бутылки кровью! Я так думаю, что он в морге достал эту кровь! Вон на полу
бутылка лежит.
- Каким было оскорбление? - спросил Теплый.
- Господин учитель!.. - развел руками Бибиков.
- Не стесняйтесь, говорите.
- Непросто мне это...
- Я сказал, говорите!
- Он вас назвал... э-э... дебилом! А я вот думаю, какой же вы дебил, если
вы наш учитель! Я не мог снести такую несправедливость по отношению к вам.
Ведь мой отец герой войны!..
- Ренатов пойдет со мной! Вы, - Теплый кивнул в сторону Чирикова и
Бибикова, - вы остаетесь. Уберете спальню - и немедленно спать. Я сам
разберусь с Ренатовым!
Когда Джером выходил вслед за учителем, он увидел торжествующего
Бибикова, задорно подмигивающего вслед, и Чирикова, во взгляде которого
сквозило безграничное любопытство.
- Ну-с, молодой человек, позвольте поинтересоваться, вы действительно
считаете меня дебилом? - спросил Гаврила Васильевич, заперев дверь своей
квартирки и усадив Джерома на табуретку. - Вы действительно меня так
назвали?
Джером уставился носом в пол и на вопрос учителя лишь цокнул языком.
- Ну-с, я вас слушаю.
- А чего это я должен отвечать? - пробубнил мальчик.
- Смелости не хватает?
- Хватает.
- Тогда что же вас удерживает от ответа на мой вопрос?
Джером облизал кровоточащие губы и поглядел на учителя.
- Я сейчас не злой, - ответил он. - А когда я не злой, мне трудно назвать
человека в дицо дебилом... Даже если он на самом деле дебил...
- И почему же вы считаете меня дебилом? - Теплый ухмыльнулся и шлепнул
линейкой себя по колену.
- Потому что вы ни за что бьете детей по голове линейкой.
- Интересный довод... А откуда кровь? Бибиков сказал, что вы взяли ее из
морга... Вы что же, интересуетесь трупами?
Джером съежился. В глазах Теплого рн рассмотрел неподдельный интерес.
- Не бойтесь, отвечайте! Для вашего возраста интересоваться покойниками -
дело самое естественное. Позже этот интерес, правда, перерастает в желание
осмыслить смерть... Кстати, вы, Ренатов, знаете, что рано или поздно
умрете?..
Что вы будете лежать на льду, ожидая, пока вас закопают в землю?
- Вы тоже, - прошептал Джером.
- Что? - не понял Гаврила Васильевич.
- Вы тоже сдохнете! Ой!.. - Мальчик спохватился: - А - Я хотел сказать,
что вы тоже умрете... Все умирают.
- Ты прав. Я тоже сдохну.
- Но вы, господин учитель, умрете раньше, чем я.
- Почему же это?
- Потому что вы старше.
- Совсем не факт, что старший умирает раньше младшего. Совсем не факт. -
Теплый тряхнул сальными волосами и внимательно посмотрел мальчику в глаза. -
Хочешь удостовериться в этом?
И, не дожидаясь ответа, встал, подошел к книжным полкам, проглядел
корешки и вытащил книгу красного переплета.
- Смерть бывает не только вследствие старения, как бы ты, Ренатов, этого
ни хотел. Прелесть и ужас смерти - в ее неожиданности. Она может прийти в
виде несчастного случая или насилия...
Учитель сел рядом с Джеромом, положив красную книгу на стол.
- Атлас судебной медицины", - прочитал про себя мальчик.
- Раскрой, - предложил Гаврила Васильевич. Джером раскрыл книгу и
прочитал под заглавием:
- В этом атласе описано более трех тысяч детских смертей, причиной которых
стало насилие".
- Можно смотреть дальше?
- Да-а, конечно.
Мальчик поворотил страницу и увидел множество крохотных фотографий
детских лиц с закрытыми глазами. На лицах не было никаких повреждений, но
что-то неуловимое говорило Джерому, что души этих детей давно на небесах.
- Переворачивай дальше, - предложил славист. - Далыпе будет интересней.
Джером еще поворотил страницу. То, что он увидел, куда более затронуло
его чувства. В половину книжной страницы была помещена цветная фотография
мертвого обнаженного подростка, лежащего на патологоанатомическом столе.
