Ветрова отвечает полковник Турилин...
И сейчас, в разговоре с Гуровым, Турилин старался скрыть свое
настроение, в конце сорвался и был собой недоволен. Работа по раскрытию
убийства Ветрова с мертвой точки не двигалась, то, каким образом рукопись
покойного оказалась в редакции, не проясняло, а лишь еще больше запутывало
дело. Сторублевки Ветрова через сберкассу поступили в банк, и эта ниточка
оборвалась. Турилин не верил, что кассирша вспомнит вкладчика, а если и
вспомнит, то уж конечно не убийца явился в сберкассу.
Полковник вновь и вновь анализировал результаты работы последних
дней. Орлов ведет свою версию последовательно и практически без ошибок.
Возможно, клубок, который он разматывает, не приведет к раскрытию
убийства. Так не вина полковника Орлова, что ему приказали идти не по той
дороге. Он пройдет по ней до конца и раскроет другое преступление, не
связанное с убийством Ветрова. Делает Орлов свою работу неторопливо, но с
неумолимой последовательностью. А Гуров? Наверное, не прав он, полковник
Турилин, поручив такое ответственное задание человеку молодому,
недостаточно опытному и уравновешенному. Гуров умница, в интуиции ему не
откажешь, в людях разбирается, но уж больно он эмоционален, порой наивен,
в результате многие люди не принимают Гурова всерьез, ведут себя с ним
необязательно, снисходительно. Взять хотя бы Шутина. Человек он сложный,
запутавшийся, с ярко выраженным комплексом неполноценности. Вполне
возможно, что, работай с ним Орлов, придавил бы характером, и Шутин, не
выдержав, раскололся бы до конца. И стало бы ясно: да или нет. Хотя
следователь прокуратуры от Шутина ничего не добился, а Лева у него
пистолет "вытащил"...
Раздался телефонный звонок, Турилин снял трубку.
- Турилин, - сказал он.
- Товарищ полковник, - абонент закашлялся. - Говорят из УВД Рязанской
области...
"Необходимо" и "работать" - эти два слова Лева нудно повторял, сидя в
кабинете и подписывая необходимые документы. В восемнадцать часов он
спрятал бумаги в сейф и, пробормотав: "Необходимо отдыхать, иначе с ума
сойдешь", - вышел на улицу.
Через полтора часа Лева уже сидел в "Ивушке" с Ритой. Они пили
шампанское, которое разрешило все Левины финансовые проблемы, и он
успокоился. Нет денег и совсем нет денег далеко не одно и то же.
Рита была сегодня красива. Светлые шелковистые волосы она заплела в
толстую косу и перекинула ее на грудь, глаза были подведены чуть-чуть,
полные губы не портили ни краска, ни капризная гримаса. Платье не
обтягивало ее, но и не висело бесформенным балахоном. Девушка сидела на
шатком стульчике спокойно и уверенно и поглядывала на окружающих
доброжелательно, а на Леву влюбленно. Он отвечал ей легкой улыбкой, иногда
уносясь в неведомый для нее мир. Сегодня Риту Такая раздвоенность Левы не
оскорбляла, ей было приятно сидеть рядом и молчать, она чувствовала себя
спокойно и уверенно, не скучала, со взрослой снисходительностью поглядывая
на окружающие их пары. Она легко разгадывала старую, как мир, игру,
которую вели эти девочки и мальчики, отмечая искусственность смеха и плохо
скрываемую скуку. Бедные, подумала Рита, будто она с Левой находилась по
другую сторону невидимого барьера. Почувствовав на себе чей-то взгляд,
Рита повернулась и увидела молоденькую девушку, которая, прикрывая
ладошкой руку своего парня, смотрела из-под спадающей на брови челки
счастливыми, все понимающими глазами. Рита оценила ее соседа, кивнула и
незаметно показала девушке большой палец. Глаза из-под челки засияли еще
ярче, девушка прижалась к плечу парня, что-то зашептала, он улыбнулся и
погладил ее по голове. Рите стало завидно, она потянула Леву за рукав,
словно хотела что-то сказать; когда он придвинулся, поцеловала его в щеку
и шепнула:
- Спасибо.
