Фриц ЛЕЙБЕР
БОЛЬШОЕ ВРЕМЯ
1. ГУСАРЫ ИДУТ
- Когда средь молний, в дождь и гром
Мы вновь увидимся втроем?
- Когда один из воевод
Другого в битве разобьет.
"Макбет" (перевод Б.Пастернака)
Меня зовут Грета Форзейн. Мне двадцать девять, а как я выгляжу -
можете спросить наших девушек. Родилась в Чикаго, хотя предки мои - из
Скандинавии; но сейчас я в основном работаю вне пространства и времени -
не в раю или в аду, если такие места вообще существуют, но и не в космосе
или Вселенной, как их обычно представляют.
Я не столь очаровательна, как моя тезка, та бессмертная кинозвезда,
но некоторый грубоватый шарм у меня имеется. Он мне нужен, потому что моя
работа заключается в том, что я выхаживаю и вправляю на место мозги
покалеченным солдатам самой большой в истории войны. Это - Война Перемен,
война путешественников во времени. Между собой эту войну мы называем
просто Большое Время. Нашим Солдатам приходится возвращаться в прошлое,
или даже проникать в будущее, и изменять их - и все это ради того, чтобы
наша сторона смогла одержать окончательную победу где-нибудь через
миллиард лет. Можете мне поверить, это достаточно длинная череда убийств.
Вы и не подозреваете о Войне Перемен, но она все время сказывается на
вашей жизни и, быть может, вы воспринимаете ее отзвуки, даже не осознавая
этого.
Вас никогда не тревожило, что ваша память не совсем одинаково
воспроизводит картинки прошлого - сегодня вы вспоминаете одно, а завтра -
другое? У вас не возникало ощущения, что вы и сами меняетесь под
воздействием сил, находящихся вне вашего понимания или контроля? Или что
внезапная угроза смерти возникает непонятно откуда? Вас никогда не пугали
призраки, - нет, не из книжек с ужасами, - а миллионы существ, которые
некогда были столь реальны и столь могущественны, что их трудно
представить себе мирно покоящимися в небытии? Вы никогда не задумывались
об этих существах - можете назвать их дьяволами или демонами - о духах,
способных бродить по пространству и времени, сквозь раскаленные сердцевины
звезд и в ледяной стуже межгалактического пространства? Не приходило ли
вам в голову, что, быть может, вся Вселенная - это безумный спутанный сон?
И если что-то такое вы ощущали - значит, кое-что представляете о Войне
Перемен.
Как меня завербовали на эту войну, как она ведется, кто с кем воюет и
почему вы об этом не подозреваете, и что я обо всем этом думаю на самом
деле - это вы узнаете в свое время.
То место, находящееся вне космоса, где мы с моими приятелями пестуем
своих питомцев, я предпочитаю называть просто - Станция. Моя работа в
основном состоит в том, чтобы развлекать и возвращать человеческий облик
солдатам, только что вернувшимся из рейдов во время. Так моя должность и
именуется - Развлекатель. Есть у меня и некоторые слабости, как вы сами
убедитесь.
Мои приятели - две девушки и трое парней из самых разных мест и
времен. Мы составляем неплохую команду во главе с Сидом и, хоть у нас
бывают кой-какие семейные проблемы, наша Станция Восстановления на хорошем
счету. Большая часть этих проблем как раз и возникает, когда вновь
прибывшие Солдаты, только что прошедшие сквозь ад, желают самоутвердиться.
На самом деле, именно с прибытия трех новеньких все это и началось, то, о
чем я собираюсь рассказать - и это многое мне открыло в себе самой и во
всем остальном.
Когда все это началось, я была в Большом Времени уже тысячу снов (а
как еще здесь измерять время?) - и две тысячи ночных кошмаров, и ровно
половина из них приходилась на мою работу на Станции. Это выводит из себя
- ставшие обыденными кошмары всякий раз, когда ты кладешь на подушку свою
бедную усталую голову. Но приходится смиряться, потому что пребывание в
Большом Времени того стоит.
