вперед, но тут же выполнил невообразимое переднее сальто и четко
приземлился на чуть согнутые для смягчения удара ноги прямо перед
девушками. Пол даже не скрипнул.
- Видели? - осведомился он, но вдруг качнулся назад, наступил на
подушку, где лежали его плащ и меч, однако, ловко изогнувшись вбок, устоял
на ногах и принялся поспешно одеваться.
Тем временем Фафхрд под шумок проворно налил еще по одной себе и
Мышелову, но Влана, заметив это, одарила его таким взглядом, что он
поставил кружки и откупоренный кувшин на место столь поспешно, что даже
чуть не запутался в своем балахоне, и отошел от столика, покорно пожав
плечами и состроив Влане рожу.
Мышелов закинул мешок за спину и отворил дверь. Молча помахав
девушкам рукой, Фафхрд вышел на крошечную площадку. Смог стал таким
густым, что Северянин почти пропал из виду. Мышелов махнул Ивриане и, тихо
проговорив: "Пока, Мышка!", последовал за Фафхрдом.
- Да сопутствует вам удача! - от всего сердца воскликнула Влана.
- Будь осторожен, Мышонок, - пискнула Ивриана.
Мышелов, казавшийся маленьким на фоне смутных очертаний фигуры
Фафхрда, прикрыл за собой дверь.
Машинально обняв друг дружку, девушки стали ждать неизбежного скрипа
и стона лестницы, однако все вокруг было тихо. Уже рассеялись клубы смога,
проникшего через дверь, а старые ступени так ни разу и не скрипнули.
- Что они там делают? - шепнула Ивриана. - Прокладывают курс?
Влана нахмурилась, сердито покачала головой, потом встала с кушетки,
подошла на цыпочках к двери и, отворив ее, спустилась на несколько
ступенек, которые жалобно застонали под ее тяжестью, после чего вернулась
в комнату и закрыла дверь.
- Они ушли, - широко раскрыв от изумления глаза, проговорила она и
развела руками.
- Я боюсь! - выдохнула Ивриана и бросилась через всю комнату к своей
рослой подруге.
Влана крепко прижала ее к себе, потом высвободила руку, чтобы
запереть дверь на три массивных засова.
Стоя в переулке Скелетов, Мышелов засунул назад в мешок веревку с
узлами, по которой друзья спустились вниз, зацепив ее за фонарный крюк, и
предложил:
- В "Серебряный Угорь" зайдем?
- Ты имеешь в виду, что мы просто скажем им, будто побывали в Доме
Вора? - без особого возмущения осведомился Фафхрд.
- Ну что ты, - возразил Мышелов. - Но ведь наверху ты не сумел выпить
стременную, и я тоже.
При слове "стременная" Мышелов взглянул на свои башмаки из крысиной
кожи, чуть присел и принялся подскакивать на одном месте, мягко шлепая
подошвами по камням. Тряхнув воображаемыми поводьями, он крикнул:
"Вперед!" и ускорил галоп, потом резко откинулся назад с возгласом:
"Стоп!", но тут Фафхрд с коварной улыбкой извлек из складок своего
балахона два кувшина.
- Захватил, когда ставил на стол кружки. Влана видит многое, но
далеко не все.
- Ты предусмотрительный и дальновидный тип, не говоря уж о том, что
неплохо научился махать мечом, - с восхищением промолвил Мышелов. - Я
горжусь таким другом.
Приятели откупорили кувшины и от души глотнули. Потом Мышелов
направился в сторону запада; приятели почти не пошатывались и не
спотыкались. Не доходя до Грошовой улицы, они свернули на север и
оказались в еще более узком и вонючем переулке.
- Чумное Подворье, - заметил Мышелов. Фафхрд кивнул.
Предварительно заглянув за угол, они быстро пересекли
Ремесленническую и снова нырнули в Чумное Подворье. Почему-то стало немого
светлее. Взглянув наверх, приятели увидели звезды. Но северного ветра не
было. Воздух был совершенно неподвижен.
