Анюта. Как это, наверное, страшно - смотреть в спину уходящему мужу и знать,
что он идет к другой, - и ничего не говорить... Может, ей легче было бы все
порвать и выгнать его, или уйти самой?.. Да нет, не легче, - горько усмехнулась
Алька. - Иначе я бы сама давно это сделала...".
Она вздохнула, вернулась на кухню и стала есть суп. Но мысли никуда не ушли.
Зачем это надо? Алька не могла понять, что такого особенного в Рэйне и
почему он притягивает, как магнит. Она уже несколько раз решала: "Все, хватит,
надоело, я устала от бесконечных ссор с лучшей подругой и от вздрагивания
всякий раз, когда Аня говорит: "Алена, у меня к тебе серьезный разговор...". И
от ночных звонков в домофон, когда ждешь Рэйна, а приходит не Рэйн, и нужно
минут по десять вдалбливать какой-то пьяной харе, что Игорек здесь не живет...
И от взглядов Кары, таких умоляющих и в то же время сочувственных...
" - Алька, не надо этого делать.
- Почему? Ты считаешь, что ты - единственная, кто может его осчастливить?!
- Алька, не надо, не иронизируй. Никем я себя не считаю. Просто я знаю
Рэйна лучше, чем ты, и знаю, что потом сложнее избавляться от привязанностей,
чем сразу.
- А я не хочу избавляться. Я, может быть, люблю его!
- Алька, нельзя бросаться такими словами. Слово "люблю" никак не сочетается
со словами "может быть". Никак и никогда. И если ты не любишь, а "может быть",
то подумай о том, как ты будешь смотреть в глаза Анюте...
- А я не виновата, что люблю. И буду смотреть прямо и честно.
- Не получится. Я сама думала точно так же. Когда кончится романтика и
начнется просто постель, ты уже не сможешь прямо и честно смотреть в глаза
Анюты. Потому что она-то его действительно любит.
- Какая постель, о чем ты говоришь?! Ты считаешь, я настолько испорченная,
чтобы спать с ним, когда кончится романтика?
- Это не испорченность, Алька. Это жизнь. Все мои представления о том, что
"до свадьбы - нельзя", с треском рухнули не потому, что я испорченная, и даже
не потому, что Рэйн такой уж суперлюбовник. Просто это женская идиотская
убежденность в том, что мужчину можно удержать с помощью "этого". Это жизнь,
Алька, и ты тоже никуда от нее не денешься. Если, конечно, не сбежишь вовремя.
Поэтому я пытаюсь тебя убедить в том, что все его взгляды и стихи - вовсе не
тебе. И, конечно, не мне. Они вообще никому, отвлеченному идеалу. Извини, но я
не думаю, что именно ты окажешься этим идеалом...".
И уже около полугода Алька пыталась вырваться из этого круга. Слава Богу,
Аня пока не догадалась, что и она тоже... "Ну, чего ты боишься произнести это
слово? Да, в конце концов мы пришли к тому, о чем говорила Кара - к постели. И
надо осознать тот факт, что я не любимая, а любовница. И никакой не идеал...".
Люся нервно швырнула сумку на пол и скинула босоножки. "Свинья! Пьяная
озабоченная свинья! Хорошо еще, что удалось сбежать, а то неизвестно, что бы
пришло ему в голову... Козел!".
На кухне горел свет. Значит, Алька еще не спит, и если она не очень злая, то
можно будет излить душу. Люся прошла через огромную квадратную прихожую и
заглянула на кухню.
Сестра сидела на полу у батареи, уткнувшись лицом в колени. На столе стояла
тарелка с недоеденным супом.
- Ален, ты чего?
- Ничего, - прошептала Алька и расплакалась...
* * * * *
"Луна.. Черт возьми, какая луна! Ее свет льется, словно золотистый ликер, и
так же, как он, дарит наслаждение... Эпикуреец, тоже мне. Певец любви. Допелся,
можно сказать".
Рэйн вздохнул и сел на кровати. В комнате было темно, только луна пролила
золотое пятно на ковер. В ее свете лицо Анюты казалось совсем детским.
"Маленькая моя, девочка моя милая! Что же я с тобой делаю...". Рэйн посмотрел
на спящую жену и бесшумно поднялся. Натянул джинсы, накинул на плечи рубашку,
взял со столика пачку "L" и вышел из комнаты.
На кухне он, не включая свет, добрался до плиты, нащупал чайник и сделал
несколько глотков. Тепловатая вода прокатилась внутри - словно медуза сползла
вниз по пищеводу. Рэйн поморщился. Курить захотелось еще сильнее.
