единственное свободное место. У нас в общине считают, что так вот и надо
жить - храня преемственность поколений, дух, народность и моральные
ценности. Когда-то эту комнату занимал отец. Вон, в шкафу на полочке
стоит пластиковая модель боевого робота. Это он собрал. А перед ним
здесь жил дед. Подоконник сделан из доски, которую дедушка сам украсил
выжиганием - там изображен огромный город, который будет стоять на месте
нашего поселка в будущем.
Цепочка. Преемственность. Помни дела своих предков, передай их своим
потомкам. Главный наш завет.
Я тоже так думаю, конечно. Только не применительно к себе. Не хочу!
Не хочу и все! Вот только представлю... появятся у меня дети, старший
сын будет жить в этой комнате, зная, что выжигание - от прадедушки,
робот - от деда, модель эсминца - от папы... И когда он соорудит
что-нибудь достойное духа семьи, так сразу этому найдется свое место -
на полочке, или на гвоздике.
Когда я понял, что точно не усну, то свесил ноги с кровати, рукой не
глядя щелкнул по клавише кофеварки, и посидел немного с закрытыми
глазами, слушая тихое бульканье кофе. Интересно... улетело уже с планеты
семейство Эйко?
Конечно, хочется. Очень хочется такой шанс за хвост схватить.
Выиграют они регату, или не выиграют, все равно можно будет домой не
возвращаться. Устроиться где-то работать, ведь обязательный имперский
образовательный курс я закончил на отлично, может быть в армию пойти -
рядовым, или техником в космопорт. Все равно - здорово. Но не зря же
Денис, который меня вечно ругает за нерешительность, этот отказ одобрил?
Как вспомню глаза девочки... страшные у нее глаза. И не потому, что в
них злость, или жажда убивать. Просто слишком легко они меняются - то
внимательные, серьезные, а то наивные и просительные. Не верь людям, у
которых глаза так быстро меняются. Никогда не верь.
Кофеварка проиграла побудку, я протянул руку и взял чашку кофе.
Втянул аромат. Не очень, конечно... есть где-то мешочек настоящего,
терранского кофе, не нашему чета. Тетя Лиза и дядя Павел хоть и
стараются, селекцией занимаются, специальные удобрения выписывают, а все
равно кофе не такой.
И откуда я знаю, что именно наш - не такой? Если разобраться, так
наоборот, терранский должен неправильным казаться, его я пил раз десять
в жизни, а наш - постоянно. Вот только все равно - чувствую. Будто
где-то в глубине, в клеточках, как у Алкари, сидит память и нашептывает
"не так", "неправильно", "подделка"... Отец Виталий говорит, что это
пережитки, что хоть Терра и родной мир человечества, но в колыбели вечно
жить нельзя. Значит и небо должно быть нам родным, и земля, и безмозглые
абори, и джунгли... и этот кофе.
Выхлебал я две чашки, забрался в душ, переоделся в чистое. Потом
вдруг принялся за уборку, хоть обычно по пятницам наводил порядок, а
сегодня только четверг. Наверное, хотелось что-то делать. Пол
пропылесосил и протер старый робот-черепашка, он барахлит, но если его
запускать два раза подряд в режиме генеральной уборки, то становится
вполне прилично. А я вытер пыль, особое внимание уделив дедушкиному
подоконнику - в выжженные линии вечно набивался мусор, и город
становился пыльным и ненастоящим, как макеты в нашем музее, потом протер
стекла - для окон тоже есть маленький робот, но его замаешься
пересаживать со стекла на стекло, проще походить с тряпкой и аэрозолью.
Хорошо бы, если гонщики уже заправились, отдохнули и улетели...
А еще лучше, если военный курьер попутно забрал Огарина. Не хочу я с
ним прощаться. Лучше прийти в бункер, и забрать у ребят конверт с
какой-нибудь запиской, что он обязательно оставит. Прочитаю... и пойду к
священнику просить благословения на брак с Ноновой...
Весь первый этаж я отдраил и отчистил до полудня. Сделал все, что
только можно, даже ковер в гостиной почистил пеной, а фамильный хрусталь
в буфете сполоснул от пыли и высушил. И только тогда понял, что
специально себе занятия придумывал - чтобы не выходить из дома.
