заинтересованных специалистов, вся проблема "других цивилизаций" явно
отдает фантастикой и, кроме того (что еще важнее), полностью лишена
эмоционального аспекта. Большинство людей привыкло к картине населенной
Земли и безлюдного (если отбросить сказки) Космоса как к очевидной норме,
признаваемой единственно возможной.
Поэтому, собственно говоря, мысль о том, что мы в Космосе одиноки, не
вызывает у людей впечатления сенсации (как воспринял ее Шкловский, - я уже
цитировал его слова, с которыми полностью солидарен). Для полноты картины
добавлю, что тезис о нашем одиночестве в Космосе будет чудовищен,
таинствен и поразителен для материалиста и эмпирика, а для спиритуалиста
эта мысль будет чудесной и "успокаивающей". Это касается даже ученых. В
нашей каждодневной жизни мы привыкли к тому, что только люди принадлежат к
избранному классу "разумных существ". Существование же "иных", с которым
естествознание не только выражает согласие, но которое, как мы уже
говорили, оно и постулирует своими многочисленными следствиями, носит для
нас весьма абстрактный характер.
Этот антропоцентризм не может так быстро уступить место какому-то
"галактоцентризму", что тем более понятно, поскольку людям до сих пор
трудно сосуществовать на одной планете. Поэтому рассуждения о космической
солидарности легко приобретают характер какой-то безответственной или
сказочно-иронической фантазии, к которой кучка чудаков хочет склонить
жестоко перессорившихся между собой землян.
Я отдаю себе в этом полный отчет и не призываю к исправлению школьных
учебников в духе представленных здесь мыслей. Тем не менее мне кажется,
что во второй половине XX века трудно быть полноценным человеком, не
задумываясь, хотя бы иногда, о до сих пор нам не известных других разумных
существах, к сообществу которых принадлежим и мы сами.
1
Явно (лат.).
2
Неявно (лат.).
[ Титульный лист ]
[ Содержание ]
<= Глава третья (i) ]
[ Глава четвертая (a) =>
Станислав ЛЕМ
СУММА ТЕХНОЛОГИИ
[ Титульный лист ]
[ Содержание ]
<= Глава третья (j) ]
[ Глава четвертая (b) =>
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
ИНТЕЛЛЕКТРОНИКА
(a) ВОЗВРАЩЕНИЕ НА ЗЕМЛЮ
Нам предстоит рассмотреть вопрос, является ли разумная деятельность,
проявляющаяся в техноэволюции, устойчивым динамическим процессом, который
сколь угодно долго сохраняет стремление к неограниченному росту, либо же
она изменяется до такой степени, что утрачивает всякое сходство со своей
начальной формой.
Я хотел бы подчеркнуть, что последующие наши рассуждения будут
существенно отличаться от рассуждений на космические темы, которые мы вели
до сих пор. Все, что мы говорили о звездных цивилизациях, не было
результатом бесплодных спекуляций, однако рассматриваемые гипотезы
опирались в свою очередь на другие гипотезы, так что в конце концов
правдоподобие предлагаемых выводов было подчас ничтожным. То, о чем мы
будем говорить сейчас, - это прогнозы, опирающиеся на хорошо известные и
подробно изученные факты. Поэтому вероятность осуществления процессов,
которые мы опишем, несравненно выше той, о которой шла речь в наших
выводах из дискуссии о цивилизационной плотности во Вселенной.
Мы рассмотрим будущее цивилизации с точки зрения возможностей
развития науки. Легко утверждать, что наука будет развиваться "всегда" и
рост познания повлечет за собой возникновение все новых и новых проблем.
Но неужели этот процесс не имеет никаких ограничений? Нам представляется,
что у лавинообразного темпа познания есть свой потолок и, более того, мы
вскоре уже его достигнем.
Промышленная революция началась в XVII веке. Ее корни - а точнее, ее
запал, ибо она была подобна скорее взрыву, чем медленному созреванию, -
уходят в далекое прошлое. Говорят, что на вопрос о "первопричине" науки
Эйнштейн ответил столь же забавно, сколь и метко: "Никто не чешется, если
у него не зудит". Общественные потребности вызвали развитие науки - этого
двигателя, толкающего вперед технологию. Они вызвали ее развитие,
распространение, придали ей ускорение, но не они ее породили. Древнейшие
корни науки уходят в вавилонскую и греческую эпохи. Развитие науки
началось с астрономии, с изучения механики неба. Грандиозные
закономерности этой механики вызвали к жизни появление первых
математических систем, по своей сложности значительно превышавших те
зачатки арифметики, в которых нуждалась древняя технология (измерения
площадей, зданий и т.д.). Греки создали аксиоматические системы (геометрия
Евклида), а вавилоняне - независимую от геометрии арифметику. Первородство
астрономии в семействе естественных наук отмечается историками науки по
сей день. Вслед за астрономией появилась экспериментальная физика,
возникшая в значительной мере под влиянием вопросов, поставленных
астрономией. Физика в свою очередь оплодотворила химию и вырвала ее - с
каким запозданием! - из сказочного сна алхимиков. Пожалуй, последней из
естественных наук, которая только на рубеже нашего века выбралась из
тумана не поддающихся проверке понятий, была биология. Я указал здесь не
на все, а только на самые важные причины возникновения наук - ведь
взаимодействие результатов отдельных наук ускоряло их рост и появление
новых ответвлений знания. Из сказанного со всей очевидностью следует, что
как "математический дух" современной науки, так и ее материальное орудие -
экспериментальный метод - уже существовали, хотя и в зародыше, до
промышленной революции. Эта революция придала науке широкий размах, потому
что соединила теоретическое знание и производственную практику; благодаря
этому. Технология вот уже триста лет сопряжена положительной обратной
связью с Наукой. Ученые передают открытия технологам, и если результаты
оказываются плодотворными, исследования немедленно "усиливаются". Связь
положительна, потому что негативное отношение Технологов к какому-нибудь
открытию Ученых еще не означает прекращения теоретических исследований в
соответствующем направлении. В общем я, конечно, сознательно упростил
характер связей между этими областями: они более запутаны, чем я мог бы их
здесь изобразить,
Поскольку наука - это добывание информации, о темпе ее развития
довольно точно говорит количество выпускаемых специальных журналов.