Грудь мертвеца была испещрена множеством ран, которые уже не кровоточили, а
бордовыми полосками украшали мертвенно-бледную кожу. Голова мальчика лежала
неестественно - как понял Джером, по причине увечья. В области височной
кости была огромная вмятина с рваным краем, из которой выглядывало мозговое
вещество. Руки покойника находились в области вскрытого живота и как бы
поддерживали вылезающие из брюшины кишки.
- Ему, наверное, столько же лет, сколько и мне, - подумал Джером. - У него
еще не росли волосы на лобке".
- Тринадцатилетний К., жертва серийного маниака, - было написано над
фотографией. - Многочисленные проникающие ножевые ранения в области груди.
Открытая черепная травма. Множественные разрывы кишечника..." Другая
фотография на странице рядом была портретом жертвы. Умерший мальчик смотрел
с фотографии на Джерома, и была в лице его печаль.
- Так он же живой! - вскричал Джером.
- Нечнет! - замотал головой Теплый. - Он умер. Просто ему открыли глаза и
направили в них свет. Это такой эффект. Поэтому кажется, что он живой... Ты
не хочешь есть?
- Что? - переспросил Джером.
- Тебя сегодня не было на ужине. Наверное, ты хочешь есть. У меня есть
жареная кровяная колбаса. Хочешь? Только ее нужно разогреть.
- Нет, - ответил Джером. - Спасибо. Что-то не хочется есть...
Теплый закрыл книгу.
- На первый раз достаточно. Теперь ты понял, что смерть приходит не
только за стариками. Смерть с удовольствием подкарауливает юность.
- А что такое - маниак? - спросил мальчик.
-- Это такой криминальный термин. Это спорный термин... Я расскажу тебе
об этом как-нибудь в следующий раз. А теперь тебе надо умыться. Смой с лица
кровь и отправляйся спать!
- Значит, вы не будете сегодня бить меня линейкой по пальцам?
- Не буду, - ответил Теплый, пристально разглядывая Джерома. - Тебе и так
сегодня досталось. Можешь идти...
Придя в свою спальню, Джером разделся и укрылся одеялом с головой. Он
слышал дыхание Супонина и его постанывания во сне. И почему-то представил
Супонина вместо К. лежащим на патологоанатомическом столе, отчетливо увидел,
как он держит в руках свои кишки... Только у Супонина, в отличие от К.,
растут на лобке волосы... У К. никогда уже ничего не вырастет... Джером
потрогал ладошкой у себя внизу живота, грустно вздохнул и заснул...
Прежде чем уснуть, Гаврила Васильевич немного думал о зашифрованной
рукописи, о лолковнике, ее принесшем. Долгими мысли были о Джероме. Теплый
вспоминал разбитые губы мальчика и худые ноги в старых шортах.
- Он совсем не испугался", - думал славист, вспоминая, как Ренатов с
любопытством разглядывал атлас... Придет время, и он испугается...
12
Губернатор Контата собрал у себя членов городского совета.
- Господа! На повестке дня у нас два вопроса! - возвестил глава города. -
Во-первых, нам надо наконецрешить проблему с начальником охраны! Участились
случаи нападения на кур на нашем производстве. Вследствие этого мы несем
ощутимые убытки, несет убытки и город.
- Вы говорили нам о полковнике Шаллере, губернатор, - напомнил митрополит
Ловохишвили. - Достойная кандидатура. Смел, волевой и не избалован
аристократической мишурой...
- Да-да, - согласился скотопромышленник Туманян. - Очень достойный
человек.
- К сожалению, - пояснил Ерофей Ерофеевич, - к сожалению, полковник
Шаллер отказался от должности.
- Мало предложили? - поинтересовался г-н Бакстер.
- Достаточно.
- Почему же он тогда отказался? - спросил г-н Персик, хотя ему было вовсе
наплевать на Шаллера. Он его попросту не знал.
- У Генриха Ивановича другие интересы. Они несколько расходятся с нашими.
- Говорят, у него с женой что-то не в порядке, - высказал версию г-н
Мясников.
- Говорят, что она слегка сошла с ума и сочиняет какой-то труд на
непонятном языке.
- Это кто же вам сказал? - спросил митрополит, приглаживая бороду.
