аккуратно складывая документы в дипломат. Вот это решает все. подпиши эти
бумаги и ты окончательно освободишься от собственности.
Ориент посмотрел на Энди и ухмыльнулся.
- Ты хочешь удержать меня? Надеешься меня отговорить?
- Когда знаешь, что прав, всегда надо использовать даже малейший
шанс, Оуэн, - убежденно произнес Энди.
Ориент написал свое имя еще шесть раз, подтвердил две поправки и дело
было сделано.
- Ненавижу счастливчиков вроде Феррари, - сказал Энди, застегивая
молнию на дипломате.
Ориент вздохнул.
- Пусть будет так, - произнес он тихо.
Джекобс взял Оуэна под руку и они направились к выходу.
- Ты славный парень, Оуэн, стойкий клиент. - Энди остановился у двери
и снял с вешалки шляпу. - Думаю, глупо спрашивать, не надо ли тебе денег.
- У меня кое-что есть для вас, - Ориент возвратился к столу вынул из
ящика видеопленку и записную книжку. - Вы мне окажете большую услугу, если
сохраните эти вещи.
- Конечно, - ответил Энди, - думаю, мне не придется хранить их дольше
месяца.
Ориент с сожалением покачал головой.
- Желаю удачи, - сказал Энди, начиная спускаться по лестнице.
- Энди! - сенатор Джекобс обернулся, ожидая перемены решения, но
Ориент со словами: "Это тоже можете оставить у себя" всего лишь протягивал
ему ручку, которой подписывал бумаги. Джекобс со вздохом взял ручку, вышел
из дома и быстро направился к своему автомобилю. Ориент с улыбкой проводил
взглядом машину сенатора, он закрыл дверь дома и медленно поднялся в свой
кабинет.
Теперь дом стал другим. Его тишина нарушалась только доносившимися с
улицы сигналами сирены. Ориент попытался поудобнее устроиться на стуле.
Подписывая бумаги, он почти целый час провел в наклонном положении.
Наверное, он потерял форму. За все эти месяцы работы над Джуди Ориент ни
разу не занимался медитацией. Придется начинать все сначала.
Его прежняя жизнь была как бы окружена непроницаемой скорлупой. Даже
тогда, когда он совершал паломничество в труднодоступный непальский
монастырь, с ним и то были рекомендательные письма его друзей и
преподавателей. Все это умащивало его уединенную тропу к духовному
наставнику Ку.
Теперь же с ним было только то, чего он достиг сам.
Ориент вспомнил про Сорди и, достав из кармана сверток, осторожно
развернул бумагу.
Это была точная копия его серебряного портсигара, с тем же самым
узором на крышке.
Ориент покачал головой. Портсигар был вещью, с которой он никогда не
расставался и, наверное, Сорди пришлось изрядно попотеть, чтобы добиться
такого поразительного сходства.
Он открыл портсигар. Внутри была аккуратно уложена пачка папиросной
бумаги. Ориент вспомнив Сорди улыбнулся и внимательно посмотрел на узор.
Возникло ощущение спокойствия, благодушия, такое же, как тогда, когда Ку
подарил ему оригинал.
Ориент положил портсигар в карман и поднялся. Он не будет ждать до
утра, а примет душ и покинет дом сегодня же ночью. Поднимаясь в спальню,
Оуэн попытался освободить свое сознание от любых сожалений: он никогда не
стал бы делать того, чего в самом деле не хочет.
Ориент закончил горячий душ холодным обливанием, получая удовольствие
от упругих толчков крови в жилах.
Выйдя из ванной, он ощутил желание зайти в комнату для медитации в
последний раз перед тем, как новый хозяин превратит ее в спальню. Не
одеваясь, он поднялся на четвертый этаж, направился к двери в конце
коридора, открыл ее и зажег свет.
Высокий потолок, стены, полупрозрачный пол осветились по-разному.
