе невезуч в любовных делах.
-- Ничего. Поспорили немного,-- я развернулся, и не прощаясь пошел к
лестнице.
Это была версия для Ночного Дозора, на тот маловероятный случай, если
среди нас есть их агент. Насколько я знаю, такое случалось всего раз или
два, за всю историю Дозора, но мало ли... Пусть все считают, что Борис
Игнатьевич повздорил со своей давней подругой.
Ведь и повод есть, и повод немалый. Столетнее заточение в его кабинете,
невозможность принять человеческий облик, частичная реабилитация -- но с
потерей большинства магических способностей. Вполне достаточные основания
обидеться... По крайней мере я избавлен от необходимости изображать подругу
шефа, что было бы уж совсем чересчур.
Размышляя так, я и спустился до третьего этажа. Стоило признать, что
Ольга максимально облегчила мне жизнь. Сегодня она надела джинсы, а не
обычный юбочный костюм или платье, на ногах были кроссовки, а не туфли на
высоком каблуке. Даже легкий запах духов не был одуряющим.
Да здравствует мода "унисекс", пусть даже ее изобрели гомосексуалисты...
Я знал, что мне сейчас следует делать, знал, как следует себя вести. И
все-таки это было трудно. Свернуть -- не к выходу, а в боковой коридор,
неприметный и тихий.
И окунуться в прошлое.
Говорят -- у больниц есть свой, незабываемый запах. Конечно. И это
неудивительно, странно было бы не иметь запаха хлорке и боли, автоклавам и
ранам, казенному белью и безвкусной пище.
Но откуда, скажите на милость, свой запах у школ и институтов?
В помещении Дозора обучают лишь части предметов. Кое-что удобнее
преподавать в морге, по ночам, там у нас есть свои люди. Кое-чему обучают
на местности. Кое-чему -- за рубежом, в туристических поездках, которые
оплачивает Дозор. Когда я проходил обучение, то побывал и на Гаити, и в
Анголе, и в Штатах, и в Испании.
Но, все-таки, для некоторых лекций подходит лишь территория Дозора,
здание, от фундамента до крыши закрытое магией и охранными заклятиями.
Тридцать лет назад, когда Дозор переехал в это помещение, оборудовали три
аудитории, каждая на пятнадцать человек. Я до сих пор не понимаю, чего
больше в этом размахе -- оптимизма сотрудников, или избытка площади. Даже
когда я проходил обучение, а это был очень удачный год, нам хватало одной
аудитории, да и та наполовину оставалась пустой.
Сейчас Дозор обучал четверых Иных. И то, лишь в отношении Светланы
существовала твердая уверенность, что она войдет в наши ряды, а не
предпочтет обычную, человеческую жизнь.
Пусто здесь было, пусто и тихо. Я медленно шел по коридору, заглядывая в
пустые аудитории, ставшие бы предметом зависти для самого обеспеченного и
преуспевающего университета. За каждым столом -- ноутбук, в каждой
комнате -- огромный проекционный телевизор, шкафы ломятся от книг... да
если бы эти книги увидел историк, нормальный историк, а не спекулянт от
истории...
Никогда им их не увидеть.
В некоторых книгах слишком много правды. В других -- слишком мало лжи.
Людям это читать не стоит, причем для их же собственного спокойствия. Пусть
живут с той историей, к которой привыкли.
Конец коридора заканчивался огромным зеркалом, закрывающим всю торцовую
стену. Я искоса глянул в него -- по коридору вышагивала, покачивая бедрами,
молодая, красивая женщина...
Запнувшись, я едва не полетел на пол -- хотя Ольга и сделала все
возможное, чтобы облегчить мне жизнь, но центр тяжести тела она изменить не
могла. Когда удавалось забыть о своем облике, все шло более-менее
нормально, работали моторные навыки. А вот стоит посмотреть на себя со
стороны -- и начинаются сбои. Даже дыхание стало чужим, как-то не так
входил в легкие воздух...
Я подошел к последней двери. Осторожно заглянул в стеклянную дверь.
Занятие как раз заканчивалось.
Сегодня они изучали бытовую магию, я понял это, едва увидел у
демонстрационного стенда Полину Васильевну. Она одна из самых старых
сотрудниц Дозора -- внешне, а не по подлинному возрасту. Ее обнаружили и
инициировали в возрасте шестидесяти трех лет. Ну кто мог предположить, что
старушка, подрабатывающая в лихие послевоенные годы карточным гаданием, и
впрямь обладает какими-то способностями? Причем не шуточными, пусть и
узконаправленными.
-- И теперь, если вам понадобится спешно привести одежду в
порядок,-- наставительно говорила Полина Васильевна,-- вы сможете это
сделать за считанные минуты. Только не забудьте заранее проверить,
насколько хватает силенок. Иначе конфуз выйдет.
