- Господин Кюссмих дал показания...
- Сознался? Это хорошо, - машинально ответил я и тут же сообразил,
что сказал не то; ведь я разговаривал с его адвокатом.
- Для вас - нет, - бросил он холодно.
- Извините, что?
- Он сознался, что дарственная была трюком...
- Как это - трюком?.. Не понимаю.
- Будет лучше, если мы поговорим об этом у меня.
Мы замолчали. Его ледяной вид удивлял меня все больше; но когда мы
очутились в его кабинете, шило вылезло из мешка.
- Господин Тихий, - сказал Трюрли, усевшись за письменный стол, -
показания доктора Кюссмиха совершенно изменили ситуацию.
- Вы полагаете? Потому что они были ложными? Он оклеветал меня?
Адвокат сморщился, словно услышал что-то непристойное.
- Вы находитесь у адвоката, а не в зале суда. Клевета, - нет, вы
только подумайте! Уж не хотите ли вы сказать, господин Тихий, что доктор
Кюссмих ни с того ни с сего, ради ваших прекрасных глаз подарил вам объект
стоимостью восемьдесят три миллиона швейцарских франков?
- О стоимости речи не было... - пробормотал я, - и... и с этим вот вы
пришли ко мне...
- Я сделал то, что поручил мне мой клиент, - сказал Трюрли. Глаза у
него были голубые, как у профессора, но далеко не столь симпатичные.
- Как же так... Вы хотите сказать, что вручили мне эту дарственную с
задней мыслью?
- Мои мысли тут не при чем; это область моей психики, которая
правосудию безразлична. Итак, вы пытаетесь утверждать, что приняли в дар
от совершенно незнакомого вам человека восемьдесят три миллиона без всяких
укрытых соображений?
- Да что вы тут такое говорите, - начал было я, распаляясь гневом, но
он уставил на меня свой палец, как револьвер.
- Извините, но теперь я говорю. Если бы судей набрали со школьной
скамьи, возможно, они приняли бы ваши показания за чистую монету; но на
это рассчитывать не приходится. Подумать только! Человек, о котором вы
даже не слышали, дарит вам восемьдесят три миллиона, потому что, видите
ли, когда-то с удовольствием прочел книжку, которую вам заблагорассудилось
сочинить? И суд должен в это поверить?
Адвокат достал из роскошной шкатулки сигарету и закурил ее от
стоявшей возле чернильницы золотой зажигалки.
- Может быть, вы объясните мне, в чем дело? - сказал я, стараясь
сохранять хотя бы наружное спокойствие. - Что угодно господину Кюссмиху?
Чтобы я разделил с ним тюремную камеру?
- Доктор Кюссмих будет очищен от всех предъявленных ему ложных
обвинений, - произнес адвокат Трюрли, выдыхая дым в мою сторону, словно
хотел отогнать назойливое насекомое. - Боюсь, в камере вам придется сидеть
одному.
- Погодите. - Я все еще ничего не понимал. - Он подарил мне замок...
зачем? Он хочет взять его обратно?
Адвокат важно кивнул.
- Так какого черта было дарить? Ведь я не просил, я не знал -
а-а-а... он боялся, что на замок наложат арест, конфискуют, да?
Лицо адвоката не дрогнуло, но у меня словно шоры упали с глаз.
- Ладно, - сказал я воинственно, - однако замок все еще мой, мой по
закону...
- Не думаю, что вам это что-нибудь даст, ответил он равнодушно. -
Дарственная настолько невероятна, что признать ее недействительной -
пустячное дело.
- Понимаю, поэтому он дал ложные показания... но если судьи в это
поверят, он у них запоет...
- Не знаю, что вы понимаете под словом "запоет", - сказал Трюрли. -
Истцы давно уже вели дело к судебному процессу. Об этом знает каждый, кто
читает газеты. Доктор Кюссмих находился в нелегком положении, поскольку
первое заключение экспертов оказалось не в пользу "Мильмиля". Вы
использовали его минутную слабость, душевный кризис, вызванный тревогой за
благосостояние семьи. Он поступил вопреки моему совету, - я убеждал его,
что правда восторжествует и мы выиграем процесс. Так оно и будет. Поэтому
дело не дойдет до ареста имущества для взыскания суммы иска. Суду придется
выяснить только одно: как вы, иностранец, пытались нажиться на чужой беде.
