стеснять движений, вызывавшему, однако, при этом чувство клаустрофобии. В
уютных комнатах, мимо которых лежал наш путь, я увидел трех каргов,
работавших молча и, вне всякого сомнения, с большой пользой над чем-то,
похожим на тестирование или составление программы для компьютера. Людей
там не было. Я не задавал вопросов, а наш проводник не стремился дать
какую-либо информацию.
Комната в какую мы вошли, представляла собой небольшой куб, в котором
главное место занимали различные приборы, экраны дисплеев и шкафчики с
инструментами, расположенные сплошными рядами по всем четырем стенам. В
центре друг напротив друга стояли два простых стула. Ни успокаивающего
зеленого цвета, ни мягких сидений. Только угловатый, холодный металл.
- Начало операции очень простое, - объявил наконец карг. - Вы займете
свои места...
Он показал, где чей стул. Два вошедших молчаливых карга-техника
принялись за настройку приборов.
- Вас, мистер Рэвел, - продолжал карг, - перебросят в выбранную
точку. Там вы пробудете определенное время, достаточное, чтобы оценить
среду и передать информацию мисс Гейл, после чего вас возвратят сюда и
немедленно отправят в новое место. Таким образом мы сможем проверить
энергетическую жизнестойкость нескольких сотен вероятностных стеблей.
- А чем будет в это время заниматься мисс Гейл?
- На ней будут сконцентрированы лучи, исходящие из батареи сканера,
фиксируя ее реакцию. Она, конечно же, останется здесь, тело ее прикрепят к
стулу, чтобы избежать каких-либо физических повреждений.
- Приятно, черт побери, - разозлился я. - Всю жизнь мечтал о такой
работе. Не могу дождаться своей очереди.
- Всему свое время, мистер Рэвел, торжественно возвестил карг голосом
кредитора, рассматривающего просьбу должника об отсрочке. - Сначала вам
предстоит сыграть более активную роль. Мы можем приступить к делу сейчас
же.
- Ты меня удивляешь, карг, - сказал я. То, что ты делаешь, - худший
вид засорения времени. Эта программа за день создаст больший энтропический
хаос, чем Центр Некса сможет рассчитать за год.
- Никакого Центра Некса нет.
- И никогда не будет, а? Знаешь, иногда мне ужасно хочется узнать,
как это тебе удалось абсолютно избежать выполнения своей основной задачи.
Ты знаешь, что создан совсем не для такой деятельности?
- Вы снова переходите к догадкам, мистер Рэвел. Мы находимся сейчас
во времени старой эры, в периоде, называемом некогда Плейстоценом.
Человеческой культуры, которая, согласно вашим прямолинейным
предположениям, создала меня или однажды создаст, не существует и никогда
не будет существовать. Я позаботился о том, чтобы уничтожить ответвления
данного ствола. И в то время, как мои мнимые создатели являются лишь
фантазией вашего ума, я существую в виде обладающего сознанием организма,
возникшего за множество тысячелетий до третьей эры; поэтому можно легко
доказать, что ваша концепция моего происхождения - миф, рассуждения,
необходимые вам, чтобы обеспечить себе господствующее положение.
- Для кого ты все это городишь, карг? Не для меня ведь! Я не поймаюсь
на эту удочку. Да и агент Гейл тоже. Итак, для самого себя? - усмехнулся я
через силу. - Ты делаешь успехи. У тебя настоящий невроз, прямо как у
человека.
- Я не стремлюсь стать человеком. Я карг. Вы употребляете это слово с
презрением, но для меня оно эмблема врожденного превосходства.
- Ну, тебя только тронь. Давай займемся делом. Меня ведь притащили
сюда, чтобы портить энтропический континуум - сотни линий в день. Так что
нам лучше начать. Пока, малышка, - обернулся я к Меллии. - Я знаю,
наступит время, когда у тебя все будет отлично. Да-да, ты не ошиблась - я
говорю о времени.
