объяснил Борман.
- Ничего не понимаю, это как-то связано с партийными миллионами
за границей? - осторожно спросил Штирлиц.
- Да нет, при чем здесь это?
- Это связано с Ким Ир Сеном?
- Ладно, хватит тебе, Штирлиц, на кофейной гуще гадить! Если
хочешь знать о проекте "Вторая молодость", я тебе все расскажу.
Борман присел на стул.
- Вот представь себе, человек трудится в поте лица всю жизнь,
идет-идет по служебной лестнице, спотыкается, скатывается вниз,
поднимается снова и вот - становится Генсеком. Потом он
работает-работает, и вдруг умирает от старости! Вот скажи, разве
это справедливо? Сколько людей мы из-за этого потеряли! Поэтому
нашему секретному отделению ГКЧБ было поручено заняться проблемой
омолаживания: вставляешь в Генсека капсулу "Второй молодости" и он
спокойненько работает дальше.
- Тем более, что в любой момент можно нажать на кнопку и убрать
Генсека, если он станет делать что-то не так, верно? - обронил
Штирлиц.
Борман ядовито хрюкнул.
- Верно. В сообразительности тебе, Штирлиц, не откажешь...
Проект "Вторая молодость" был предназначен для Брежнева, но ты,
наверное, знаешь, не уберегли мы его. Зато теперь все отлажено.
Посмотри на себя - ты живой и здоровый!
- Отлажено? - переспросил Штирлиц. - На ком это?
- Мы отлавливали никому не нужных пенсионеров, которых потом
никто бы не стал искать. Документы уничтожали, так что человека,
считай, что и не было. На них-то и проводили опыты, все равно ведь
помрут! - Борман заулыбался, что-то вспоминая. - Сначала ничего не
получалось. Пенсионеры молодели, но впадали в старческий маразм.
Вот, посмотри на Ванька - этот хоть выжил. А ты, Штирлиц, пока
наша единственная удача! Ты - исключение!
- А ты - фашист!
Игнорируя замечание Штирлица, Борман хихикнул.
- Ты пойми, Штирлиц, я бы тебя выпустил, мне не жалко. Но ты же
теперь можешь спутать Большую Игру. Кто знает, что тебе придет в
твою лобастую голову?
Штирлиц пожал своими могучими плечами.
- Вот видишь! - воскликнул Борман и задумался. - Ладно,
уговорил. Дай честное слово старого коммуниста никому не говорить
об этом секретном проекте, и я о тебе похлопочу.
- Я на сделки с предателями Родины не иду, - ответил устойчивый
Штирлиц.
- А я вовсе и не предатель! - обиделся Борман. - Я работаю на
представителей высшего эшелона власти!
- Вот и кати на своем паровозе в Тунгусскую степь! - ответил
Штирлиц, лег на кровать и отвернулся лицом к стене, показывая, что
разговор у него с предателями короткий.
Не уговаривая, Борман быстро ретировался за стальную дверь.
После разговора с Борманом Штирлиц тосковал до тех пор, пока у
него не возник план. Он снова принялся бить столиком в стальную
дверь, сопровождая свои удары требованием выполнить его личную
просьбу.
Штирлиц злодействовал два часа, причем, орал он таким противным
голосом, что достал даже Ванька, который мучительно сочинял вторую
неприличную частушку. Вдохновение у придурка ушло, оставив,
впрочем, первую творческую удачу.
Наконец стальная дверь открылась и в проем заглянул мордоворот
Зайчик.
- Ну чего тебе?
- Скажи, пусть мне вернут мои ботинки, у меня по ночам ноги без
них мерзнут.
- Хорошо, - после минутной паузы ответил Зайчик, - но только
без шнурков.
- Это еще почему?
- Господин Борман сказал, что с тобой надо быть осторожным. Ты
можешь веревочную лестницу сплести, как граф Монте-Карло, -
ответил Зайчик.
"Козел!" - подумал Штирлиц и прилег на кровать отдохнуть.
На следующее утро Зайчик облазил всю помойку, пока не нашел
грязные и дырявые ботинки Штирлица.
- На, дед, носи, - сказал он, бросая их в камеру.
Когда санитар ушел, Штирлиц кинулся к своим ботинкам. Это были
та самая диверсионная обувка, в которой он побывал в Корее.