Он тоже легко ее поцеловал и шепнул:
- Это тебе спасибо.
Позже они гуляли по Гоголевскому бульвару, Лева взял девушку за руку.
- Слушай, ну почему ты выбрала юридический? - отчего-то спросил он...
Рита решила стать следователем в пятнадцать лет. Их семья в те годы
жила в большой общей квартире, а соседнюю комнату занимала Галина Ивановна
- крупная энергичная женщина, курившая беспрестанно "Беломор" и говорившая
глубоким, с чуть заметной хрипотцой голосом. Галина Ивановна работала
адвокатом по уголовным делам, она была защитником не только в суде, она
защищала людей все свободное от сна время. Жильцы квартиры боялись и
боготворили ее. Только благодаря ей рядом почти мирно сосуществовали две
восьмидесятилетние старушки, запойный шофер, женщина неопределенного
возраста и определенных занятий и мама Риты, не отличавшаяся ни мягкостью,
ни большим умом. Комната Галины Ивановны была огромна и таинственна,
всегда полуосвещена, днем окна зашторивались, вечером горела лишь лампочка
у огромной кровати, на которой полулежа читала, курила и делала в блокноте
пометки Галина Ивановна. Рита проводила здесь многие часы. Стены комнаты
были сложены из книг, и казалось, что сидишь в библиотеке. Притаившись,
Рита ждала, когда хозяйка обратит на нес внимание и даст команду начинать
чаепитие. Выпив несколько чашек чая с вареньем, Галина Ивановна, кутаясь
зимой и летом в огромный платок, вздыхала тяжело и, время от времени
приговаривая: "Эх, люди, люди", принималась за свой рассказ. Заметив, что
Рита следит лишь за сюжетом и не пытается разобраться в сути, Галина
Ивановна неожиданно спрашивала: "Каково ваше мнение?"
В шестнадцать лет Рита уже знала, чем отличаются прямые улики от
косвенных и задержание от ареста, что такое причинная связь, алиби,
презумпция невиновности, вещественные доказательства, знала, как
проводятся опознания личности, очная ставка, опрос свидетеля, знала права
и обязанности сторон в судебном разбирательстве.
Порой Галина Ивановна приходила из суда, молча ложилась и стучала в
стенку. Рита прибегала тут же, ничего не спрашивая, доставала таблетки от
головной боли, валерьянку, готовила грелку и чай с сушеной малиной. Галина
Ивановна на час засыпала или забывалась, затем, энергичная и полная сил,
провозглашала: "Эх, люди, люди! Будем жить дальше" - и, выставив Риту за
дверь, садилась работать. Через несколько дней, как она сама выражалась,
слегка оттаяв, Галина Ивановна делилась с Ритой своими горестями и
обидами. И хотя адвокат во время разбирательства имеет в основном дело с
судом и прокурором, обрушивалась Галина Ивановна, как правило, на
отсутствовавшего следователя. "Что же делает человек, - возмущалась она, -
свидетеля, который хоть крупицу к обвинению добавить может, на дне морском
найдет, из-за неизвестно кому еще принадлежащей окровавленной тряпки весь
уголовный розыск до седьмого пота загоняет. А свидетеля, который о
подсудимом хорошо говорит, порой и не вызовет, иной человек свидетеля
защиты так допросит и запугает, что в суде с ним и не разберешься".
Рита решила стать следователем и, как Галина Ивановна, с которой
встречалась до сегодняшнего дня, защищать людей и допрашивать всех
свидетелей одинаково. Все это она когда-нибудь еще расскажет Леве, а
сейчас Рита взглянула лукаво.
- ...А куда бедной девочке податься? - Она пожала плечами. - Точные
науки не перевариваю, английский знаю плохо, педагогом быть не хочу.
- Кем же ты станешь? Юрисконсультом?
- Бумаги перекладывать? - возмутилась Рита. - Нет уж, извини.
- Следователем? Адвокатом? - любопытствовал Лева.
- Инспектором МУРа, - ответила Рита.
- Предположим, папа тебя и устроит, - он усмехнулся, - чем же ты у
нас будешь заниматься?
- Жуликов ловить.
- Ловят жуков и бабочек...