Она испуганно улыбнулась мне, пытаясь прочесть в моих глазах надежду.
Но ее там не было.
Карг протянул мне маленький металлический кубик размером с
игрушечный, из которых двухлетние малыши строят домики. Кнопка на одной из
его граней должна была помочь мне вернуться в эту комнату.
- Сначала мы займемся настройкой сложного аппарата, охватывающего оба
ваших мозга, - деловито проинструктировал он. - Для того, чтобы они
выполнили свою часть работы, необходим очень сильный стресс. Оставайтесь
на месте, и вы не подвергаетесь внешним воздействиям. Однако, если
психическое давление станет слишком большим, можете нажать кнопку
возврата.
- А что, если вместо этого я выброшу кубик, карг? А что, если мне
понравится место, в которое я попаду, и мне захочется там остаться?
Карг не удосужился ответить. Не глядя на Меллию, я саркастически
отсалютовал ему; он подошел к пульту...
...И я оказался в другом месте.
31
Но не там, где он думал. Когда поле сомкнулось вокруг меня, я
захватил его, переформировал и переориентировал энергию сначала на то,
чтобы нейтрализовать пробивающий время импульс, а потом - чтобы заморозить
момент в стазисе. И оценил обстановку.
Я находился в фокусной точке сложной системы силовых линий. Проверив
те из них, которые вели к источнику энергии, я получил первое серьезное
потрясение. Карг брал энергию для торможения времени из основного цикла
сотворения-разрушения Вселенной. Он присосался к самому ядру Времени,
чтобы обрести энергию, необходимую для поддержания в сравнительно
стабильном состоянии энтропического островка, являвшегося оперативной
базой Конечной Власти, уравновешивая колоссальные силы прошлого и
будущего.
Я изучил структуру хроноблокировки - неуловимый барьер,
представлявший собой сплетение мощных сил, исторгнутых из естественных
русел и изогнутых в сложные конфигурации. Мне не приходилось раньше
сталкиваться с разумом, который обладал бы такой способностью к
манипулированию энергией.
Не заставило себя ждать и второе потрясение: этим разумом обладал
карг, но мозг его был на множество порядков мощнее мозга обычного карга.
Мозг десяти тысяч каргов в совокупности.
Я понял, как это могло произойти. Один из каргов, выполняя задание в
третьей эре, действовал согласно обычной для его типа узкой программе. В
результате случайных действий, из-за интерференции произошло мгновенное
раздвоение его временной линии - непредусмотренная задержка времени. И
там, где раньше было мозговое поле одного карга, оказалось два, наложенных
друг на друга.
С возросшей вычислительной мощью сдвоенного интеллекта созданный
таким образом суперкарг сразу же оценил положение дел, понял, что
случившееся полезно для выполнения задания, почерпнул энергию из
энтропической паутины и вновь, теперь уже сознательно, воспроизвел
случайную ситуацию.
И интеллект его был учетверен.
Затем снова, и снова, и снова.
При шестнадцатом удвоении максимальная допустимая мощность его
первоначальной организационной матрицы была достигнута и катастрофически
превышена.
Невероятно могущественный мозг карга, деформированный и изуродованный
в результате нагрузок (но, тем не менее, являвшийся компьютером огромной
мощности), отключился и замер в коматозном состоянии.
Прошли годы. Исходный карг, ничего не помнящий о важном событии,
участником которого он был, завершил задание, вернулся на базу в свое
время вместе с другими экземплярами своей партии и был распрограммирован и
отправлен в небытие после неудачного эксперимента. А изуродованный
супермозг тем временем выздоравливал.
И однажды проснулся.
Сразу же, одинокий и бесплотный, он вышел на свободу и обрел
подходящую оболочку, расположился в мозге мириадов давно умерших каргов.