Это что же, я боюсь, что передумаю, и в экипаж к сумасшедшей девочке
попрошусь?
Нет уж!
На улицах было очень тихо, и у меня зародилось подозрение, что и
впрямь все закончилось - гонщики разлетелись, никто и не узнал про
неожиданный визит, кроме меня...
Но подойдя к трактиру я понял, что все еще далеко не закончилось.
У входа стояли два незнакомца, высокие, стройные, излишне хрупкие,
наверное, с планеты низкой гравитации. Лица у обоих тонкие, прозрачные,
нечеловеческие... на эльфов из детских сказок похожи. Когда я подошел
поближе, то понял, что один из них - женского пола, едва-едва были
заметны под комбинезоном груди, да и бедра пошире.
- Доброго дня вам, - слаженно приветствовала меня парочка.
Улыбнулись. Но больше никаких попыток к общению не предприняли - то ли
ждали они кого-то еще, то ли собирались со всем поселком
перездороваться.
- День добрый, - прошептал я, проскальзывая мимо.
Ой, что внутри творилось!
Здесь было еще шесть иномирцев. Разделить их на две тройки труда не
составляло - один экипаж выглядел совсем как наши люди, только одет во
все темное, со странными прическами, длинными прядями волос над ушами и
с маленькими круглыми шапочками, будто приклеенными к головам. Сидела
эта троица на высоких стульях у бара, и пила вино, причем, почему-то, из
своей бутылки, я такой раньше не видел. То ли метаболизм у них иной, то
ли обычаи не позволяют чужого пить?
Вторая тройка была куда забавнее. Вначале мне показалось, что это
тоже экипаж из детей, потом я понял, что люди-то взрослые, только очень
низкорослые и хрупкие, с кожей голубоватого оттенка и светлыми, почти
белыми волосами. Я попытался понять, что их такими сформировало, но
ничего умного не придумалось. Планета с высокой гравитацией - так были
бы кряжистыми. Планета с низкой гравитацией - были бы длинными и тощими.
А так - словно подростки, только глаза недетские,
настороженно-серьезные, и хлещут водку безостановочно.
А наш народ вокруг как с ума посходил...
Все - в лучших одеждах. Подаставали и праздничное, и
дедушкины-бабушкины сундуки порастрясли. Лица у всех важные и
равнодушные, будто каждый день у нас подобное паломничество иномирцев,
причем не туристов, что только под охраной корабельных пушек веселятся,
а по городу лишь с охраной ходят, а именно таких вот, свойских ребят.
Говорят все об умных вещах - о внутренней политике, об отношениях с
чужими, о достижениях науки, о перспективах внутреннего развития, о
премьере фильма "Атлантис", где на выбор целых десять сюжетных линий - и
где "Атлантис" гибнет, и где благополучно на Эндорию прилетает, и где
Мак-Уильяма обвиняют в краже сокровищ трона, и где оправдывают, и где он
гибнет от нехватки кислорода, и где отбирает у своей любимой запасной
баллон и в живых остается...
Ужас какой!
Нет, я понимаю, мне и самому хочется сейчас чем-то блеснуть перед
заезжими знаменитостями, о которых каждый день в новостях говорят. И
приди я пораньше, может стоял бы сейчас рядышком с инфантильными
астронавтами, громко споря с Ромкой Цоем, что лучше - два разогнанных
реаджекс-привода, или один интерфазник с кварковой подкачкой...
Как иномирцам, наверное, смешно нас слушать...
А может быть, и не смешно. Может быть - все равно. И это еще обиднее.
С Ромкой я поздоровался за руку, мы чуть смущенно переглянулись.
- Не обижайся, - шепотом сказал Цой.
- Да ладно, проехали, - так же тихо ответил я.
Мы улыбнулись друг другу, и я подобрался к стойке. Григорий глянул на
меня, был он весь замотан и задерган, даже у него, многое повидавшего,
улыбка стала ненатуральной.
- Выпить? Пива? - быстро спросил он.
- Да все равно... давай водки.
