этом более подробно. Мы сказали, что этот изобретатель стал бы
мультимиллионером, если бы наладил массовое производство таких моторов, на
что мальчик ответил: "Нет уж, спасибо, нельзя загрязнять воздух летающими
мальчиками, достаточно нас двоих - меня и Малыша".
В этом месте Малыш улыбнулся - во всяком случае, спасибо, что Карлсон
хотел летать только с ним и ни с кем другим, - а потом вздохнул и стал
читать дальше.
"Надо, однако, признать, что мальчик все же производит странное
впечатление. Он говорит без умолку, как-то странно отвечает на наши
вопросы и даже не пожелал назвать своей фамилии: "Моя мамочка - мумия, а
отец - гном", - сказал он в конце концов, но большего нам добиться не
удалось. Он немного болтает по-английски, возможно, отец его англичанин,
во всяком случае, он, видимо, знаменитый летчик, если мы верно поняли
болтовню мальчишки. И этот интерес к полетам явно передался сыну по
наследству от отца. Мальчик утверждает, что имеет право на обещанное
вознаграждение. "Я должен получить эти деньги, а не Филле и Рулле или
какой-нибудь другой хулиган", - говорит он. И всю эту сумму он просит
выдать ему пятиэровыми монетками, потому что только это, по его
утверждению, "настоящие деньги". Он покинул нас, набив свои карманы
пятиэровыми монетками. За остальными монетами он собирается зайти,
прихватив с собой тачку. Редакция заявляет, что он может получить их в
любой день. Разговор с ним был весьма любопытен, хотя и не все, что он
говорит, можно понять. "Имейте в виду, что вы заплатили только
приблизительно" - это были его последние слова, а потом он вылетел через
окно и направился в сторону Вазастана.
Имя свое мальчик нам назвать отказался, боясь, что его имя попадет в
газету, "потому что Малыш этого не хочет", сказал он, и вообще создается
впечатление, что он очень привязан к своему младшему брату. Мы не можем
открыть имя мальчика, но все же сообщим нашим читателям, что оно
начинается слогом "Карл", а завершается слогом "сон". Но если человек не
хочет, чтобы его имя было напечатано в газете, то мы обязаны с этим
считаться. Вот почему мы на протяжении всей статьи звали его только
"мальчик", а не "Карлсон", как его, собственно, и зовут".
- Он очень привязан к своему младшему брату, - пробормотал Малыш и
снова вздохнул. А потом подошел к веревочке у окна и резко позвонил, это
был сигнал Карлсону: "Прилетай".
И Карлсон прилетел. Он так и сиял.
- В газете есть что-нибудь интересное? - спросил он, выкапывая, как
всегда, из горшка персиковую косточку. - Читай вслух, если это
действительно интересно.
- Ты всякий стыд потерял, - сказал Малыш. - Разве ты не понимаешь,
что ты все испортил. Нас с тобой уже не оставят в покое никогда.
- А кому нужен покой? - удивился Карлсон, вытирая свои испачканные в
земле руки о пижаму Малыша. - Надо, чтобы было весело и забавно, а то я не
играю. Ну, а теперь читай!
И пока Карлсон кружил по комнате, стараясь получше разглядеть себя в
маленьком зеркальце, Малыш читал ему вслух статью. Он пропустил слова
"невероятно толстый" и вообще все, что могло обидеть Карлсона, а остальное
он прочел от начала до конца, и Карлсон был счастлив.
- Интересное знакомство - это про меня. Да, в этой газете каждое
слово - правда.
- "Он очень привязан к своему младшему брату", - прочел Малыш и
вопрошающе поглядел на Карлсона. - Эти слова тоже правда?
Карлсон перестал летать и задумался.
- Да, вообще-то да, - сказал он неохотно. - Удивительно, что можно
привязаться к такому глупому мальчишке, как ты! Это только по моей
доброте, потому что я самый добрый и самый милый в мире... Ну, читай
дальше!
Но Малыш не смог читать, пока не проглотил комок в горле; значит,
правда, что Карлсон привязан к нему! А на все остальное тогда наплевать!
- Хорошо, что я попросил их не называть моего имени в газете, правда?
- сказал Карлсон. - Я это сделал только для тебя, ведь ты хочешь держать
меня в тайне, в полной тайне.
Потом он схватил газету и долго с любовью разглядывал обе
напечатанные там фотографии.