По размерам и духу, который там царит, Станция - нечто среднее между
большим ночным клубом, где Развлекателям приходится и ночевать, - и
маленьким ангаром для дирижаблей, приспособленном для вечеринки. Хотя как
раз дирижаблей у нас пока что нет. Когда вы покидаете Станцию, то можете
насладиться холодным утренним светом и увидеть все что угодно - от древних
динозавров до вполне современных космонавтов; они на удивление похожи друг
на друга, разве что размеры разные. Но выходить приходится не часто, если
вы достаточно разумны и если работаете Развлекателем, как я, например.
За все время работы я отлучалась со Станции всего шесть раз, да и то
только по приказу доктора. Эти шесть недолгих каникул можно так называть
только с известной натяжкой, - вроде как водитель автобуса отправляется в
отпуск на собственной машине; потому что все время думаешь, как там сейчас
обстоят дела, на Станции. Последний раз я провела отпуск в Риме эпохи
Возрождения, где умудрилась влюбиться в Чезаре Борджиа; но с этим я
справилась. Каникулы на самом деле нужны нашим ребятам, потому что Пауки
готовят их к серьезным операциям в Войне Перемен, и можете себе
представить, насколько это им необходим этот отдых.
- Видишь этих Солдат, изменяющих прошлое? Твое место среди них. Не
выскакивай слишком далеко из цепи, но и не болтайся позади. А пока
расслабься и насладись отдыхом.
Ха! Восстановить силы нашим солдатам, когда они попадают в Место,
помогают ярко размалеванные лошадки, особенно соблазнительные, когда есть
с чем сравнивать. Развлечение - это наше занятие, и мы даем им возможность
встряхнуться, а потом возвращаем на поле боя, обалдевших от счастья, хотя
изредка у нас происходит что-нибудь, омрачающее вечеринку.
В некотором смысле я мертва, но пусть это вас не беспокоит, - во всех
других смыслах я очень даже жива. Если бы мы с вами встретились в космосе,
вам скорее захотелось бы потрепаться со мной или подцепить меня, чем сдать
меня полицейскому или, скажем, вызвать святого отца, чтобы он побрызгал на
меня своей водичкой - если вы, конечно, не какой-нибудь из этих
твердолобых реформистов. Но вряд ли вам удастся встретить меня в космосе,
потому что (не считая Бэзин-стрит и Пратера) я предпочитаю проводить
отпуск (Ха!) в Италии XV столетия да еще в Риме эпохи Августа - пока его
не разрушили. Ну а кроме того, я уже говорила, что стараюсь не отлучаться
надолго со Станции. Это и в самом деле самая чудесная Станция во всем
Меняющемся Мире. (Ужас! Я даже ДУМАЮ о ней с заглавной буквы!)
Как бы то там ни было, когда все это началось, я лениво валялась на
кушетке возле рояля и размышляла о том, что уже поздно делать маникюр и
кто бы ни появился, вряд ли он станет обращать внимание на то, что ногти у
меня не в порядке.
Обстановка была нервозной, как и всякий раз, когда прибывают
новенькие, а серый бархат Пустоты вокруг нас был пронизан тревожными
огоньками, подобными тем, что мелькают в глазах, когда их плотно
зажмуриваешь в темноте.
Сид настраивал Хранители на прием; правый рукав его расшитого золотом
серого камзола потемнел в тех местах, где он вытирал пот с лица.
Бургард заглядывал через плечо Сида, одним коленом опираясь на
розовый плюш дивана перед контрольным пультом (мы его называем контрольный
диван), ловя взглядом каждое движение пальцев Сида на клавиатуре. Бур не
только наш пианист, он еще и второй пилот. Он смотрел тем же пустым
остекленевшим взглядом, какой у него был, должно быть, за картежным столом
в салоне похожего на свадебный торт парохода, идущего по Миссисипи, когда
судьба его последнего золотого двадцатидолларовика зависела от того, что
за карта выйдет следующей.
Док нализался, как обычно. Он сидел у бара, сдвинув шляпу с высокой
тульей на затылок и закутавшись в свою вязаную шаль. Глаза широко
раскрыты, но взгляд отсутствующий - пьяный Демон явно заново переживает
свои воспоминания об ужасах нацистской оккупации в царской России.