- Знаю, преступников задерживают, - перебила она. - Чем я хуже тебя?
- Ты не хуже, ты другая. Есть работа женская, есть мужская. Почему-то
порой под эмансипацией подразумевают лишь возможность для женщины
выполнять мужскую работу. Например, укладывать асфальт. В МУРе тебе делать
нечего.
- А вы укладываете асфальт?
- Мы временами чистим канализационные трубы. От женщины же должно
всегда хорошо пахнуть...
- А я лично уверена...
- Ты ни в чем не можешь быть уверена, тебе разрешается лишь
предполагать, - прервал Лева. - "Уверена". - Он отстранился, оглядел Риту
с ног до головы. - Ты уверена, что неотразима. - Он хотел пошутить, но
получилось грубо и незаслуженно обидно. Они опять ссорились.
- Все-таки ты милиционер, Гуров. - Рита сдерживала слезы. Она сегодня
так старалась, так все было хорошо. - Обыкновенный милиционер.
- Не смей! - Лева покраснел. - Мы стараемся, делаем все от нас
зависящее...
- Чтобы все переходили улицу лишь в положенном месте, шли только на
зеленый! - выпалила Рита. - Вы загоняете людей в рамки своей морали...
- Нашей морали, - начал Лева, но Рита повернулась и пошла назад, в
сторону Калининского, и, не оборачиваясь, крикнула: - И не звони мне
больше! Никогда!
Лева оглянулся, развел руками: вот, все было, теперь ничего нет. Как
же это?
Мимо проходила пожилая пара, женщина тронула Леву за плечо и сказала:
- Это "никогда" кончится завтра. Она вас любит, молодой человек. Я и
без очков вижу, как она вас любит.
- Я и не звонил ей, - почему-то сказал Лева.
- И плохо. Стыдно. - Женщина поджала губы, взяла мужа под руку и уже
ему добавила: - Нашел чем гордиться.
В затертом джинсовом костюме, косолапо ступая, подполковник Орлов
катил через двор тачку с мусором и равнодушно смотрел на одноэтажное,
старой кирпичной кладки здание цеха, которым руководил Олег Перов.
Начальник цеха Семенов лежал в больнице, и Перов исполнял его обязанности.
Орлов с Перовым в помещении МУРа не встречались, и подполковник быть
узнанным не боялся. Он сразу же обратил внимание на кооперативную
квартиру, машину и прочие атрибуты вещного мира, которые в семье
присутствовали в изобилии. Откуда? На какие средства? Накопил в годы
спортивной славы? Возможно, Орлов быстро установил, когда Перов перестал
выступать, как устроился на завод технологом и тренером по
совместительству. Когда он уволился с завода и ушел с тренерской работы,
купил первую машину, затем поменял на лучшую модель. Денег было не густо,
затем они появились в большом количестве, сделал вывод Орлов и обратил
свое внимание на здание кирпичной кладки, в которое Перов приходил, когда
хотел, и уходил, когда заблагорассудится. Деньги идут оттуда, понял Орлов,
но каким образом? Он посоветовался с коллегами из УБХСС.
Провели в цехе ревизию. Чтобы не насторожить преступников, если
таковые имеются, инспектор УБХСС приехал вместе со знакомым и привычным
для работников цеха ревизором. Закончив свой тяжелый и кропотливый труд,
инспектор сказал Орлову: "Либо вы ошибаетесь, либо здесь проворачивают
аферы высокого класса, и проверкой документации их не возьмешь. Вы
работайте по своей линии, а мы попробуем зайти с другого конца. Если левая
продукция производится, то она должна поступить в городскую сеть. Вот мы
приглядимся к магазинам, торгующим их товаром. Может, там излишек и
выплывет?"
И излишек выплыл, да в таком количестве, что даже выдавшие виды
сотрудники УБХСС покачали головами. Сомнений не вызывало, левый товар шел
из цеха, но на складе готовой продукции он всегда соответствовал норме.
Все эти брошки, сувениры забирают из цеха до поступления на склад,
упаковка, создание товарного вида производятся в другом месте. Так решили
сотрудники УБХСС и поставили перед Орловым задачу установить: когда и кем