- Здесь, боюсь, не видно, до чего я красив, - сказал он. - И что я в
меру упитанный, тоже не видно, гляди!
Он сунул газету Малышу под нос, но тут же рванул ее себе назад и
горячо поцеловал свою фотографию, где он демонстрирует пропеллер.
- Гей-гоп, когда я себя вижу, мне хочется кричать "ура!", - сказал
он.
Но Малыш отнял у него газету.
- Фрекен Бок и дядя Юлиус уж, во всяком случае, не должны ее увидеть,
- объяснил он. - Ни за что на свете!
Он сложил газету и засунул как можно дальше себе в ящик. Не прошло и
минуты, как дядя Юлиус приоткрыл дверь его комнаты и спросил:
- Газета у тебя, Малыш?
Малыш покачал головой.
- Нет, у меня ее нет.
Ведь она правда была не у него, а лежала в ящике стола, оправдывался
он потом перед Карлсоном за свой ответ.
Впрочем, дядя Юлиус странным образом не проявил в тот день обычного
интереса к газете. Его мысли были явно заняты чем-то другим, чем-то очень
приятным, должно быть, потому что у него был непривычно счастливый вид. И
потому ему надо было идти к доктору. В последний раз. Через несколько
часов он уезжает к себе домой, в Вестергетланд.
Фрекен Бок помогала ему укладывать вещи, и Малыш и Карлсон слышали,
как она его попутно наставляла: чтобы он не забыл застегнуть верхнюю
пуговицу на пальто, а то еще продует, и чтобы он осторожно переходил
улицу, и чтобы не курил натощак!
- Какова домомучительница, а? - сказал Карлсон. - Ей, наверное,
кажется, что она его жена!
Но этот день странным образом оказался полон сюрпризов. Не успел дядя
Юлиус уйти, как фрекен Бок кинулась к телефону. И она говорила так громко,
что Малыш и Карлсон невольно услышали весь ей разговор.
- Алло! Это ты, Фрида? - начала она торопливо. - Ну как поживает твой
прелестный носик?.. Видишь ли, это я уже слышала, но тебе больше нечего
беспокоиться о моем носе, потому что я намерена его прихватить с собой,
когда уеду в Вестергетланд... Ах да, я совсем забыла тебе сказать, что я
собираюсь переехать в Вестергетланд... Нет, вовсе не в качестве экономки,
а просто я выхожу замуж, хотя я и такая толстая... Ну, что ты скажешь?..
Да, конечно, ты имеешь полное право это узнать... За господина Юлиуса
Иенсена, именно за него... да, это чистая правда, ты говоришь с госпожой
Иенсен, дорогая Фрида... Я вижу, ты растрогалась... ты плачешь... Ну, ну,
Фрида, не огорчайся, ты тоже еще можешь встретить хорошего человека...
Прости, но мне некогда больше с тобой говорить, мой жених сейчас придет...
Я потом еще позвоню, Фридочка.
Карлсон глядел на Малыша широко раскрытыми глазами.
- Скажи, есть лекарства, которые лечат дураков? - спросил он наконец.
- Если есть, то надо срочно дать его дяде Юлиусу, да еще самую большую
дозу!
Но Малыш ничего не слышал про такое лекарство. Карлсон сочувственно
вздохнул, а когда дядя Юлиус вернулся от доктора, он подошел к нему и
молча сунул в руку пятиэровую монетку.
- Это еще зачем? - спросил дядя Юлиус.
- Купи себе что-нибудь приятное, - сказал Карлсон печально, - ты в
этом нуждаешься.
Дядя Юлиус поблагодарил Карлсона, но он был так весел и счастлив, что
не нуждался в пяти эре для подъема настроения. Дядя Юлиус все повторял,
что он счастлив и что никогда не забудет этих дней. А кроме того, здесь
ему открылся замечательный мир сказок. Правда, он испугался, когда увидел,
что мимо окна пролетает ведьма, это он отрицать не будет, но...
- Не просто ведьма, - уточнил Карлсон, - а самая ведьмистая ведьма на
свете!
Но главное, что он снова окунулся в мир своих предков, гнул свое дядя
Юлиус, и это его несказанно радует. Эти прекрасные сказочные дни прошли,
но он завоевал сердце сказочной принцессы, и вот теперь будет свадьба.