Начиная с XVII века оно возрастает экспоненциально. Каждые 15 лет число
научных журналов удваивается. Обычно экспоненциальный рост является
переходным этапом в развитии и не длится долго. По крайней мере в Природе.
Экспоненциально растет зародыш или колония бактерий на питательной среде -
но только короткое время. Можно рассчитать, как быстро колония бактерий
"переварила" бы всю массу Земли.
В действительности среда быстро ограничивает такой тип роста, в
результате чего он переходит в линейный или приостанавливается. Развитие
науки, характеризуемое возрастанием числа научных публикаций, является
единственным известным нам процессом, который в течение трехсот лет не
изменяет своего поразительного темпа. Закон экспоненциального возрастания
говорит, что данное множество растет тем быстрее, чем оно многочисленнее.
Действие этого закона в науке приводит к тому, что каждое открытие
порождает целую серию новых открытий, причем число таких "рождений" точно
пропорционально размерам "популяции открытий" в данное время. Сейчас
выпускается около 100000 научных журналов. Если темп прироста не
изменится, в 2000 году их будет выходить м_и_л_л_и_о_н.
Количество ученых также растет экспоненциально. Рассчитано, что если
бы даже все университеты и институты США начали с данного момента
выпускать только физиков, то к концу следующего столетия не хватило бы
людей (не абитуриентов, а людей вообще, включая детей, стариков и женщин).
Таким образом, если нынешний темп научного роста сохранится, то через
какие-нибудь 50 лет каждый житель Земли будет ученым. Это "абсолютный
потолок", который, очевидно, невозможно превысить, потому что в противном
случае один и тот же человек должен будет совмещать в себе нескольких
ученых сразу.
Следовательно, экспоненциальный рост науки будет заторможен
вследствие недостатка людских ресурсов. Признаки этого явления
обнаруживаются уже сегодня. Несколько десятков лет назад открытие Рентгена
вовлекло в исследование Х-лучей значительную часть тогдашней мировой
физики. Ныне открытия не меньшего значения привлекают едва лишь долю
процента всех физиков, так как вследствие непомерного расширения фронта
научных исследований число людей, приходящихся на каждый его участок,
уменьшается.
Поскольку теория постоянно опережает то знание, которое уже
реализовано промышленностью, то даже если бы процесс прироста теории
прекратился, уже накопленных ее "запасов" хватило бы для дальнейшего
совершенствования технологии лет на сто. Этот эффект технологического
прогресса "по инерции" (питающегося уже собранными, но еще не
использованными данными науки) наконец прекратился бы, и наступил бы
кризис развития. Когда будет достигнуто "научное насыщение" в масштабе
планеты, число явлений, требующих изучения, но из-за недостатка людей
заброшенных исследователями, будет возрастать. Развитие теории не
прекратится, но будет заторможено. Как можно представить себе дальнейшую
судьбу цивилизации, наука которой исчерпала все людские ресурсы, но
продолжает в них нуждаться?
В глобальном масштабе прирост технологии составляет ныне около 6% в
год. При этом потребности значительной части человечества не
удовлетворяются. Замедление технологического роста из-за ограничения темпа
развития науки означало бы - при сохраняющемся росте народонаселения - не
застой, а начало регресса.
Ученые, из работ которых я извлек фрагменты нарисованной перспективы,
смотрят на будущее с беспокойством. Ибо они предвидят положение, когда
нужно будет решать, какие исследования требуется продолжить, а какие
необходимо прекратить. Вопрос о том, кто д_о_л_ж_е_н это решать - сами
ученые или политики, - вопрос наверняка существенный, отходит на второй
план по сравнению с тем, что независимо от того, кто б_у_д_е_т решать,
решение может оказаться ошибочным. Вся история науки показывает, что
великие технологические скачки начинаются с открытий, сделанных в ходе
"чистых" исследований, которые не имели в виду никаких практических
целей 1. Обратный же процесс - появление новой теории из недр уже
используемой технологии - представляет собой явление редкое до
исключительности. Со времен промышленной революции нам сопутствует
исторически проверенная невозможность предвидения того, из каких именно
теоретических исканий возникает нечто ценное для технологии. Допустим, что
какая-то лотерея выпускает миллион билетов, тысяча из которых -
выигрышные. Если все билеты будут распроданы, общество, которое их
приобрело, наверняка получит все выигрыши. Если, однако, это общество
выкупит только половину билетов, может оказаться, что выигрыш не падет ни
на один из них. Подобной "лотереей" сегодня является наука. Человечество
"ставит" на все "билеты" по ученому. Выигрыши означают новые ценные для
цивилизации, для технологии открытия.
Когда в будущем окажется необходимым принять решение, на какие
участки исследований нужно "ставить", а на какие - нет, может случиться,
что именно эти последние особенно плодоносны, а, принимая решение, этого