Мод, старая дева, и Лили - ее мы назовем, естественно, новой девой -
сравнивают жемчужины в своих совершенно одинаковых ожерельях.
Вы сказали бы, что все мы, Развлекатели, слегка взвинчены; но если ты
- Демон, то вовсе не обязательно такой уж храбрый.
И вот красный сигнал Главного Хранителя погас и Дверь перед Сидом и
Буром стала темнеть, обнажая Пустоту. Я ощутила, как дуют Ветры Перемен;
сердце у меня пропустило пару ударов, и в то же мгновение трое Солдат
вышли из космоса и очутились на Станции. Их первые три шага по полу были
неуверенными, потому что у них сменилось ощущение времени и силы тяжести.
Они были одеты в форму гусарских офицеров, как нас и предупреждали, и
- Боженька! - я увидела, что первый из них был Эрих, милый мой маленький
комендант, гордость фон Гогенвальдов и ужас всех Змей. У того, что шел
сзади, был суровый римский - или что-то в этом роде - профиль. Рядом с
Рейхом, касаясь его плечом, шел незнакомый парень, блондин, и лицо у него
было, как у греческого бога, попавшего на экскурсию в христианский ад.
Форма на всех была одинаковая, черного цвета - кивера, ментики,
отороченные мехом, сапоги и так далее - и белые черепа на киверах. В
экипировке они отличались только тем, что у Эриха было вызывное устройство
на запястье, а у нового парня на левой руке была черная перчатка, а вторую
перчатку он сжимал в кулаке.
- Ну молодцы, парни, золотые вы мои! - заорал Сид, а Бур выдавил
улыбку и что-то коротко буркнул. Мод тут же заныла, что надо закрыть
Дверь, новая дева поддержала ее, и я к ним присоединилась, потому что
Ветры Перемен дуют как бешеные, когда Дверь открыта. И никогда ее не
удается закрыть достаточно плотно, чтобы Ветры совсем не просачивались.
- Да захлопните же ее, пока наши лица не покрылись морщинами, -
воззвала Мод своим мальчишеским голосом, пытаясь разрядить нависшую
напряженность. Смотрелась она тощим подростком в своем облегающем платьице
до колен, которое она скопировала у новой девы.
Но трое Солдат не обратили на все это внимания. Римлянин - вспомнила,
его зовут Марк, - неуклюже ковылял вперед, как будто у него что-то
случилось с глазами, а Эрих с незнакомым парнем вопили друг другу про
какого-то ребенка и Эйнштейна, про летний дворец, про некую перчатку и про
то, что Змеи заминировали Санкт-Петербург. На лице Эриха была та
садистская улыбочка, которой он ухмылялся, когда пытался уязвить меня.
Новенький был в истерике.
- Зачем вы вышибли нас, как пробки из бутылок? Мы так удирали, что
чуть не разнесли в куски Невский проспект!
- Ты что, не слышал автоматных очередей, Dummkopf, когда сработали
мины-ловушки - и причем очень уж быстро после взрывов, Gott sei Dank? -
вопрошал Эрих.
- Слышал, - огрызнулся новенький. - Этим и котенка не испугаешь.
Почему ты не позволил нам действовать?
- Заткнись. Я твой командир. Я еще покажу тебе, как надо действовать.
- Как же, покажешь. Жалкий нацистский трус.
- Weibischer Englander! Schlange!
Блондин достаточно знал немецкий, чтобы понять последнее
ругательство. Он сбросил свой отороченный соболем ментик, чтобы освободить
руки для возможной схватки и, отпрянув от Эриха, чуть не сбил с ног Бура.
При первом же намеке на ссору, Бур поднялся с дивана так быстро и
бесшумно, как - нет, я не произнесу этого слова - и скользнул к ним.
- Господа, вы забываетесь, - резко сказал он, схватившись, чтобы
сохранить равновесие, за поднятую руку новенького. - Вы находитесь на
