груди у Семпера. Но тем не менее это был лучший способ воздушной разведки.
Хайдженс вдруг сказал:
- Мы отклонились вправо. Но прямо идти опасно. Похоже, что стая
сфиксов кого-то поймала и теперь пожирает добычу.
- Скопление такого количества плотоядных, - сказал Бордман, -
противоречит всем правилам науки. Ведь на каждое плотоядное обычно
приходится довольно большое количество других животных. Если их разведется
очень много, они уничтожают всю дичь и сами погибнут от голода.
- Они уходят на всю зиму, - ответил Хайдженс. - А зима здесь не очень
суровая, как могло бы казаться. Многие животные здесь размножаются, когда
сфиксы уходят на юг. И в хорошую погоду они не всегда здесь торчат. У них
есть какое-то время "пик", а потом целыми неделями вы можете не встретить
ни одного сфикса. И вот вдруг снова все леса кишат ими. Сейчас они
движутся на юг. Очевидно, звери переселяются - непонятно, почему именно в
этом направлении.
Но на этой планете почти не было натуралистов. Ведь здесь вредоносная
фауна, - добавил он язвительно.
Бордман явно сердился. Он был старшим офицером Колониальной Службы, и
ему не раз приходилось высаживаться на незнакомых планетах для
обследования колоний, которые создавались на новых территориях согласно
предусмотренному плану. Но впервые он попал в такую враждебную обстановку.
Жизнь его зависела от прихотей незаконного колониста. Теперь офицер
оказался втянутым в какое-то темное предприятие только потому, что
механическая искровая сигнализация продолжала все еще действовать после
того, как те, кто создал ее, погибли. Все его привычные представления о
вещах сместились. Сам он остался в живых только благодаря трем гигантским
медведям и плешивому орлу. И даже если им удастся добраться до колонии
роботов, вряд ли они сумеют справиться с ордой разъяренных сфиксов.
Да, все понятия Бордмана о возможностях цивилизованного человека
перевернулись. Роботы были великолепным изобретением для выполнения
заранее намеченного плана, точного подчинения инструкциям, но у них были
недостатки. И самый главный заключался в том, что они совершенно не были
подготовлены к встрече со случайностями, если же они сталкивались с
чем-нибудь заранее не предусмотренным, то оказывались беспомощными перед
лицом необычных обстоятельств. Цивилизация, создаваемая роботами, могла
существовать только в среде, где вся жизнь протекала по намеченному плану,
там, где от роботов не могли потребовать ничего нового. Бордман был
испуган. Он тоже никогда не сталкивался ни с чем не предусмотренным.
Он обнаружил, что рядом с ним все время бежит Наджет. Медвежонок
прижал уши и заскулил, когда Бордман посмотрел на него. Бордман подумал о
том, что Наджет получает с воспитательной целью не меньше ударов, чем он
сам.
- Я тебя понимаю, друг, - сказал он грустно.
Наджет обрадовался. Шерсть у него поднялась, и он посмотрел на
Бордмана с надеждой, что человек поиграет с ним. Даже на четвереньках он
достигал четырех футов.
Бордман протянул руку и погладил медвежонка по голове. Впервые в
жизни он приласкал животное. Сзади послышалось рычание. Мурашки поползли у
него по спине. Он отпрянул от Наджета. В десяти шагах от него стояла фаро
Нелл и смотрела ему прямо в глаза. Бордман почувствовал, как холодный пот
выступил у него на лбу. Но глаза медведицы были странно спокойными, и она
рычала совсем не так, как тогда на утесе, когда почуяла, что Наджету
грозит опасность. Постояв, она равнодушно отвернулась и стала
рассматривать какой-то привлекший ее внимание предмет на скале.
Отряд продолжал свой путь. Наджет теперь не отходил от Бордмана.
Время от времени он тыкался мордой ему в ноги и смотрел на него преданным,
полным обожания взглядом, в котором отражалась вся сила внезапно
вспыхнувшего чувства, свойственного ранней молодости. Бордман устало
тащился за медведями. Иногда он останавливался, чтобы приласкать Наджета.