Некоторые участки выглядели приглушенно белым, другие ярко-желтыми: все
освещение комнаты было тщательно продумано Ориентом с целью сгладить
переход света в тень. Комната была пустой, и только массивный камень лежал
возле бассейна. Одно время в этом бассейне обитала рыба с очень яркой
окраской. Где-то в глубине души у Ориента возникла гордость за эту
комнату. Он стремился создать обстановку, которая будет успокаивать
находящихся здесь и вводить их в состояние восприятия знаний. Камень,
бассейн, свет, тень - все было спланировано так, чтобы создать атмосферу
безмятежности.
Он опустился на коврик возле бассейна и начал с первой стадии
медитации: с физических упражнений. Вначале его движения были неуклюжими.
Он прервался, расслабился, затем начал снова.
Ему, наконец, удалось сконцентрироваться на гибкости позвоночника,
направляя всю энергию на работу нежной сети нервных окончаний,
пронизывающих плоть. Почувствовав, что тело начало слушаться, он занялся
дыханием. Самые простые упражнения: вдох через нос, подключение солнечного
сплетения и вход в первую стадию. Концентрируясь с каждым вдохом все
сильнее и сильнее, растворяя сознание в нужном ритме, Ориент обратился к
познанию своей сути, к свету, к искре своего существа. Светящиеся картины
его жизни превратились в водоворот движущихся вокруг него образов, начали
разделяться, обнажая глубинные пласты памяти: рождение, игрушка из раннего
детства, его родители, его мечта.
Все его естество теперь вибрировало, извивалось, и он, пытаясь
восстановить спокойствие, углубил дыхательные движения.
...мечта... его родители... авиационная катастрофа...
Вдруг круговорот ощущений затмился непрошенными мыслями.
Феррари! Он вспомнил этого человека: неистощимая жажда знаний,
удовольствий, славы. Потрясающая способность любить, ненавидеть и
состязаться. Милое дитя, которое стремится все попробовать самостоятельно.
Ориент работал с ним, учился у него и боролся с ним, но никогда не мог
сравниться с Феррари.
Мысли рассредоточили его внимание, и он, пытаясь вновь подчинить
дыхание своей воле, возобновил упражнения.
Вновь возник неясный хоровод образов, развернулся и вдруг стал
раскаленным до бела отпечатком горы: он возвратился к первому часу своего
первого дня. Первое впечатление от пещеры. Небольшой тент, под которым он
жил во время своего ученичества у Ку. Четвертый уровень. Входя секунду за
секундой в суть той замечательной уединенности безмятежного познания...
Концентрация ослабла и он опять вернулся к суматохе мыслей - в
смятение - к Феррари...
Он еще раз контролируя дыхание возобновил первоначальные упражнения:
вся его энергия стремилась к чистому, парящему сознанию образа горы...
Он настойчиво продолжал упражнения, подобно пловцу, раз за разом
ныряющему за лежащей глубоко на дне драгоценной раковиной, пока не
погрузился тут же, на коврике, в сон без сновидений.
2
Донесшийся снизу шум разбудил Ориента. Он открыл глаза и огляделся:
Вот так дела - он заснул в комнате для медитаций! Прежнее желание покинуть
этот дом отступило, но протерев глаза, Ориент подумал: "Если некуда идти,
то неважно, когда ты уйдешь." Он встал и потянулся. Внизу с шумом вносили
вещи нового владельца.
Ориент спустился в спальню, умылся, почистил зубы, причесался и начал
одеваться. Он уже застегивал пуговицы на рубашке, когда перед ним возник
приземистый мужчина с грязным платком на голове. Вытащив изо рта
изгрызенный окурок сигары и ткнув им в Ориента, мужчина прорычал:
- Кто ты, черт побери? И что ты тут делаешь?
- Я прежний владелец дома.
- Прежний владелец уже два дня как съехал отсюда, - с этими словами
мужчина подошел ближе. - Он доктор, а ты слишком молод, чтобы быть
доктором.
Ориент достал свои документы и передал их мужчине. Тот запихал в рот
остаток сигары, вытер о рубашку руки и внимательно изучил паспорт и
водительские права. Наконец, удовлетворенный, возвратил их владельцу.