Оторвав зубами подошву, Штирлиц достал то, что было под ней
спрятано. Долгие годы в этой обуви у него сильно сбивались ноги, и
вот только теперь мучения Штирлица были вознаграждены. Штирлиц
высыпал добычу на кровать.
Проявляя чудеса изворотливости, из каких-то безобидных винтиков
и проволочек, он быстренько собрал мощную рацию, действовавшую на
расстоянии до пятьдесяти километров. Из-под другой подошвы Штирлиц
извлек напильник, гвозди, четыре метра прочной веревки и свой
самый любимый кастет.
Ванек зачарованно смотрел за работой Штирлица.
- Штирлиц? Ты че удумал-то?
- Побег. Рванешь со мной?
- А куда?
- Туда, - сказал Штирлиц, кивая на потолок.
- А че там делать-то? Жрать нечего. Да и найдут нас все равно,
эти гекечебисты...
- Я же тебе рассказывал, что я - супер-агент. Меня ни одна
собака не найдет!
- Тогда как же ты сюда попал? - спросил Ванек.
- Я был на пенсии, - ответил Штирлиц. - Ну, так как?
- Нет. Мне и здесь хорошо, - ответил Ванек. - Я новую частушку
придумал. Неприличную. Хочешь, могу спеть.
- Да сиди ты тихо, придурок!
Ванек задумчиво посмотрел на своего сокамерника. Штирлиц
менялся прямо на глазах. Например, на лице Штирлица появилось злое
и упрямое выражение.
- Прием! - сказал разведчик в рацию. - Как слышите меня, прием?
- Вам кого? - отозвался испуганный голос.
- Пастора Шлага!
- Он ушел кормить слона, - ответил голос, в котором Штирлиц
признал голос своего агента. - А что ему передать?
- Пусть накормит как следует! - ответил Штирлиц и задумался:
"Какие еще слоны?" - Прием, прием! Шлаг, отвечай немедленно, а то
пожалеешь!
Рация замолчала, что опечалило супер-агента. Пастор Шлаг был
единственным агентом из команды Штирлица, который предположительно
находился в Москве. Был еще Борман, но разве его можно считать
своим человеком? Предатель он, одним словом.
В пять вечера для вечерних экзекуций к подопытным заключенным
снова пожаловал санитар Зайчик. В руках у него был большой шприц с
мутной жидкостью, который он нацелил на Ванька.
- Лежи смирно, щас тебе успокоительное вколим!
- Эй, Зайчик! А что это ты все одним и тем же шприцом колешь?
Про СПИД не слышал, что ли?
- Тебя, старого придурка, не спросил! - огрызнулся мордоворот
Зайчик.
Штирлиц ядовито усмехнулся.
- А ну-ка, урод, иди сюда!
- Чего?! А в рыло? - рассвирепел грубоватый санитар.
- Можно и в рыло, - не стал возражать Штирлиц и навесил ему
кастетом прямо в нос, отчего Зайчик отлетел к стене, а потом,
отпружинив, повалился на Штирлица, так что русский разведчик
только и успел, что отпрыгнуть.
- В живых людей шприцом тыкать, да? - распалялся Штирлиц. - Ах
ты, фашист!
Отдавшись волне интуиции, Штирлиц начал злобно пинать
непрестанно поскуливающего санитара ногами, приводя Зайчика в
неузнаваемое состояние.
На помощь Штирлицу коршуном подлетел Ванек, ударивший санитара
табуреткой по голове. Зайчик затих.
- Что-то ты не подрассчитал, - заметил Штирлиц.
- Я же тебе говорил: я, если бью, сразу насмерть!
Штирлиц, пожимая плечами, внимательно посмотрел на придурка.
- Так ты идешь со мной?
- Мне и здесь хорошо, - отозвался Ванек, таким же коршуном
возвращаясь в свое гнездо.
Штирлиц обыскал образовавшийся труп и достал тяжелые камерные
ключи. Кивнув на прощанье своему соседу, легендарный разведчик
вышел за дверь, за которой он провел шесть долгих месяцев.
Штирлиц помнил код стальной двери, через которую его когда-то
привели в подземную лабораторию, чего тут не запомнить - год
смерти Ленина, Сталина, первый полет Юрия Гагарина: "24531961".
Стараясь не привлекать к себе внимания, Штирлиц вышел за дверь
и плутал потом по подземным переходам всю ночь, выбравшись на
поверхность только под утро. Эту дорогу он запомнить не смог, зато
Бормана пообещал найти и пристрелить, как бродячего музыканта!