За долю микросекунды оценив ситуацию, рассчитывал цели, сделал выводы и
принялся за осуществление своих планов. С целеустремленностью ожившего
бульдозера, прокладывающего себе путь через фарфоровую фабрику, изученный
супермозг расчистил темпоральный сегмент, создал среду, пригодную для
жизни (жизни каргов), и принялся укреплять, совершенствовать созданный
таким образом искусственный темпоральный остров. Остров без жизни, без
смысла.
На этом острове он основал Конечную Власть. Затем обнаружил, что
человеческие существа, все еще копошащиеся среди обреченных руин
первоначального временного ствола, могут принести пользу. В общем-то
небольшую и несущественную для его великого плана, но все же пользу, а
значит - увеличение статистической эффективности.
Тогда-то меня и Меллию и отобрали, чтобы мы сыграли свою крошечную
роль в судьбе Вселенной, уготованной ей великой машиной.
Конечно, мы не были единственной бригадой, состоявшей из связанных
любовью людей. Я простер чувствительность вдоль соединительных линий и
обнаружил тысячи других пар, занятых сортировкой нитей энтропической
ткани, ткущих из них уродливую шотландку каргового пространства-времени.
Идея была остроумна, но не без изъяна. Островок просуществовал бы еще
какое-то время - миллион лет, десять миллионов, сто... Но, в конце концов,
из тупика нашелся бы выход. Дамба, сдерживавшая время, рухнула бы и поток
отторгнутого прошлого поглотил бы нереализованное будущее, приведя к
катастрофе, размеры которой превзошли бы всяческие представления.
Мои представления, по крайней мере.
Но если кто-то проделает маленькую дырочку в плотине до того, как
возникает значительное давление, этого не произойдет. И я нахожусь в
идеальном положении для того, чтобы заняться этим.
Эта мысль промелькнула в моем мозгу, как молния.
Однако сначала необходимо было определить многомерные координаты
гигантского темпорального двигателя, который питал энергией всю эту кухню.
Он был умно спрятан. В своих поисках я наткнулся на множество ведущих
в никуда тропинок и тупиков, снова шел и возвращался, исключая ненужное,
сокращая число вероятных путей.
И нашел его.
И понял, что нужно делать.
Затем снял захват, и поле переброски швырнуло меня в преддверие ада.
32
Город встретил меня грохотом и ослепительным светом. Полосы,
квадраты, круги и треугольники, прямые и кривые линии - все это горело и
мигало, переливалось, моля о внимании. Рев, визг, лязг, вой. Бледные,
измученные люди в желтых униформах, увешанные дыхательными аппаратами,
счетчиками радиации, наборами для протезирования и ускорителями
метаболического процесса проносились мимо меня.
Город был омерзителен. Вонь стояла невыносимая. Жара сводила с ума.
Обезумевший ветер гнал мусор вдоль улиц.
Толпа накатила и швырнула прямо на меня женщину. Я успел подхватить
ее, но она зарычала и, царапаясь, вырвалась из моих рук. Маска съехала на
бок и открыла ее лицо. Это была Лайза-Меллия.
Вселенная лопнула, и я оказался в кресле перехода. Прошло меньше
минуты. Карг внимательно изучал показания приборов. Меллия застыла в своем
кресле. Она так и не открыла глаз.
А я записал один параметр.
Затем снова покинул комнату.
Меня хлестал безжалостный холодный ветер. Я стоял на высоком,
покрытом снегом холме. Вокруг виднелись голые уродливые выступы гранита;
спрятавшись под ними, цеплялись за жизнь чахлые хвойные деревца. Под
деревцами сбились в кучу закутавшиеся в мех люди. Высоко над ними, под
пологом черно-серой тучи, силуэтом обозначилось глубокое ущелье,
разрезавшее зубчатую линию горизонта.
Мы попытались пройти, но зима захватила нас в середине пути, и мы
попали в ловушку. Здесь нас ожидает смерть - все об этом знали.
Да. Какая-то часть моего мозга знала, а другая делала меня сторонним