- Сказочная принцесса! - повторил за ним Карлсон, и глаза его
заблестели. Он долго смеялся, потом поглядел на дядю Юлиуса, покачал
головой и снова принялся хохотать.
Фрекен Бок хлопотала на кухне; такой веселой Малыш ее еще никогда не
видел.
- Я тоже очень полюбила ведьм, - сказала она, - потому что, если бы
одна ведьма не летала у наших окон и не пугала бы нас, ты, Юлиус, никогда
бы, наверное, не кинулся мне на шею, и вообще ничего бы не было.
Карлсон подпрыгнул на месте с досады, а потом пожал плечами.
- Что ж, пустяки, дело житейское! - сказал он. - Хотя не думаю, чтоб
у нас в Вазастане было много ведьм.
А фрекен Бок говорила уже о свадьбе и с каждой минутой выглядела все
счастливей и счастливей.
- Ты, Малыш, будешь у нас на свадьбе, - сказала она. - Тебе сошьют
бархатный костюм, ты будешь в нем такой красивый.
Малыш содрогнулся. Черный бархатный костюм... Да Кристер и Гунилла
его засмеют!
Зато Карлсону было не до смеха. Он всерьез обиделся.
- Так я не играю, я тоже хочу быть на свадьбе, я тоже хочу, чтобы мне
сшили черный бархатный костюм!.. Нет, так я не играю!..
Тут настала очередь фрекен Бок посмеяться вволю.
- Веселая будет с тобой свадьба, не соскучишься.
- Я тоже так думаю, - горячо подхватил Карлсон, - я буду стоять у
тебя за спиной в черном бархатном костюме, и кидать все время пятиэровые
монетки, и стрелять из своего пистолета! Что за свадьба без салюта!
Дядя Юлиус был так счастлив, что ему хотелось, чтобы все были
счастливы, и он тут же пригласил Карлсона. Но фрекен Бок сказала, что
тогда свадьба будет без нее.
И в тот день тоже настал вечер. Малыш сидел у Карлсона на крыльце,
сгущались сумерки, и во всем Вазастане зажглись огни, и во всем Стокгольме
- море огней, куда ни погляди.
Да, настал вечер, Малыш сидел рядом с Карлсоном, и это было хорошо.
Как раз сейчас в Вестергетланде на маленькой станции остановился поезд и
из вагона вышел дядя Юлиус. Где-то в море плывет назад, в Стокгольм, белый
пароход, а на его палубе стоят мама и папа. Фрекен Бок была у себя дома,
на Фрейгатен, чтобы ободрить Фриду. Бимбо спал в своей корзинке. Но здесь,
на крыше, Малыш сидел со своим лучшим другом, и они ели свежие плюшки
фрекен Бок. Все это было замечательно. И все же Малышу было тревожно.
Нет тебе покоя, если ты дружишь с Карлсоном!
- Я попытался тебе объяснить как мог, - сказал Малыш. - Я оберегал
тебя до сих пор, это верно. Но что теперь будет, я не знаю.
Карлсон запихал себе в рот целую плюшку и проглотил ее.
- Какой ты глупый! Теперь они могут охотиться за мной, чтобы получить
несколько пятиэровых монет, я всему этому положил конец; пойми, Филле и
Рулле теперь нечего за мной гоняться.
Малыш тоже взял плюшку и откусил кусочек.
- Нет, это ты глупый. Теперь весь Вазастан, во всяком случае целые
толпы дураков, будет ходить за тобой по пятам, чтобы поглядеть, как ты
летаешь, или украсть твой мотор.
Карлсон оживился.
- Ты думаешь? Если ты прав, то мы можем сегодня хорошо повеселиться,
во всяком случае.
Малыш всерьез разозлился.
- Как ты справишься, - сказал он гневно, - как ты справишься, я тебя
спрашиваю, если тебя будут осаждать толпы народу!
- Ты знаешь, есть три способа: курощение, низведение и дуракаваляние.
И я думаю, что придется применить все три сразу.
Карлсон склонил голову набок и посмотрел на него лукаво.
Карлсон выглядел так забавно, что Малыш невольно улыбнулся и
повеселел. Карлсон сунул руки в карманы и радостно позвенел своими
пятиэровыми монетками.
- Гей-гоп, богатый, и красивый, и умный, и в меру упитанный мужчина в