ГЛАВА 6
ПАРТИЙНЫЕ МИЛЛИОНЫ ПРОФЕССОРА ПЛЕЙШНЕРА
Штирлиц очнулся под забором, возле которого была свалена
большая куча строительного мусора.
Оставшись без крыши над головой и без средств к существованию,
Штирлиц приуныл, но ненадолго. В конце концов он получим "Вторую
молодость". Он снова был своим среди своих, но сейчас эти "свои"
могли его забрать в любую минуту.
Разведчик стал снова вызывать пастора Шлага, но тот упрямо
молчал, видимо, не на шутку перепугавшись от вызова Штирлица.
Пообещав себе припомнить это пастору, разведчик осмотрел себя с
головы до ног. Он походил на БОМЖа, чем и решил воспользоваться.
Штирлиц поселился на Казанском вокзале среди нищих. Сначала у
него возникли с ними некоторые разногласия, но двумя ударами своих
пудовых кулаков, он быстро осуществил "мирное сосуществование".
Вскоре он даже сдружился с нищим по имени Евлампий, который
одалживал ему на ночь свою телогрейку.
Нищенствуя, разведчик уже через неделю набрал необходимую
сумму, чтобы обновить свой гардероб и поселиться в "Метрополе". На
этом Штирлиц простившись со своими новыми друзьями.
В гостиничном номере Штирлиц смог наконец-то расслабиться.
Через неделю он понял, что упомянув о слонах, пастор Шлаг,
проговорился. Теперь Штирлиц знал в каком месте пастор Шлаг мог
кормить слона.
Через двадцать минут обновленный супер-агент вышел из номера и
быстрым шагом направился к Московскому зоопарку.
Пастор Шлаг с детства любил слонов. Изучению этих замечательных
животных он посвящал все свое время. В Берлинском зоопарке было
четыре слона, меленький Шлаг часто ходил посмотреть на своих
любимцев и чем-нибудь их угостить. Он читал только о слонах и
соглашался говорить только о них. Из-за своего необыкновенного
увлечения Шлагу с большим трудом удалось окончить духовную
семинарию.
Потом настала война. Фашисты зверствовали направо и налево,
пастор попал в руки Гестапо, но его спас Штирлиц.
Работая на Штирлица, пастор Шлаг оказался в конце шестидесятых
годов в Москве, где и осел в виде "законсервированного
специального агента". Долгие годы от Штирлица не поступала никаких
известий, пастор Шлаг повеселел и решил наконец-то удалиться на
покой. Он приложил все усилия, чтобы устроиться на работу в
зоопарк и с годами дослужился до директора зоопарка, сменив свою
фамилию на Шлангов. Выбирать ремесло, в общем-то, не приходилось:
в Москве собрались одни атеисты и набрать для своей церкви
прихожан пастору не удалось.
Когда Штирлиц вызвал его по экстренной связи, директор Шлангов
не на шутку перепугался и в тот же день уничтожил опасную рацию.
Штирлиц был способен внести в его строгую и налаженную жизнь
кромешный абсурд и идиотский бардак. Снова попадать в руки
супер-агента пастору Шлагу не хотелось.
Штирлиц стоял возле вольера и с доброй улыбкой кормил слона
большими охапками сладкого тростника. Запихивая хоботом жратву,
слон довольно похрюкивал и шевелил своими огромными ушами. Слон
был старым, как дедушкин шкаф, но глаза его смотрели на Штирлица с
живой и неограниченной любовью.
Пастор Шлаг затравленно наблюдал за Штирлицем из-за кустов.
- Вот ты где, - обернулся к нему Штирлиц, - а я тебя повсюду
ищу.
Пастор Шлаг задрожал, как осиновый лист, в который вогнали
осиновый кол.
- Сбегай-ка за пивом, а то я поиздержался. И купи три упаковки
"Педигри Пала". Без него я пиво теперь не пью...
Пастор повиновался. Через час они сидели со Штирлицем в
дирекции зоопарка и Штирлиц, молча глядя на пастора Шлага,
обдумывал план предстоящей операции.
- Штирлиц, вы что-то опять замышляете? - поинтересовался
пастор.
- Ага. Поживу пока у тебя. Кстати, попробуй, с пивом "Педигри
Пал" - это просто класс!
Штирлиц вовсю захрустел собачим кормом.