В пьянственной озабоченности предстоящей задачей, да и просто
перемещением в пространстве друзья шли не оглядываясь. А смог за их
спинами все густел. Какой-нибудь круживший в вышине козодой увидел бы, как
черный туман стекается из всех частей Ланкмара, с севера, востока, юга и
запада, с Внутреннего моря. Великой Соленой Топи, прорезанных
оросительными каналами полей и реки Хлал, соединяется в быстрые черные
реки и ручьи, разливается, клубится и кружится, как вбирает в себя темный
и копотный дух Ланкмара, испускаемый его железами для клеймения,
жаровнями, кострами праздничными и погребальными, кухонными очагами,
печами для обжига, кузнями, пивоварнями, винокурнями, бесчисленным горящим
мусором, коптящими тиглями алхимиков и чародеев, крематориями, дымящими
грудами древесного угля и многим, многим другим - и весь этот дым
стекается к Тусклому переулку, точнее, к "Серебряному Угрю" и в
особенности к покосившееся дому за ним, дому нежилому, если не считать
мансарды. Чем ближе к этому месту, тем плотнее становился смог, полосы и
клубы которого прилипали, словно черная паутина, к кирпичным стенам и
шершавым камням на углах.
Но Мышелов и Фафхрд лишь тихонько вскрикнули от удивления, увидев
звезды, вполголоса обсудили, насколько их свет увеличит риск, связанный с
вылазкой, и, осторожно перейдя улицу Мыслителей, которую моралисты
прозвали проспектом Безбожников, дошли до развилки Чумного Подворья.
Мышелов выбрал левую дорогу, ведущую на северо-запад.
- Гибельный переулок.
Фафхрд кивнул.
Друзья попетляли по нему немного и вскоре шагах в тридцати узрели
Грошовую улицу. Остановившись как вкопанный. Мышелов положил ладонь
Фафхрду на грудь.
На той стороне Грошовой виднелись широкие, распахнутые настежь двери,
обрамленные закопченной каменной кладкой. К дверям вели две ступени,
наполовину истертые за долгие века. Факелы, укрепленные по бокам дверного
проема, струили оранжево-желтый свет. Что делалось в глубине проема,
друзья не видели, поскольку Гибельный переулок выходил на Грошовую
несколько под углом. Однако, насколько они могли разглядеть, нигде не было
ни привратников, ни стражи - вообще никого, даже пса на цепи. Выглядело
это зловеще.
- Ну и как мы проберемся внутрь? - хриплым шепотом поинтересовался
Фафхрд. - Поищем сзади, в Убийственном проулке, какое-нибудь запертое
окно? У тебя в мешке, я полагаю, найдется медвежья лапа? А может,
попробуем через крышку? Я уже знаю, ты в этом деле мастер. Заучи меня! Я
умею лазать по деревьям и горам - заснеженным, обледенелым и по голому
камню. Видишь стену?
Фафхрд отступил, готовясь с разбега взлететь на нее.
- Угомонись, Фафхрд, - сказал Мышелов, снова положив ладонь на
широкую грудь Северянина. - Крышу мы оставим про запас. И стены тоже. Я
готов принять на веру, что ты отлично лазаешь по горам. А внутрь мы просто
войдем через дверь. - Он нахмурился. - Постукивая палочками и прихрамывая.
Пошли, я по дороге все приготовлю.
Он потащил скептически скривившегося Фафхрда назад по Гибельному
переулку, и когда Грошовая скрылась из виду, объяснил:
- Мы прикинемся попрошайками, членами Цеха Нищих, который входит в
Цех Воров и, кажется, размещается в том же доме - во всяком случае
попрошайки приходят с докладом в Дом Вора к нищмейстерам. Сделаем вид, что
мы новенькие, ушли на промысел днем, поэтому ночной нищмейстер или стража
не обязаны знать нас в лицо.
- Но мы вовсе не похожи на попрошаек, - возразил Фафхрд. - У них
всегда жуткие язвы, или скрюченные конечности, а то и вовсе нет рук или
ног.
- Вот этим-то я сейчас и займусь, - хмыкнул Мышелов, вытаскивая свой
Скальпель.
Фафхрд насторожился и попятился, однако Мышелов, не обращая на него
внимания, задумчиво уставился на длинный узкий клинок, потом, радостно
закивав, отстегнул от пояса ножны из крысиной кожи, вложил в них меч и
проворно обмотал все это широкой матерчатой лентой, извлеченной из мешка.
- Ну вот! - проговорил он, завязывая концы ленты узлом. - Теперь у
меня есть клюка.