- Так ему ничего не грозит? Хотя сам он признает, что хотел с помощью
дарственной отвертеться от описи имущества? Что он хотел...
- Никто не может быть наказан за то, что чего-то хотел.
- Значит, я тоже!
- Вы не только хотели, но и подписали известный вам документ.
- Но без задней мысли! Моя репутация безупречна! Я могу доказать это,
- тут я осекся, потому что адвокат изменился в лице, словно вершины Альп
при закате солнца.
- А _с_е_р_е_б_р_я_н_ы_е _л_о_ж_е_ч_к_и_?!! - загремел он, глядя на
меня с нескрываемым презрением.
На этом я закончу отчет о нашей беседе. Адвоката, рекомендованного
мне профессором Гнуссом, к которому я обратился за советом, звали Спутник
Финкельштейн. Он был маленький, чернявый и веселый. Он выслушал мою
историю до серебряных ложечек включительно, потер нос и сказал:
- Вы не удивляйтесь, что я все время провожу пальцем по носу: если ты
двадцать лет носил очки, трудно отделаться от этой привычки сразу же после
перехода на контактные линзы. Вы сообщили мне содержание представления, а
я сообщу вам, кто авторы либретто. Кюссмих выиграет, потому что поладил с
"Нестле". Речь шла о золотом кофе. Слышали? Кофе в порошке - если его
растворить, выглядит в точности, как золото в чашке.
- А на вкус?
- Так себе. Но это незанятая пока рыночная ниша - никто еще до этого
не додумался! Новинка! Пить чистое золото! Понимаете? Он выхватил патент у
них из-под носа, вот они и подстроили ему пакость.
- А "Мильмиль"? Вреден он или нет?
- Все вредно, - категорическим тоном ответил мой защитник. - Там есть
эндорфины, ну, знаете, соединения, которые организм сам вырабатывает в
мозгу, болеутоляющие, морфин из той же оперы. Этих эндорфинов в "Мильмиле"
- кот наплакал. Ровно столько, чтобы можно было писать об этом в рекламах.
Одни врачи говорят, что это вредно, другие, что полезно. Или, во всяком
случае, безвредно. Впрочем, какое это имеет значение? В гражданских делах
все решает банковский счет - если уж нельзя выиграть, можно засутяжничать
противника насмерть. Сейчас я как раз веду такое дело - о патенте на
машину времени. Чтобы путешествовать в будущее. Называется хронорх. Туда и
обратно - заметили? Два доктора из очень приличного университета, -
назовем их, во избежание огласки, доктор Трефе и доктор Кошер, - изобрели
его на пару. А патента им не выдают, потому что действует он не так, как
гласит их описание.
- Хронорх? - спросил я с любопытством, уже забыв о "Мильмиле" и
ложечках. - Вы не могли бы рассказать об этом подробнее?
- Почему бы и нет? Все взялось из теории Эйнштейна, впрочем, как и
остальные несчастья. На быстро перемещающихся телах время течет медленнее.
Вам это известно? Ну, конечно, известно... Вот и им пришло в голову, что
лететь никуда не надо, достаточно, чтобы тело очень быстро вертелось на
месте. Раз в одну сторону, раз в другую. При достаточно большой скорости
такого волчка время начинает идти медленнее. Таков принцип. К сожалению,
ничто не выдерживает этой тряски, все разлетается. На атомы. Можно,
конечно, послать в будущее эти атомы, но больше ничего. Пошлете яйцо -
придет фосфор, углеводород и из чего там еще состоит яйцо. И человека
можно забросить в будущее только в порошке. Поэтому патентное бюро
отказывает им в патенте, а они боятся, что кто-нибудь украдет идею, прежде
чем они выдумают средство от этой трясучки. Такое вот дело. Трудное, но я
как раз такие люблю. Однако вернемся к нашим баранам. "Нестле"
столковалась с Кюссмихом и они поделят золотой кофе. Мамочек и деточек
финансировать перестанут. Эксперты усомнятся в своих заключениях. Кюссмих
подарил вам замок, чтобы, допустим, продемонстрировать свою силу. Мол,
ничего ему не сделают. Подарить семье, изменить номинального владельца
собственности - это было бы шито белыми нитками. Нужен был иностранец,
заслуженный, но - скажем так - с оттенком двусмысленности. Вы не
обидитесь? Чтобы в случае чего можно было сказать: пожалуйста, было кому
дарить, все по заслугам, а если дело повернется иначе, сменить пластинку:
мол меня ввела в заблуждение видимость, были серебряные ложечки и еще
кое-что. Так повернули бы игру против вас. Вы интересовались покупкой
дома! Вы подходили им как нельзя лучше, ведь вы не какой-нибудь шалопай;
но, разрешите спросить, почему вы согласились принять замок вместе с этими
сундуками? Сундуки добили вас окончательно...