Дядька глянул неодобрительно, но рюмку мне налил, и положенную
закуску выдал. Я отошел в сторонку, специально встал так, чтобы ни с кем
общаться не пришлось. Вертел в руке рюмку, смотрел на
ненатурально-шумный бар. Интересно, а где же семейство Эйко?
И тут я их увидел. Конечно, чего бы они пить пошли? Они резвились за
стеклянной стеной, в бассейне. Мальчик, Артем, как раз стоял на вышке,
готовясь прыгнуть. Рядом замерла наша детвора. Внизу, в ярком
купальнике, стояла Эн Эйко, облепленная девочками так же, как ее брат -
мальчишками. Выглядели они совсем мирно, и я с легким смущением вспомнил
свой ночной страх.
- Алексей...
Я повернулся. За спиной стоял отец Виталий. Тоже с рюмкой и
огурчиком.
- Ты слышал что-нибудь об этих несчастных детях?
- Ну... мне говорил капитан... Огарин...
- Да, он всем сказал, - отец Виталий вздохнул. - Они уже объявили,
что им нужен третий член экипажа. Потому я к тебе и подошел, Алексей.
- Я все знаю. Эта девочка - убийца.
Священник перекрестился.
- Не в этом грех, многим в нашем несовершенном мире приходится
держать в руках оружие. Кто обвинит человека, честно работающего
телохранителем или киллером? Меня другое тревожит, Алексей. Я поговорил
с малышкой, у нее совсем нет понятия греха...
На всякий случай я кивнул.
- Знаю, тебя переполняют мечты покинуть нашу общину... - с легкой
укоризной сказал отец Виталий. Опустив глаза я кивнул. - Это не грех, -
строго сказал священник. - Я тебя сам благословлю в дорогу, если судьба
так повернется. Но - не с ними! Хорошо?
- Хорошо, - и все-таки я не удержался от вопроса: - А почему не с
ними? Это опасно для меня?
- Конечно, - отец Виталий укоризненно покачал головой. - Неужели ты
не понимаешь? Ты незнаком с бурным человеческим миром Империи. И
начинать путь в таком обществе...
Он вздохнул, залпом выпил. Крякнул, заел огурчиком.
- Даже не думай! - наставительно добавил он. - Хорошо?
Так он и отошел, смутив меня до чрезвычайности. Вся община обо мне
печется... Я еще раз глянул на бассейн - но девочки там уже не было.
Только ее брат что-то рассказывал нашей детворе.
Ушла куда-то?
В этот миг дверь трактира отворилась, и Эн Эйко вошла собственной
персоной. Поверх купальника она набросила халат. Кивком поздоровалась с
иномирцами в темном, а вот экипаж из инфантильных даже взглядом не
удостоила. Прошла к стойке и сказала дяде Григорию:
- Квас-водку, двойную.
Дядька поморщился:
- У нас не принято наливать спиртное детям.
- У меня гражданство Культхоса, я имею все гражданские права.
С очень неодобрительным видом дядька смешал в высоком стакане сто
грамм лучшей водки с шипучим, темным квасом, кинул туда кубик льда и
ломтик соленого огурчика, как положено, воткнул тонкую соломинку.
Эн выгребла из кармана халатика пригоршню мелочи, расплатилась.
Забралась на крутящийся стул, оглядела трактир. Я заметил, как люди
отводят взгляды.
- Да, у меня права взрослого человека, - тихо сказала Эн. Потянула
напиток через трубочку. - Да, я училась в специальном учебном заведении.
Умею убивать. Так ведь многие умеют. Даже среди вас, верно?
Никто ей не ответил.
- Так почему вы не хотите с нами лететь? - воскликнула девочка. - Это
совершенно безопасно, честное слово! И я, и Артем умеем управлять яхтой.
У нас все шансы выиграть, все!
Гонщики в темном остались невозмутимы. А вот похожие на подростков -
заулыбались. Видимо, они свои шансы тоже ставили достаточно высоко.
- Даже если не победим, - девочка сделала еще глоток. - Все равно,
разве никто из вас не хочет путешествовать? Увидеть другие миры? Потом
вернуться, если нигде не понравится... Слово чести, мы доставим обратно
того, кто полетит с нами!