Фаро Нелл теперь могла спокойно отходить от медвежонка. Она, казалось,
была довольна тем, что так надежно его пристроила и он больше не раздражал
ее.
Бордман крикнул Хайдженсу:
- Смотрите! Меня Фаро Нелл приставила нянькой к Наджету.
Хайдженс оглянулся.
- Да шлепните его несколько раз, и он вернется к матери, - сказал он.
- А на кой черт это нужно? - рассердился Бордман. - Мне это нравится.
Они продолжали двигаться вперед. Когда наступила ночь, они устроили
привал. Из страха, что ночные обитатели Лорена могут слететься на огонь,
они не разжигали костра. Но и в темноте было небезопасно, так как "ночные
бродяги" с вечера выходили на охоту.
Хайдженс устроил заграждение из затемненных ламп. Туша оленеподобного
животного составила их ужин. Они приготовили постели и легли спать, но
спали только люди. Медведи чутко дремали, просыпались и снова начинали
храпеть. Семпер сидел неподвижно на сухой ветке, спрятан голову под крыло.
Как-то неожиданно наступила чудесная, полная утренней прохлады тишина, и
мир вокруг расцвел под утренними лучами солнца, пробивающегося сквозь
чащу. Они быстро поднялись и тронулись в путь. Днем они вынуждены были
остановиться на два част, чтобы сбить с толку сфиксов, напавших на след
медведей. Хайдженс заговорил о том, что необходимо иметь средство,
уничтожающее запах, и смазывать им обувь людей и лапы медведей, чтобы
сфиксы не могли пронюхать следы.
Бордман предложил изобрести какую-нибудь жидкость с запахом, который
отвратил бы этих чудовищ от людей.
- Если будет такое средство, то люди смогут безбоязненно
передвигаться по всей планете, - сказал он.
- Как средство от клопов, - рассмеялся Хайдженс. - Великолепная
мысль, Бордман! Можете гордиться.
Ночью они снова сделали привал и только на третий день добрались до
подножия плато, которое издали напоминало горную гряду. Оно оказалось
пустынным плоскогорьем. Их удивило, что пустыня лежала так высоко над
уровнем моря, в то время как низкая впадина обильно смачивалась дождями.
Но на четвертый день им стала ясна причина этого явления. Далеко впереди
на краю огромного плато они увидели каменную глыбу. Она была похожа на нос
большого корабля. Хайдженс сразу обратил внимание на то, что гора лежала
на пути ветров и разрезала их, как нос корабля режет волу. Несущие влагу
воздушные потоки с двух сторон обмывали плато, и поэтому середину его
палящие лучи солнца превратили в выжженную пустыню. Целый день ушел на то,
чтобы подняться до середины склона. Семпер дважды во время подъема летал
над большим скоплением сфиксов, которые бежали параллельно дороге, то с
одной, то с другой стороны.
Их было великое множество, от пятидесяти до ста чудовищ в одной стае.
Хайдженс прежде никогда не видел таких больших скопищ сфиксов. Обычно в
стае их было не больше дюжины. Хайдженс все время смотрел на маленький
экран, отражающий то, что видел Семпер на расстоянии от четырех до пяти
миль. Сфиксы длинной вереницей двигались вверх по направлению к плато.
Пятьдесят, шестьдесят, семьдесят лазурно-рыжих обитателей ада.
- Я с ужасом думаю о том, что эта свора может напасть на нас, -
сказал Хайдженс, - и боюсь, что тогда мы окажемся в незавидном положении.
- Вот здесь бы нам пригодился бронетанк, управляемый роботами, -
ответил Бордман.
- Да, что-нибудь бронированное, - согласился Хайдженс. - Даже один
человек может уцелеть на такой станции, как моя. Но если он убьет сфикса -
все пропало. Он будет осажден, и ему придется долго просидеть в своей
норе, вдыхая запах дохлого сфикса, пока аромат не улетучится. И ни в коем
случае нельзя больше убить ни одного зверя, так как иначе придется сидеть
в крепости до самой зимы.