- Как же я мог отказаться? Я не видел причин. Да и неучтиво как-то -
брать подаренное, но с разбором... ведь это обида для дарителя...
- Я так и думал. Но сундуков ни один суд не проглотит. Знаете, что в
них?
- Мне сказали, произведения искусства...
- Разве что сверху. Это же курам на смех. У меня тут дарственная,
ксерокс. О содержимом сундуков ни слова.
- Адвокат Трюрли сказал, что там какие-то картины и что их передача
мне в собственность требует особого оформления...
- Еще бы, ведь там главные части аппаратуры для производства золотого
кофе. Дареному коню в зубы не смотрят, но этот конь был троянский! Вам
пришлось хранить то, из-за чего шел настоящий спор, закулисный!
- Да что вы! Я и не заглядывал в эти сундуки...
- Ну да, вы порядочный человек. Вы подписали, вы дали слово, это о
вас хорошо свидетельствует, может, где-нибудь еще вам и поверили бы,
только не здесь. Их версия такова: вы пытались воспользоваться безвыходным
положением Кюссмиха, чтобы сколотить состояние.
- Трюрли говорил что-то в этом роде.
- Вот видите!
- Но объясните мне, почему Кюссмих, подаривший мне то, чего вовсе не
хотел дарить, выйдет сухим из воды, а я нет?
- Видите ли, тут дело вот в чем. Допустим, кто-то приходит к вам с
большим сундуком и говорит, что убил тетку, в сундуке - ее тело вместе с
бриллиантами, и если вы спрячете их у себя, он поделится с вами добычей, -
только помогите закопать тетку. Потом оказывается, что он обманул вас. В
сундуке одни кирпичи. Он не будет нести ответственность - да и за что? За
то, что он вас обманул? Но он ничего не получил от вас при помощи этой
лжи. Он скажет, что пошутил, - а вам расхлебывать кашу. Вы согласились
стать сообщником убийства постфактум, пообещав спрятать награбленное, а
также помочь в захоронении трупа. Это наказуемо. Попытка сообщничества
рost homicidium [после убийства (лат.)], а также посредничества в
реализации награбленного.
- Вы усматриваете тут какую-то аналогию с моей ситуацией?
- Да. Они это очень хитро придумали! И вы еще согласились, чтобы
неведомо сколько уполномоченных Кюссмиха следили, как вы соблюдаете
условия дарственной! Сказать вам, что вы увидите в замке, если выберетесь
туда? Толпу, господин Тихий! Если вам кое-куда приспичит, они вправе
сопровождать вас до самого туалета, а также быть рraesentes aрud actum
urationis или defecationes [присутствовать при мочеиспускании или же
удовлетворении большой нужды (лат.)], поскольку документ, который вы
подписали и позволили заверить подписями двух свидетелей, каких бы то ни
было исключений не предусматривает. Ничего не скажешь, отлично сработано!
- Лучше бы вы умерили свое восхищение.
- Хи-хи, вы, ей-богу, веселый клиент, господин Тихий! Так вот: они,
видите ли, хотят, чтобы вы добровольно отказались от дара. Если вы не
согласитесь, начнется процесс. Замок - ну, тут я вас как-нибудь защитил
бы, а вот что касается сундуков - вряд ли. In dubio рro reo [сомнение
толкуется в пользу обвиняемого (лат.)], но ни один швейцарец не усомнится,
что первым делом вы заглянули бы в сундуки.