- Кто, кто!.. Все говорят.
- Мне, например, ничего такого не известно.
- А вы, митрополит, у нас не от мира сего! - констатировал Бакстер. - Вам
доподлинно известно только одно - величина вашего состояния. - Он вытащил из
футляра трубку и набил ее табаком, искоса поглядывая на Ловохишвили.
- Господа, господа! - недовольно протянул Контата. - Довольно пикировок.
Скоро уже десять лет, как мы с вами выбраны в городской совет, а все одно и
то же происходит. Умерьте свои чувства! Ведь общее дело делаем!
Губернатор прошелся по кабинету, втягивая в себя аромат трубки,
раскуриваемой г-ном Бакстером.
- Итак, есть ли у вас другие кандидатуры на должность начальника охраны?
- Уеду я отсюда... - с грустью сказал г-н Персик.
- Ну к чему вы сейчас это!
- Я?! Не знаю... Как-то вырвалось...
- Да пусть едет! - сказал г-н Туманян. - А процент его поделим! Все равно
бесполезная фигура!
- Господа, господа! - заскулил Персик. - Не знаю, как это у меня
получилось!
Может быть, от романтики!..
Считайте, пожалуйста, что я этих слов не говорил!
- Тогда предложите кого-нибудь в начальники охраны!
- В начальники охраны?.. Я сейчас... Мне кажется, что лучшей
кандидатурой... - Персик замялся, но через некоторое время лицо его
просияло: - Отец Гаврон!
Да, конечно, отец Гаврон! Вы помните, как он отличился на строительстве?
Во всех отношениях достойная фигура!
- А что... - прикинул Контата. - В этом что-то есть!
- Почему все время мои люди?! - рассердился митрополит. - Что вам,
мирских людей не хватает? При чем здесь куриное производство и монах?! Какая
связь?
У нас монастырь вегетарианский! Мяса монахи не едят, почему они должны
охранять производство, вместо того чтобы служить Богу?! Бред какой-то!
- Это хорошо, что вегетарианцы! - поддержал г-н Бакстер. - Кур не пожрут!
- Это неостроумно, - заступился за митрополита губернатор. - Но
согласитесь, святой отец, что лучшей кандидатуры, чем отец Гаврон, мы не
найдем! Опять же, значительные отчисления от доходов идут церкви!
- Хорошая кандидатура! - поддержал г-н Туманян.
- Не пойму, как монах будет ходить с ружьем?..
- Так и будет. Наперевес, - пыхнул дымом Бакстер.
- Ай... - Митрополит махнул белой рукой и принялся рассматривать пейзаж
за окном.
- Если мы решили с первым вопросом, а я думаю, что так оно и есть, тогда
переходим к вопросу второму. - Губернатор прокашлялся. - Неделю назад на имя
городского совета пришла бумага интересного содержания. Всем нам известная
организация купца Ягудина просит разрешить строительство на главной площади
и помощь в финансировании этого строительства.
- А что за строительство? - спросил г-н Мясников.
- В том-то и дело! В этом-то и закавыка!.. - Контата на некоторое время
замолчал, собираясь с мыслями. - Строительство небывалое...
"- Не тяните, губернатор! - не выдержал митрополит.
- Ягудинцы хотят возвести на площади башню.
- Какую башню? - спросил Персик. - Водонапорную?
- Нет, не водонапорную... Они хотят возвести Башню Счастья...
- Что?! - не понял Ловохишвили.
- Вы не ослышались, митрополит. Ягудинцы желают строить Башню Счастья,
чтобы уйти по ней на небе са. Они считают, что таким образом избавятся от
смерти, перейдя по кирпичам в лоно Божие.
Губернатор пошевелил на столе бумагами и вытащил одну.
- Вот проект, - показал он. - Ягудин обещает закончить строительство в
два месяца и основные расходы понесет самолично.
- Чушь! - выпалил митрополит. - Не понимаю, Ерофей Ерофеевич, для чего вы
вообще нам об этом сказали! Бросьте эту бумагу в урну, и забудем об этом!
Нонсенс! Эка глупость - Башня Счастья!
- Я тоже так считаю, - согласился губернатор. - Башня Счастья - абсурд!
Но организация Ягудина - не абсурд, а реальность! Это политическая сила,
