хроницейского, готового провести эту акцию. Разумеется, я тут же сослал
столь опасного человека (по имени И. Рот) в Палестину, но он и там
натворил каких-то чудовищных дел; кстати сказать, они фигурировали в одном
из пунктов обвинительного заключения. А как мне следовало с ним поступить?
Ведь куда-нибудь надо было его сослать? Но, право, не стоит вдаваться в
полемику с бесчисленными инсинуациями подобного сорта.
Когда проголосовали за мое устранение из Проекта, Розенбайсер
приказал мне немедленно явиться в дирекцию. Я застал его сидящим в моем
кресле в качестве и.о. директора. Как вы думаете, кого я увидел возле
него? Ну конечно, Годлея, Гештирнера, Астрояни, Старшита и прочих
оболтусов; Розенбайсер успел уже вызвать их из всех столетий, в которых
они торчали. Ему самому пребывание в Византии явно пошло на пользу: в
парфянском походе он похудел и загорел. Он привез монеты с собственным
профилем, золотые броши, перстни и массу античных тряпок, которые как раз
демонстрировал своей клике; увидев меня, он тотчас спрятал вещицы в стол и
уж так пыжился, так надувался, так цедил слова, не глядя на меня, словно
император какой-нибудь. Еле сдерживая распиравшее его торжество, он бросил
мне свысока, что я могу возвращаться домой, если дам слово выполнить некое
поручение. А именно: я должен, вернувшись к себе, убедить того Ийона
Тихого, который все это время жил у меня, принять на себя руководство
ТЕОГИПГИПом.
Тут меня осенило. Я наконец понял, почему именно меня выбрали
посланцем к самому себе! Ведь прогноз Гиперпьютера оставался в силе: никто
не подходил лучше меня на пост директора программы Исправления Истории.
Они поступили так не из благородства, которого у них и на грош не было, а
из чистого расчета: в самом деле, И.Тихий, уговоривший меня влезть в это
предприятие, оставался в прошлом и жил в моем доме. Я понял также, что
временное кольцо замкнется лишь в тот момент, когда я - я теперешний -
вломлюсь в кабинет и, тормозя хроноцикл, сброшу все книги с полок, застану
того Ийона на кухне со сковородкой в руке и ошарашу его своим появлением.
Ведь теперь уже я выступлю в роли посланца из будущего, в то время как он,
мой квартирант, будет тем, к кому посланец направлен. Кажущийся парадокс
ситуации - результат относительности времени, столкновение с которой
неизбежно при овладении хрономобильной технологией. Коварство плана,
придуманного Гиперпьютером, заключалась в том, что при этом получилось
двойное временное кольцо - маленькое в большом. В малом кружили мы с
двойником, пока я не согласился наконец выехать в будущее. Но и потом
большое кольцо оставалось открытым, потому-то я в свое время не донял,
откуда он взялся в той отдаленной эпохе, из которой, по его словам,
прибыл.
В малом кольце я был до сих пор предшествующим, а он последующим
И.Тихим. Но теперь наши роли должны поменяться, потому что произошла
перестановка времен: я прибываю к нему посланцем из будущего, а он, теперь
уже предшествующий, должен взять на себя управление Проектом. Словом, мы
окончательно поменяемся местами во времени. Непонятным оставалось одно:
почему еще там, на кухне, он не сказал мне об этом; но я сразу все понял,
когда Розенбайсер потребовал от меня под честное слово хранить гробовое
молчание обо всем, что случилось с Проектом.
Если бы я не захотел молчать, то получил бы вместо хроноцикла пенсию
и никуда не поехал бы. Что было делать? Знали, бестии, что я им не откажу.
Отказал бы, будь кандидатом на мое место любой другой человек, но как я
мог не доверять своему преемнику - себе самому? Именно в расчете на это и
разработали они свой дьявольский план!
Без помпы, без почестей, без единого доброго слова, без всяких
напутственных церемоний, среди мрачного молчания моих недавних коллег
(которые вчера еще только и делали, что изощрялись передо мной в
комплиментах и наперебой восторгались широтой моего кругозора, а теперь
поворачивались ко мне спиной) я направился в стартовый зал. По подсказке
мелочной злобы мои бывшие подчиненные выдали мне самый разболтанный
хроноцикл. Я уже понял, почему не заторможу, как положено, и обрушу все
книжные полки! Но я пренебрег и этим последним причиненным мне унижением.
И хотя из-за неисправности амортизаторов хроноцикл нещадно подбрасывало на
стыках веков (так называемые секулярные переломы), я покидал XXVII век без
гнева и горечи, думая только о том, удастся ли все же Телехронная
Оптимизация Всеобщей Истории - на этот раз моему преемнику