Он вышел на балкон, щелкнул зажигалкой, затянулся с наслаждением, а затем
выпустил вверх струю дыма. Дым тут же растворился в свежем ночном воздухе
сентября, а Рэйн уселся на прислоненный к мокрым перилам велосипед и стал
смотреть вниз.
С девятого этажа открывалась замечательная панорама ночного города. Прямо
напротив строился дом. Стройка освещалась прожекторами, а заодно они "проливали
свет" на глобальную свалку перед домом. А также возле дома, за домом и везде.
Вселенская свалка. Рэйн сплюнул и заинтересованно посмотрел вниз. Плевка,
правда, тут же не стало видно. Зато внизу он увидел подвыпившего гражданина,
который зигзагообразно двигался по направлению к дороге. По прямой там было
шагов двадцать, но гражданин шел очень долго и изогнуто. Дойдя наконец до
дороги, он собрался перейти на другую сторону. Мимо пролетел "джип", сияя
фарами и тонированными стеклами. Он на полной скорости врезался в огромную
лужу, которая не просыхала даже в июле. Два веера грязных брызг по обе стороны
"джипа" добавили колора на близстоящие машины и слегка задели подвыпившего
гражданина. В лунной сентябрьской ночи послышался отборнейший трехэтажный мат.
Рэйн даже услышал несколько новых слов.
"Если бы Аня материлась, чего бы только я не услышал... Вот чего,
спрашивается, надо человеку? И чего было жениться... Нет, жениться было надо.
Любовь, понимаешь. Кто же знал..?
Господи, объясни, я не понимаю - как можно любить сразу троих?! Может, я
чего-то не понимаю в терминах, может, любовь - не это?
Ладно, это не важно. Вопрос - что делать? Пора что-то решать. Уже давно
пора". Рэйн сделал последнюю затяжку и заткнул окурок в уже забитую
чашку-пепельницу. И вспомнил. Снова вспомнил, как это было...
Рэйн сидел у костра и докуривал последнюю сигарету, собираясь уходить.
Светало. Птички вовсю свиристели и щелкали. Дорога звала - туда, дальше, в
Питер. Путешествовать автостопом тогда было любимое занятие Рэйна. А что еще
делать, когда тебе двадцать пять и полгода семейной жизни тебя еще не тянут
неподъемным грузом на дно рутины?...
Костер уже затухал. Рэйн поднялся, чтобы притоптать тлеющие угли, и вдруг за
спиной раздался голос:
- Эй!
Рэйн обернулся и увидел девушку, одетую в камуфляжные штаны, военные ботинки
и черную рубашку, завязанную узлом на животе. Длинные каштановые волосы, челка
спадает на глаза. Девушка, слегка прихрамывая и волоча за собой рюкзак, подошла
к нему.
- Привет, сестренка! - слегка удивленно сказал Рэйн. - Ты откуда, лесное
чудо?
- Да вы, батенька, поэт, - девушка закашлялась. - Черт. Простыла все-таки.
Откуда я? Оттуда, - она махнула рукой куда-то за лесок. - Там поле и стог сена.
Я там ночевала. А ты, значит, у костра. Тоже никого не стопнул?
- Ага, трасса безмазовая. Тебя зовут-то как?
- Кара, - девушка села на свой рюкзак. - Ты умеешь вправлять вывихи?
- Ну... - Рэйн присел рядом на корточки. Девушка, видимо, расценила это как
утвердительный жест и стала расшнуровывать левый ботинок.
- А то мне совершенно неинтересно жить, - пожаловалась она. - Держи, - и она
протянула ему свою ногу. - Я ее даже вымыла - только что, в той луже на той
полянке.
- В луже? А вода, наверно, холодная, - сказал Рэйн, легонько ощупывая ногу
Кары.- Слушай, а ты... - начал он и внезапно дернул. Кара закусила губу и
закрыла глаза.
- Ну, как? - спросил Рэйн. - Извини, пожалуйста.
Кара открыла глаза и немного поморгала, смахивая слезы. Потом осторожно
пошевелила ногой.
- Ура. У тебя получилось, - она посидела несколько секунд неподвижно,
привыкая жить без боли, потом стала натягивать носок и, подняв на Рэйна почти
желтые глаза, проникновенно сказала:
- Спасибо!.. А тебя-то как зовут? - и тут она улыбнулась...
...- Меня зовут Рэйн, - сказал он.
- Рэйн?! - Алька всмотрелась в него внимательнее, насколько позволяла
полутьма рок-кафе. - Так вот ты какой, северный олень!