Они взбирались по склону, круто поднимавшемуся вверх под углом
примерно в пятьдесят градусов; медведи шли очень легко, Хайдженс почти не
спускал глаз с пластинки.
- Ну и дьявольский подъем, - сказал он отдуваясь, когда они
остановились передохнуть. Медведи терпеливо их ждали.
- А медведи у вас здорово вышколены, Хайдженс. Я вполне понимаю
Севера, у которого не хватает терпения.
- Не я их вышколил, - ответил Хайдженс, внимательно рассматривая
изображение на пластинке. - Это ведь видоизмененная порода, и все их
качества передаются по наследству. Люди на моей родной планете разумно
учли психологический фактор, когда выводили новую породу. Им нужны были
животные, которые могли бы драться, как дьяволы, жить вдали от родных
мест, таскать тяжести и быть преданными человеку, как собака. Люди с
давних времен делали попытку добиться необходимой степени физического
развития у животных, обладающих высокой духовной организацией. В
результате этого способа должна была получиться гигантская собака. На моей
планете лет сто тому назад такой опыт решили проделать с медведями. Он
оказался удачным. Первый медведь, названный Чемпионом Кодиака, обладал уже
всеми качествами, которые вы можете наблюдать у его потомков.
- Но вид у них вполне нормальных медведей, - сказал Бордман.
- Они абсолютно нормальные. - В голосе Хайдженса появились теплые
нотки. - Они ничем не хуже обычного честного пса. Их не нужно обучать, как
Семпера. Они сами всему учатся.
Он снова посмотрел на лежащую у него на ладони пластинку, на которой
отражалась верхняя часть склона.
- Семпер ученая, но безмозглая птица, хорошо тренированный разведчик
и только. А медведи стараются дружить с людьми. Они зависят от нас в
эмоциональном отношении, как и собаки. Если Семпер слуга, то они помощники
и друзья. Служить человеку его вынудили обстоятельства, а медведи нас
любят. Семпер, не задумываясь, оставил бы меня, если бы он понял, что
может прожить один. Но он уверен, что может есть только то, что ему дают
люди. А медведи не ушли бы от меня. И я к ним очень привязан. Может быть,
за то, что они меня так любят.
- И кто вас дергал за язык, Хайдженс? - сказал Бордман. - Ведь я
офицер Колониальной Службы. Все равно рано или поздно я должен буду вас
арестовать. А вы рассказали мне все вещи, по которым я легко смогу
установить, кто вас сюда прислал. Мне теперь нетрудно навести справку о
том, на какой планете выращивали видоизмененных медведей и где остались
потомки медведя по имени Чемпион Кодиака. Теперь я могу узнать, откуда вы
прибыли, Хайдженс.
Хайдженс поднял глаза от пластинки, на ней покачивалось крошечное
телевизионное изображение.
- Ничего страшного не произошло, - сказал он добродушно. - Там меня
тоже считают преступником. Официально записано, что я похитил этих
медведей и скрылся с ними. А на моей родине это самое страшное
преступление, которое только может совершить человек. Это даже хуже, чем
было конокрадство на земле в старые времена. Родственники моих медведей
очень высоко ценятся. Так что и дома я преступник.
Бордман внимательно на него посмотрел.
- Вы их украли? - спросил он.
- Если говорить откровенно, - ответил Хайдженс, - я их не крал. Но
подите докажите это, - он подмигнул Бордману и добавил: - взгляните на
пластинку. Хотите знать, что видит Семпер на краю плато?
Бордман взглянул наверх, где кружил Семпер. Он уже по опыту знал, что
Семпер всегда кричит при виде приближающейся опасности. Вдруг орел
метнулся к границе плато. Бордман посмотрел на пластинку. Она была
размером четыре на шесть дюймов, совершенно гладкая и блестящая.
Изображение на пластинке двигалось и поворачивалось, так как аппарат,
который нес орел, тоже все время двигался. На мгновение на экране