-- А когда часы ударят двенадцать, твоя карета превратится в
тыкву,-- громко сказал молодой парень, сидящий рядом со Светланой. Парня
этого я не знал, на обучении он был второй или третий день, но он мне уже
заранее не нравился.
-- Именно! -- с восторгом заявила Полина, сталкивающаяся с подобным
остроумием на каждой партии учеников.-- Сказки врут, не меньше, чем
статистика! Но иногда в них можно найти капельку правды.
Она собрала со стола аккуратно отглаженный, элегантный, пусть и
несколько старомодный, смокинг. В таком, наверное, выходил в свет Джеймс
Бонд...
-- Когда он снова станет тряпьем? -- деловито спросила Светлана.
-- Через два часа,-- так же коротко проинформировала Полина. Повесила
смокинг на плечики, вернула на стенд.-- Я не особо напрягалась.
-- А сколько вы можете его поддерживать в приличном виде? Максимально?
-- Около суток.
Светлана кивнула, и неожиданно посмотрела в мою сторону. Почувствовала.
Улыбнулась, махнула рукой.
Теперь меня заметили все.
-- Прошу вас, госпожа,-- Полина склонила голову.-- Большая честь для
нас.
Да, она знала об Ольге что-то, неизвестное мне. Все мы знали о ней лишь
часть правды, лишь шеф, наверное, знал все.
Я вошел, отчаянно пытаясь придать походке меньшее изящество. Не помогло.
И парень, соседствовавший со Светланой, и парнишка лет пятнадцати, который
уже полгода топтался на начальном курсе магии, и высокий, тощий кореец,
которому могло быть и тридцать, и сорок лет,-- все они смотрели на меня.
Однозначно заинтересованно. Вся та атмосфера тайны, что окружала Ольгу, все
слухи и недомолвки, в конце концов то, что она была давней-предавней
любовницей шефа -- это вызывало у мужской части Дозора вполне определенную
реакцию.
-- Здравствуйте,-- сказал я.-- Я не помешала?
Сосредоточившись на правильном употреблении родов, я не следил за тоном.
В результате банальный вопрос вышел томно-загадочным, и будто обращенным к
каждому из присутствующих персонально. Прыщавый мальчишка впился в меня
взглядом, парень сглотнул, лишь только кореец сохранил некоторое подобие
хладнокровия.
-- Ольга, хотите что-то объявить студентам? -- поинтересовалась Полина.
-- Мне надо поговорить со Светой...
-- Все свободны,-- объявила старушка.-- Ольга, как-нибудь заглянете в
учебное время? Мои лекции ваш опыт не заменят.
-- Обязательно,-- щедро пообещал я.-- Дня через три.
Пусть Ольга отдувается за мои обещания. Я же вынужден отдуваться за
выработанную ей сексопильность...
Вместе со Светланой мы пошли к выходу. Три пары жадных глаз буравили мою
спину... точнее -- не совсем спину...
Я знал, что у Ольги и Светланы -- теплые отношения. С той ночи, когда мы
вдвоем объясняли ей правду о мире, об Иных, о Светлых и Темных, о Дозорах,
о сумраке, с того рассветного часа, когда она, держась за наши руки, прошла
сквозь закрытую дверь в помещение оперативного штаба Ночного Дозора. Да,
меня со Светланой связывала мистическая нить, наши судьбы были переплетены.
Но я знал, слишком хорошо знал, что это ненадолго. Светлана уйдет далеко
вперед, туда, куда мне не добраться, стань я даже магом первого уровня. Нас
держала вместе судьба, держала крепко, но лишь до поры до времени. А вот с
Ольгой Светлана просто дружила, как бы скептически я не относился к женской
дружбе. Их не сводил вместе рок. Они были свободны.
-- Оля, мне нужно дождаться Антона...-- Светлана взяла меня за руку. Это
не было движение младшей сестры, хватающейся за старшую в поисках поддержки
и самоутверждения. Жест равного человека. И если Ольга позволяет Светлане
вести себя на равных -- значит, ей и впрямь прочат великое будущее...
-- Не стоит,-- сказал я.-- Света, не стоит.
Опять что-то было не так в построении фразы или в тоне. Теперь на меня
недоуменно глядела Светлана, но взгляд был точь-в-точь как у Гарика.
-- Я тебе все объясню,-- сказал я.-- Но не сейчас и не здесь. У тебя
дома.
Защиту на ее квартиру ставили на совесть, уж слишком много сил вложил
Дозор в новую сотрудницу. Шеф даже не стал спорить со мной, могу ли я
открыться Светлане, настоял лишь на одном -- это должно произойти у нее
дома.
-- Хорошо,-- удивление в глазах Светланы не исчезло, но она согласна
кивнула.-- Ты уверена, что Антона не стоит ждать?
-- Абсолютно,-- сказал я, ни капельки не лукавя.-- Возьмем машину?
-- Ты сегодня пешком?
Дурак!
Напрочь забыл, что Ольга всем видам транспорта предпочитает подаренный