- Не ругайся, я твой муж, между прочим.
- Надо же, через год после свадьбы я наконец-то тебя увидела.
- Ну, и как впечатление? - поинтересовался Рэйн.
Алька оценивающе посмотрела на него, обошла кругом, все так же осматривая,
потом подняла глаза:
- Ну, что я могу сказать по этому поводу? "С пивом сойдет".
- Запросто. Идем в бар?
- Ого, - удивилась Алька. - Ты спонсор, что ли?
- Мне зарплату выдали.
- Ага, познакомились уже? - это Кара пришла проверить, как дела. - Пойдемте,
что ли, в бар. Чего-то они лажают бессовестно, - она бросила взгляд на сцену. -
Посидим, поговорим. Алька, тебе, наверное, есть что рассказать новоявленному
мужу?.. - Кара посмотрела на Рэйна. А Рэйн смотрел на Альку...
Рэйн даже мог определить, что ему не нравилось в Анюте. Она была слишком уж
тихая, молчаливая и иногда смотрела на него с таким обожанием, что он готов был
убежать и не вернуться. Просто ему казалось, что если он попросит ее выпрыгнуть
из окна, - она выпрыгнет не задумываясь.
Два с небольшим года назад, когда они познакомились, Рэйну это очень
льстило. Девочка с большими серыми глазами ходила за ним по пятам и смотрела на
него так восхищенно, что он даже немного смущался. А после одного концерта Аня
подошла к нему и попросила автограф. Она была единственной, кто это сделал, и
Рэйн просто растаял. После него в клубе выступал еще кто-то, а они с Анютой
сидели в баре и разговаривали. Потом он даже проводил ее домой.
"Это удивительное ощущение - знать, что кто-то счастлив просто оттого, что
ты существуешь". Раньше с Рэйном такого не случалось. Правда, после женитьбы
такие люди встретились ему вот уже дважды...
И надо было что-то делать, а Рэйн не знал, что. Вспомнился БГ: "Нам всем
будет лучше, когда ты уйдешь". Вот только к кому из них четырех это обращено?..
Он мучительно думал, потому что бесконечно устал от уничтожающих взглядов Кары,
от Алькиной улыбки, такой беззаботной - и такой обреченной - и от тех моментов,
когда Анюта берет его за руку и говорит: "Володя, почему..."...
- Володя, почему ты не спишь?
Рэйн едва не свалился с велосипеда.
- Да... так... не спится, - пробормотал он. Сердце бешено колотилось. - Не
надо так неожиданно спрашивать, ладно?
- Извини, - Аня подошла и положила руку ему на плечо. - Опять вдохновение
снизошло? - она улыбнулась.
- Да, чего-то такое пытался сочинить. Но оно было против и не сочинилось, -
Рэйн тоже улыбнулся и подмигнул. Хорошо быть творческим человеком - всегда есть
повод не спать по ночам.
Анюта зябко обхватила руками плечи.
- Ты еще и босиком. Тем более только что был дождь. Простудишься же!
Немедленно в кровать! - приказал он.
- Ты тоже босиком.
Рэйн помедлил и притянул ее к себе.
- Хочешь сказать, чтобы я тоже шел в кровать?
- Да. Именно это я и пытаюсь тебе сказать последние полторы минуты.
Рэйн зарылся лицом в тонкий аромат ее коротких светлых волос, потом поднял
ее на руки и понес в спальню, боясь, что оно кончится - то мгновение, когда в
его сердце была только она...
* * * * *
"Чего ж так темно-то?" - проворчала Кара, тщетно пытаясь попасть ключом в
замочную скважину и поминутно откидывая назад мокрые волосы, которые лезли в
глаза. Раза с десятого у нее получилось открыть дверь, и она наконец попала в
квартиру.
В квартире было тоже темно. Ну, оно и понятно - второй час ночи все-таки.
Кара ощупью добралась до своей двери. Диких криков и мяуканья Ника, страдающего
от одиночества, слышно не было. Значит, он здорово обалдел от того, что его
наконец-то накормили рыбой.
Маша зашла в комнату, закрыла дверь и попыталась найти на стене за шкафом
выключатель. Нашла; и, пощелкав немного, обнаружила суперприятную вещь: света
не было.
- Оп-па, - сказала Кара. - Горячий ужин отменяется. Что ж: у нас с Ником
будет романтический вечер при свечах... скорее, утро.
Ник проснулся (зашуршал бумагами на батарее), спрыгнул на пол ("Лошадь ты
этакая! Погромче-то не мог?") и, подкатившись к хозяйке, заверещал дурным