Мужчина подождал, пока Ориент собрал в сумку свои вещи и искал
куртку. Присутствие этого человека мешало Ориенту, и неожиданно захотелось
убраться как можно дальше из этого, теперь ставшего совершенно чужим,
дома. Он схватил дипломат, сумку и направился к выходу.
Мужчина шел впереди и открыл ему дверь. Когда Ориент поравнялся с
ним, то услышал:
- Ты выглядишь, как младенец.
- Это все витамины, - бросил на ходу Ориент, зная, что такой
результат дают медитация и отдых.
Хотя светило солнце и с реки дул теплый ветерок, Ориент понял, что до
настоящей весны еще далеко. Он остановился на тротуаре и вздохнул полной
грудью. Затем, бросив взгляд на реку, направился к центру города.
Быстрым шагом он миновал двадцать или тридцать кварталов и ему
захотелось пить. Миновав три лотка, Ориент нашел тот, где продавался
свежевыжатый мандариновый сок. После второго стакана его сознание пришло в
порядок. Он находился в районе 86-й улицы. Ориент заказал третий стакан и
попытался заставить свои мысли работать. Ему необходимо где-то
остановиться, потом он решит, что делать дальше. Ориент поднял руку, чтобы
взглянуть на часы, но на руке их не было и он вспомнил, что оставил их в
ванной на полке под зеркалом. Часы пропали, он уже никогда не вернется за
ними.
С рождения живя в этом доме, Ориент, тем не менее, оказался в нем
чужим. Только теперь он осознал итоги своей сделки: совершенно никакой
ответственности, только воспоминания. Теперь у него была другая жизнь.
Ориент был слегка озадачен стоимостью трех стаканов сока. При таких
ценах, сотни долларов наличными ему надолго не хватит. Он так давно не
вращался среди обычных людей, что не имел никакого представления о том,
сколько это стоит - прожить несколько недель.
Медленно двигаясь к 5-й авеню, он размышлял о том, насколько не готов
к жизни вне своего дома. С тех пор, как он в 16 лет поступил в колледж в
Стенфорде, Ориент жил в своеобразной изоляции от всех прочих людей. У него
были девушки, но из-за занятий на общение с ними практически не оставалось
времени. Он занимался математикой, языками. Затем медицинская школа,
специализация по психиатрии. Именно в тот период он стал
экспериментировать над сверхъестественными явлениями, начал изучение
потусторонних сил. Позже последовали занятия йогой, поездка в Тибет и
совершенствование телепатических способностей.
И вместе с тем, овладев всеми этими знаниями, Ориент не приобрел
малейшего представления о простой человеческой жизни.
Он пересек 5-ю авеню и оказался у входа в Центральный парк. Войдя в
парк и немного побродив по аллеям, Ориент сел на скамейку и огляделся.
На некотором расстоянии от него сидел человек с длинными рыжими
волосами. На коленях у рыжеволосого лежал какой-то журнал, а одет он был в
черную ковбойку с блестящими орлами на плечах и потертые джинсы.
"Наверное, в городе родео", - отрешенно подумал Ориент и опять погрузился
в свои мысли.
Несмотря на все усилия, ему так и не удалось достичь одной простой
вещи: понимания своих собеседников. Тут не помогли и видеозаписи, и он
вспомнил о кассете, которую передал на хранение Энди.
Он намеревался сделать зримым все, что касалось возможностей
человеческой телепатии. У него были и далеко идущие планы: он собирался
совместить науку и телепатию так искусно, чтобы зритель не только мог
уловить тонкости телепатии, но и его собственные, дремлющие силы
подключились бы к этой работе. Это, по мысли Ориента, являлось высшей
степенью коммуникации.
Но продвинуться столь далеко по избранному им пути он не успел.
Наверное, когда-нибудь он вернется к своим видеозаписям, но... но запах
горелых листьев прервал ход его мысли.
Ориент непроизвольно повернулся в сторону, откуда доносился запах
дыма.
Рыжеволосый покуривал сигарету. Почувствовав на себе взгляд Ориента,