- Что это? - удивился Фафхрд. - И зачем?
- Затем, что я буду изображать слепого. - Шаркающей походкой он
сделал несколько шагов, постукивая перед собой обернутым в ленту мечом,
который держал за крестовину, так что вся рукоятка с навершием оказалась
скрытой у него в рукаве, и выставив вперед другую руку. - Ну как, похоже?
- спросил он Фафхрда. - По-моему, неплохо. Слепой как крот, ведь верно? Не
волнуйся, Фафхрд, повязка на глазах у меня будет из реденькой ткани, я
прекрасно все увижу. К тому же в Доме Вора мне не придется никого
убеждать, что я действительно слепой. Сам знаешь, большинство попрошаек
только прикидываются незрячими. Так, а что же мы будем делать с тобой?
Изображать слепого тебе нельзя - это может вызвать подозрения.
Мышелов откупорил свой кувшин и для вдохновения глотнул. Фафхрд из
принципа последовал его примеру. Мышелов причмокнул и заявил:
- Есть! Ну-ка, Фафхрд, встань на правую ногу, а левую согни в колене
назад. Держись! Не падай! Да легче ты, держись за мое плечо! Вот так.
Подтяни левую ногу повыше. А из твоего меча мы сделаем костыль - по
размерам он вполне годится. Будешь себе прыгать, держась за мое плечо, -
хромой ведет слепого, очень трогательно, театр, да и только! Да подтяни же
повыше левую ногу! Нет, так не пойдет, придется ее привязать. Но сперва
сними меч.
Вскоре Серый Прутик стал похож на Скальпель, и Мышелов принялся
привязывать левую лодыжку Фафхрда к бедру, причем затянул веревку страшно
туго, однако Фафхрд, благодаря анестезирующему действию вина, этого не
заметил. Опершись на свой костыль со стальной сердцевиной, он, пока
Мышелов работал, хлебнул из кувшина и задумался. Когда он познакомился с
Вланой, его очень заинтересовал театр, а сам дух актерского дома разжег
этот интерес еще сильнее, так что теперь Северянин радовался случаю
сыграть роль. Однако как ни блестящ был замысел Мышелова, в нем были и
изъяны. Фафхрд попытался их сформулировать:
- Мышелов, мне не слишком-то по душе, что наши мечи обмотаны лентой -
в случае чего мы не сможем вытащить их из ножен.
- Будем пользоваться ими как дубинками, - отозвался Мышелов,
затягивая изо всех сил последний узел и тяжело дыша. - Кроме того, у нас
ведь есть кинжалы. Да, поверни пояс так, чтобы твой кинжал оказался за
спиной и его не было бы видно под балахоном. А я спрячу Кошачий Коготь.
Нищие не носят оружие, по крайней мере открыто, а мы в каждой подробности
нашего представления должны сохранять правдоподобие. И хватит пить, тебе
уже довольно. Я сам сделаю лишь пару глотков, чтобы окончательно войти в
форму.
- Уж и не знаю, как я поковыляю в этот притон головорезов. Я скачу на
одной ноге удивительно быстро, но бегаю все же быстрее. Думаешь, мы
поступаем разумно?
- Можешь отвязать ногу хоть сейчас, - раздраженно и немного злобно
прошипел Мышелов. - Неужто ты не можешь пожертвовать хоть чем-нибудь ради
искусства?
- Ну ладно, ладно, - проговорил Фафхрд, допив кувшин и отшвырнув его
в сторону, - разумеется, могу.
- Что-то уж больно здоровый у тебя цвет лица, - критически оглядев
товарища, заметил Мышелов, после чего тронул ему щеки и руки серым гримом
и навел морщины. - И одет ты слишком опрятно. - Наковыряв между камнями
грязи, он измазал балахон Фафхрда, потом попробовал немного разорвать его,
однако материя оказалась слишком прочной. Он пожал плечами и засунул
похудевший мешок за пояс.
- Ты тоже, - заметил Фафхрд и, нагнувшись, зачерпнул полную пригоршню
грязи, основным компонентом которой, судя по запаху, были испражнения. С
усилием разогнувшись, он размазал жижу по плащу Мышелова и его серой
шелковой куртке.
Коротышка учуял вонь и выругался, однако Фафхрд напомнил ему о
правдоподобии спектакля.
